Читать книгу "Солнечная станция - Андреас Эшбах"

Я взглянул на часы. Сейчас я должен был приготовить ужин для всей команды. А вот завтра утром я вооружусь универсальным ключом и без труда добуду каплю крема из каюты Сакая.

— Можно, я принесу вам вторую пробу завтра? — спросил я Кима.— Вы согласны сохранить это в секрете?

Ким снова улыбнулся.

— Теперь у нас целых две тайны, мистер Карр,

— Так точно,— отозвался я.— Большое спасибо за все.

Глава 9

В помещении биологической лаборатории царил бесконечный ослепительный день. Многочисленные молочно-белые рефлекторы на стенах отражали солнечные лучи; под потолком ярко горели лампы дневного света. Горячий влажный воздух отдавал плесенью и гнилью. Казалось, открыв шлюз, я попал в тропические джунгли или экваториальный дождевой лес. Огромные аквариумы, в которых бурно ветвились неизвестные мне растения, пустые клетки, микроскоп с набором стекол, поблескивающие хромированные инструменты не нарушали этого впечатления. Передо мной была амбулатория работающего в тропиках врача, и застань я здесь как-нибудь изнуренного лихорадкой Тарзана, я бы не слишком удивился.

Я протиснулся в щель между столом и стеклянным шкафом и увидел в дальнем конце лаборатории пожилую женщину, которая, вооружившись пинцетом, укладывала семена в горшочки, обмотанные влажной тканью.

— Moshi moshi, Леонард-сан,— приветствовала она меня, ни на секунду не отрываясь от своей работы.— Что привело вас ко мне?

— Добрый день, Оба-сан. Вы поможете мне готовить ужин?

Она быстро взглянула на часы.

— Jaa, уже так поздно? Да, Действительно. Вы должны простить меня, Леонард-сан, за работой я часто теряю чувство времени.

Оба была нашим врачом. Когда все члены экипажа чувствовали себя превосходно, она проводила время за различными биологическими экспериментами, углубляясь в неведомые земным ученым области. В самом деле, где еще, как не на космической станции, можно было исследовать влияние невесомости и космических излучений на живые организмы? Оба была лишь немногим моложе командира Мориямы. Ее тронутое первыми морщинами лицо светилось такой внутренней теплотой и уверенностью, что любому больному становилось легче от одного ее присутствия.

— Если позволите, я хотела бы закончить этот эксперимент,— обратилась ко мне Оба, вновь взяв в руку пинцет.

— Никаких проблем.

— Вы слышали, что старт шаттла отложен? — спросила она, выуживая последние семена из маленькой пластиковой фляжки, которую держала в руке.— Говорят, по меньшей мере, на неделю. Когда я это услышала, я подумала, что успею сделать еще один посев. В нашей области остается множество загадок. До сих пор никто не может предсказать как повлияет невесомость на те или иные растения. Одни растения вовсе не замечают изменения условий, другие начинают чахнуть и болеть. Отчего? Никто не знает. Вот эти способны прорастать только при наличии силы тяжести, и я хочу проверить, какова минимальная сила тяжести, при которой они дадут побеги. Это свойство называют гравитропизмом. Но никто не знает, как именно растения регистрируют наличие силы тяжести.

Оба положила фляжку и пинцет на полку, поставила горшочки на центрифугу и запустила ее на низкие обороты. Горшочки начали медленно вращаться. Вращение — единственный способ создать в условиях невесомости подобие гравитации.

— Кажется, вы рады, что задержались здесь еще на неделю,— заметил я.

Она улыбнулась, и лицо ее внезапно стало лицом ребенка, мечтающего о поездке в Диснейленд.

— О нет, Леонард-сан, напротив, я сгораю от нетерпения и готова проклинать шаттл последними словами. Там, на Земле, остался человек, который просил меня стать его женой. Сейчас он ждет меня, а я жду встречи с ним.

— Это прекрасная новость,— сказал я совершенно искренне.— Я желаю вам счастья.

— Спасибо. Это мои последние дни в космосе. Потом мы с ним поедем в Вакканай, это на севере Японии. У него там домик на берегу моря, недалеко от трассы Хоккайдо — Сахалин. В ясные ночи мы будем видеть в небе нашу станцию, и я буду рассказывать своему мужу о том, как жила здесь. Вы не считаете меня сентиментальной дурой, Леонард-сан?

— Нисколько! — я покачал головой.— Напротив, я хотел бы, чтобы кто-нибудь где-нибудь также ждал меня.

Оба бросила на меня испытующий взгляд, и ее лицо снова стало лицом врача и ученого.

— Я знаю по меньшей мере семерых человек, которые с нетерпением ожидают и вас, и меня,— сказала она насмешливо.— И скоро станут еще нетерпеливее, потому что проголодаются. Пойдем, Леонард-сан, пора за работу! Ikimasho!

Она подхватила огромный пакет с ростками сои. К великой радости японцев, соя прекрасно растет в невесомости, и они могут каждый вечер приправлять еду своим любимым соусом.

Во время первых экспедиций русским космонавтам и американским астронавтам хронически не хватало времени. Они вынуждены были проводить десятки экспериментов за те несколько часов, которые отводил им Центр управления полетом. В спешке и запарке первопроходцы вовсе не думали об улучшении своего быта. Они работали посменно, спали где придется и почти ничего не ели и не пили.

Я читал в Хьюстоне протоколы наших лунных программ и миссии Скайлаб и понял, что первые астронавты обладали поистине стальными нервами — ведь чтобы сделать простейшую манипуляцию, им нужно было выслушать советы по меньшей мере дюжины специалистов.

На японской станции с подобным положением вещей никто не собирался мириться. Не только потому, что японцы вообще относятся с глубоким уважением ко всем мелочами жизни. Самое главное то, что, в отличие от американцев с их «фаст-фуд культурой», японцы вообще не выносят спешки и быстрых решений. Они не начинают действовать, пока не убедятся, что находятся в состоянии глубокого внутреннего покоя. Без малого тридцать лет экспериментов, сомнений, дискуссий и новых экспериментов помогли японцам обрести уверенность в своих действиях, и теперь жизнь на космической станции течет как по накатанному.

Здесь существует строгий распорядок дня, который предписывает членам команды достаточно времени для отдыха и позволяет полностью сосредоточится на работе, не чувствуя утомления или рассеянности. Наши дни и ночи синхронизированы с часовым поясом Японии, что облегчает совместную работу с наземными службами. Утром и днем каждый перекусывает, когда это ему удобно, а по вечерам все собираются за ужином в общем зале, обсуждают события прошедшего дня, результаты экспериментов и свежие идеи.

Готовить ужин — это, разумеется, моя обязанность. Обычно это не отнимает у меня много времени, так как большая часть нашей еды была приготовлена еще на Земле, там же поделена на порции и заморожена. Мне достаточно достать порции из холодильника и поместить их в микроволновку. Часть нашей еды приготовлена в виде пасты, ее нужно лишь разбавить водой и выдавливать из тюбика прямо в рот. Вы не поверите, но это довольно вкусно.