Читать книгу "Танец богов - Норма Бейшир"

— Да, ты права — это и впрямь можно расценивать как сдвиг к лучшему. — Киракис вздохнул. — Если он, конечно, не строит планов насчет именно этой женщины. Господи, и почему он выбрал Франческу Корренти? Актрису, женщину, у которой было столько любовников… Нет, на мой взгляд, она совершенно ему не пара — и уж тем более не годится в жены.

— Господи, Коста, ты рассуждаешь так, словно мы живем в средние века! — с неожиданным пылом воскликнула вдруг Мелина. — Я ещё удивлена, что ты сам не выбрал ему невесту!

— Между прочим, браки по расчету по-прежнему не столь уж редки в наших кругах, — напомнил Киракис, наливая себе водки. — Хочешь глоточек? — спросил он, приподнимая стакан.

Мелина покачала головой.

— Сам знаешь, муженек, наш сын ни за что бы на это не согласился, — сказала она.

— Да, Александр привык принимать решения сам, — признал Киракис. — Воля у него железная. Впрочем, когда я смотрю на его женщин, то невольно начинаю думать, что мой выбор был бы для него лучше… Если, конечно, он вообще способен жениться.

— Мне почему-то кажется, что он уже остепенился и готов расстаться со своей драгоценной холостяцкой жизнью, — сказала Мелина.

— Хотел бы я в это верить, — вздохнул Киракис. — Но, увы, вряд ли мы дождемся этого в ближайшее время.

Мелина ответила не сразу.

— Вот, значит, что ты имел в виду, говоря об обстоятельствах, которые не позволяют тебе передать бразды правления в руки Александра, — произнесла она наконец. — Значит, ты считаешь, что личная жизнь может помешать ему исполнять свой долг? — Мелина настолько хорошо знала своего мужа, что, казалось, могла читать его мысли.

Киракис помрачнел лицом и, отпив водки, ответил:

— Скажем так: Александр всегда был неосторожен в выборе своих женщин. У репортеров он пользуется на этот счет весьма дурной славой. По-моему, не проходит и дня, чтобы где-нибудь не появились какие-нибудь фотографии или статьи о его похождениях. Все это не способствует росту авторитета нашей корпорации.

— Вот, значит, что тебя больше всего заботит? Авторитет корпорации? — В голосе Мелины отчетливо слышались гневные нотки. Ей и прежде не нравилось упорство, с которым Киракис вечно стремился наставить Александра на путь истинный, словно их сын был обязан слепо идти по стопам отца.

Киракис покачал головой.

— Нет, Мелина, все совсем не так просто, — сказал он. — Мы ведь сотрудничаем с крупнейшими мировыми банками. Время от времени прибегаем к займам — колоссальным займам, — чтобы обеспечить различные новые проекты едва ли не во всех уголках земного шара. Мы умеем ладить с банками — пока. И не последнюю роль в согласии банкиров иметь с нами дело играет привлекательный и устойчивый образ нашей корпорации.

— И ты считаешь, что не самый привлекательный облик Александра, так старательно раздуваемый газетчиками, заставит банкиров отказаться от сотрудничества с нами? — спросила Мелина.

Киракис посмотрел на нее, и Мелина сама прочла ответ в его глазах.

— Да, matia mou, — кивнул он. — Они ведь тоже читают газеты и невольно примечают, сколь легкомысленный образ жизни он ведет. А ведь банкиры по природе своей крайне трусливы и осторожны. Они, безусловно, задаются вопросом: а способен ли столь легкомысленный человек решать серьезные вопросы? И находят его безответственным.

— Мне кажется, нельзя судить о человеке по его личной жизни, — промолвила Мелина. — Если бы мой отец положился на первое впечатление от тебя…

— Да, не копни твой отец глубже, и мы бы с тобой не поженились, — с легкой улыбкой согласился Киракис. — И уж тем более не видать мне денег, которые он вложил в строительство нашего флота. — Чуть помолчав, он продолжил: — Однако Александру может не повезти так, как мне. Времена изменились, а нашему сыну не хватит здравого смысла, чтобы, подобно своему отцу, жениться на дочери банкира.

— Значит отныне за каждым шагом Александра в бизнесе будут зорко следить и докладывать банкирам о его благонадежности? — спросила Мелина.

— Боюсь, что да, — кивнул Киракис. — И, в том случае, если он не изменит своего поведения…

Мелина посмотрела ему прямо в глаза.

— Послушай, Коста, — сказала она. — Я прекрасно понимаю, насколько тебе важно, чтобы Александр стал твоим преемником на посту главы корпорации. По-моему, ему ещё не было пяти лет от роду, когда ты принял это решение. Тебе, конечно, трудно будет со мной согласиться, но мальчик ещё слишком молод. Времени еще…

— Семнадцатого ноября ему исполняется тридцать один год, — напомнил жене Киракис. — В его возрасте я был уже давно женат на тебе. Я уже состоялся — и как муж, и как бизнесмен.

— Но ты сам сказал — времена изменились.

— Не настолько, — упрямо возразил Киракис.

Мелина подняла голову и улыбнулась.

— Боюсь, что все-таки больше, чем ты себе представляешь, — сказала она.

Киракис встряхнул головой.

— Порой мне кажется, что ты видишь Александра через розовые очки.

— А вот мне порой кажется, что ты его вообще не видишь, — улыбнулась Мелина и нежно поцеловала мужа в щеку. — Мы оба с тобой совершенно безнадежны в этом смысле.

— Пожалуй, да, — усмехнулся Киракис.

— Пойдем спать, — позвала она. — Уже поздно, и сегодня ты уже все равно не успеешь повлиять на его личную жизнь.

Киракис поставил опустевший стакан на стол.

— Ты иди, — сказал он. — Я скоро приду.

— Но ты не собираешься ещё работать…

— Нет. Через несколько минут приду.

— Хорошо, — кивнула Мелина и, величественно ступая, поднялась по лестнице в спальню. Киракис проводил жену задумчивым взглядом. Поразительная поступь — словно у герцогини. Насколько он помнил, Мелина всегда ходила так. Он вздохнул — в последнее время она его тоже беспокоила. Налив себе ещё водки, Киракис снова подошел к окну и, глядя на безмолвную тишь Эгейского моря, призадумался. Он прекрасно понимал, что, защищая Александра, Мелина в глубине души тревожится за их сына ничуть не меньше, чем он сам. А то и больше. Киракис невольно улыбнулся. Неодобрительное отношение Мелины к легкомысленному образу жизни, который вел её сын, безусловно, пасовало перед безграничной любовью, которую она питала к Александру. Мелина — и Киракис это понял ещё давно — была готова простить своему сыну все что угодно.

Но вот готов ли он сам — вновь и вновь спрашивал себя Киракис, уже поднимаясь по лестнице — простить своего сына, если его дурная слава поставит под угрозу само существование «Корпорации Киракиса»?

Лос-Анджелес, октябрь 1979

— Почему всякий раз, когда я спрашиваю вас о вашем детстве, вы спешите сменить тему? — спросил Ник. — Почему?