Читать книгу "Смерть под кактусом - Лариса Ильина"

Потрепанная тесемка долго не поддавалась, отчаянно сражаясь за последнюю тайну своей хозяйки, но против Мегрэни никому еще не удавалось устоять. Сдалась наконец и папка, и Тайка распахнула картонную обложку. Движимые любопытством, мы с Мегрэнью славно приложились лбами, склонившись над столом одновременно.

— Ну? — Я вытянула шею и увидела сверху ворох старых потрепанных фотографий.

Мегрэнь взяла в руки верхнюю и вдруг нахмурила лоб:

— Да это ж… я…

— Ух ты, какая мордастая! — умилилась я. — А это Зинаида Кирилловна?

На фото и впрямь была Тайкина бабушка Зинаида Кирилловна, а на коленях у нее сидела пухлая малышка со щеками, вываливающимися из шапочки. Подобных фотографий было еще штук десять, на одной я даже узнала себя. Я сидела в песочнице, на голове красовался огромный бант, и вообще я выглядела чрезвычайно мило.

— Рот-то разинула, — покачала головой Мегрэнь, — того и гляди, совок проглотишь…

Я отобрала фотографию и обозвала Мегрэнь дурой.

— А это совсем старая фотка, — тут Мегрэнь вытащила большую черно-белую фотографию на толстом картоне, покрытом замысловатыми вензелями. — Гляди, красота какая!

Фотография и правда была замечательной, аккуратной и четкой, не то что нынешние скороспелки. Фотограф вложил в нее и труд, и душу, поэтому с чистой совестью мог поставить на ней свои инициалы.

— Мастерская Иванкина… — прочитала Мегрэнь выпуклые вензеля в верхнем левом углу. — Москва, тысяча восемьсот девяносто второй… Надо же… Интересно, а это кто?

На фото была запечатлена элегантная пара. Холеный мужчина в темном сюртуке сидел, закинув ногу на ногу, на массивном стуле с витыми ножками. Рядом, положив ему на плечо руку, стояла молодая красивая дама в длинном платье и большой шляпе с перьями.

Тайка перевернула фотографию.

— Флигель-адъютант… — с трудом разобрала подружка полустертую надпись на обратной стороне, — Его Императорского Величества… Ну надо же… Георгиевский Савелий Сергеевич… с супругой… Это родственники. Гляди-ка, прямо вылитая Татьяна Антоновна. Может, это ее мама?

— Вряд ли, — усомнилась я, — им здесь лет по тридцать, не меньше, тогда Татьяне Антоновне уже за сто лет было бы… К тому же мужчину зовут Савелий, а не Антон. Наверное, бабка с дедом.

Тайка кивнула и, задумчиво разглядывая фотографию, протянула:

— Похоже, не из бедных… Вон на мамзели жемчуга какие… Смотри, а серьги-то… не те самые?

Я пригляделась:

— Да так не разберешь… Похожи, конечно…

Одним словом, увлеклись мы с Тайкой не на шутку.

Нашли еще несколько таких же старых фотографий. На одном портрете Савелия Сергеевича имелась надпись: «Властительнице сладких грез с надеждой». На другой фотографии был большой белый дом с колоннами, утопающий в ухоженной зелени, — вероятно, загородная усадьба. На широких ступенях полукругом расположились несколько человек. Мужчины в дорогих сюртуках, женщины в нарядных светлых платьях и с кружевными зонтиками в руках. Среди них я сразу опознала даму с первой фотографии. Она сидела чуть слева в кресле, Савелий Сергеевич стоял за ее спиной. В центре на плетеных креслах сидела пожилая чета — строгий старик с аккуратной седой бородкой и, вероятно, его супруга. С обратной стороны фотографии карандашом написано: «Вельяминово. Георгиевский Сергей Савельевич с супругой Полиной Карповной». Даты не было, внизу еще была какая-то приписка: «…по случаю… торжеств…», но точно разобрать не удалось.

— Это прадед. Точно, — многозначительно поджала губы Мегрэнь. — Все ясно, семейный архив. Пожалуй, Удальцов без него обойдется.

Под фотографиями оказались бумаги, какие-то старые квитанции и счета. Мое внимание привлек необычный документ на плотной дорогой бумаге. Я вытащила его, и брови мои помимо воли поползли вверх.

— Смотри, Мегрэнь… Герб… «В щите, имеющем золотое поле, изображено пальмовое дерево… Щит увенчан дворянским шлемом и короною… На щите… Щит держат два льва». — Я изумленно глянула на Мегрэнь и продолжила чтение: — «Предки фамилии служили России… в разное время…» Тайка, да ведь наша Татьяна Антоновна была дворянкой!

Тайка нахально выдернула у меня из рук бумагу и забубнила:

— «По Указу Его Императорского Величества… сия копия… с герба рода Георгиевских… находящяяся в Высочайшем утвержденном Гербовнике Дворянских родов… выдана… от сего рода Коллежскому Советнику Георгиевскому Сергею Савельевичу. Печать… секретарь…» Надо же! И ведь ни разу не обмолвилась!

— На то и дворяне, чтобы культурно молчать. Это ты бы пошла языком трепать, — мимоходом отметила я и вытащила из папки тоненькую брошюру. — Каталог выставки… Что за выставка? Интересно… Смотри, чаши старинные, кубки с камнями. Потир золотой с чернью… Здорово! Золотая кружка с крышкой, чеканная, первая половина XVIII века. Древняя кружечка… Большая часть экспозиции представлена предметами, входящими в частные собрания… Знали люди, чего коллекционировать! Скульптура серебряная, фирма П. Сазикова. Серебряный стакан с оконной эмалью… фирма Овчинникова, частная коллекция. А где выставка была? Ага, в Париж возили!

Я отложила каталог и взяла старые пожелтевшие листы. Это был какой-то список. Буквы сильно выцвели от времени, к тому же слова были написаны через «ять», поэтому читать их было затруднительно.

— Табакерка золотая с эмалью… мастер… Ратков. Кружка серебряная чеканная, фирма… Хлебников. Кружка серебряная с крышкой… Хлебников. Эй, Мегрэнь! У меня тут список ценностей!

Мегрэнь заглянула мне через плечо:

— А где сами ценности?

— Не знаю! — засмеялась я, а она вздохнула:

— Жаль… Далее по списку шли серебряные ковши с эмалью и полудрагоценными камнями, серебряные стаканы с оконной эмалью, золотой стакан с чернью…

— Где-то я уже это видела, — задумалась я, вновь перебирая просмотренные бумажки. — Вот! Смотри, Тайка… Серебряный стакан с оконной эмалью из каталога… фирма Овчинникова. И здесь — кружка с чернью фирмы Семенова… И в списке тоже они! И кружка серебряная с крышкой с орлом…

— Наверное, в списке вещи из каталога…

— Мегрэнь, да каталог-то тысяча девятьсот шестьдесят восьмого! А список — девятьсот первого! Усекаешь?

— Нет.

— В каталоге предметы из частных коллекций! Откуда он у Татьяны Антоновны?

Мегрэнь пожала плечами, но в глазах появился слабенький пока огонек, и я поняла, что сейчас она даст волю своей фантазии. Подруга задумчиво пошлепала губами, повздыхала и выдала:

— Ее убили из-за этих… стаканов!

Я скептически изогнула брови и усмехнулась:

— Смелое предположение…

Честно сказать, такая же мысль мелькнула и у меня, но я хорошо знала, что укреплять в этом Тайку никак нельзя, иначе догадка приобретет всепоглощающий и сокрушительный характер. Однако глаза подруги уже засияли, как два огненных опала, поэтому я поспешно сказала: