Читать книгу "Женщина в песках - Кобо Абэ"

Немного спустя, как бы в утешение ему, женщина вдруг сказала:

— Я приготовлю обед?..

Исподтишка, лишь краешком глаза наблюдая за тем, как женщина чистит картофель, мужчина мучительно думал, должен ли он принять еду, которую она готовит.

Сейчас как раз такой момент, когда требуются спокойствие и хладнокровие… Намерения женщины ясны, и нужно отбросить всякие колебания, не тешить себя пустыми надеждами, а посмотреть фактам в глаза и выработать реальный план, как выбраться отсюда… Обвинения в незаконных действиях оставим на будущее… А голод лишь убивает волю… мешает собраться с духом. Но если он категорически не приемлет нынешнего положения, видимо, ему следует отказаться от пищи. Было бы просто смешно негодовать и есть одновременно. Даже собака, когда ее кормят, поджимает хвост.

Но не будем спешить… Незачем занимать такую резкую оборонительную позицию, пока неизвестно, как далеко собирается зайти женщина… Не может быть и речи о том, чтобы получить от нее хоть что-нибудь даром, никаких благодеяний… Платить аккуратно за всю еду… И сели деньги уплачены, он может не чувствовать себя в долгу, нисколечко… Даже телевизионный комментатор бокса часто говорит, что атака — лучший вид защиты.

Итак, найдя прекрасный предлог, чтобы не отказываться от еды, он вздохнул с облегчением. Внезапно он как будто прозрел, поймал нить мысли, все время ускользавшей от него. Не песок ли его главный враг? А если так, то нечего понапрасну ставить перед собой какие-то неразрешимые задачи — ну, например, прорваться сквозь стальные засовы или еще что-нибудь в этом роде. Поскольку веревочная лестница убрана, можно сделать деревянную. Песчаную стену можно срыть, чтобы она стала более пологой… Если хоть чуть-чуть пошевелить мозгами, все и разрешится… Может быть, это слишком просто, но коль скоро таким способом можно достичь цели, то чем проще, тем лучше. Как видно на примере колумбова яйца — самое правильное решение часто бывает простым до глупости. Если только не бояться трудностей… если только бороться по-настоящему… то еще ничего не потеряно.

Женщина кончила чистить картошку, нарезала ее и, добавив накрошенной вместе с ботвой редьки, опустила в большой железный котел, висевший над очагом. Она аккуратно вынула из полиэтиленового мешочка спички, разожгла огонь, спрятала спички и стянула резиновый мешочек. Потом насыпала рис в дуршлаг и стала поливать его водой. Наверное, чтобы смыть песок. Варево в котле начало булькать, неприятно запахло редькой.

— Воды, правда, осталось немного, но, может быть, вы и лицо помоете?..

— Да нет чем лицо мыть, я лучше попью…

— Ой, простите… Вода для питья в другом месте. — Она достала из-под умывальника большой котелок, завернутый в полиэтилен. — Она не очень холодная, но зато я ее прокипятила, чтобы можно было пить.

— Но если не оставить хоть немного воды в баке, то нечем будет помыть посуду.

— Нет, посуду я протираю песком, и она становится совсем чистой.

С этими словами женщина набрала у окна пригоршню песка, бросила в тарелку, протерла ее и показала мужчине. Он не разобрал как следует, стала тарелка чище или нет, но решил, что стала. Во всяком случае, такое использование песка вполне соответствовало его давним представлениям.

Ел он опять под зонтом. Вареные овощи и вяленая рыба… Все было слегка приправлено песком. Они могли бы поесть вместе, если бы зонт был подвешен к потолку, подумал он, но побоялся, что она расценит это как попытку к сближению. Низкосортный чай, крепкий только на вид, был почти безвкусным.

Когда он поел, женщина подсела к умывальнику и, накинув на голову кусок полиэтилена, начала тихонько есть. Сейчас она похожа на какое-то насекомое, подумал он. Неужели она собирается до конца дней вести такую жизнь?.. Для тех кто наверху, это лишь малюсенький клочок огромной земли, но со дна ямы не видно ничего — только бескрайний песок да небо… Монотонная жизнь — как будто картинка, навсегда застывшая в глазах… И ее ведет женщина, которой даже нечего вспомнить, — она за всю жизнь ни от кого не слышала теплого слова. У нее, наверное, сердце забилось, как у девушки, когда ей в виде особого благодеяния отдали его, поймав в западню… Как жаль ее!..

Ему захотелось сказать что-нибудь женщине, и чтобы как-то начать разговор, он решил закурить. Действительно, здесь полиэтилен — предмет первой необходимости, без него не обойдешься. Сколько он ни держал зажженную спичку у сигареты, она никак не раскуривалась. Он сосал изо всех сил, так, что щеки втягивались между зубами, но, как ни старался, чувствовал только привкус дыма. Да и этот дым, жирно-никотинный, лишь раздражал язык, никак не заменяя курения. Настроение испортилось, разговор не клеился, да ему и самому расхотелось беседовать с женщиной.

Собрав и поставив на земляной пол грязную посуду, женщина не спеша стала сыпать на нее песок. С видимым усилием она сказала нерешительно:

— Вы знаете… Пора уже сбрасывать песок с чердака…

— Сбрасывать песок? А-а, ну что ж, пожалуйста… — сказал мужчина безразлично (при чему тут я? Пусть гниют балки, пусть рушатся опоры — мне-то какое дело?) — если я вам мешаю, может быть, мне уйти куда-нибудь?

— Извините, пожалуйста, но…

Нечего прикидываться! Ведь не захотела даже виду показать! А у самой на душе — будто гнилую луковицу надкусила… Однако женщина с безотчетной быстротой, присущей лишь очень привычным действиям, повязала нижнюю часть лица сложенным вдвое полотенцем, взяла под мышку веник и обломок доски и взобралась на полку стенного шкафа, в котором осталась одна створка.

— Честно говоря, если хотите знать мое мнение — такой дом пусть лучше разваливается!..

Он сам растерялся от неожиданности вспыхнувшего раздражения, с которым прокричал это, а женщина обернулась к нему еще более растерянная. Смотри ты, вроде не превратилась еще окончательно в насекомое…

— Нет, не думайте, что я сержусь только на вас одну. Вы здесь все решили, что удалось посадить человека на цепь. А я терпеть не могу интриг. Понятно? Да если и непонятно, мне все равно. Хотите, я вам расскажу одну интересную историю… Это было давно. В комнате, которую я снимал, я держал никуда не годную собаку, дворняжку с удивительно густой шерстью. Бедняга не линяла даже летом… У нее всегда был такой мрачный, несчастный вид, что я решил постричь ее… И вот, когда я уже закончил стрижку и собирался выбросить состриженную шерсть, собака — не знаю, что ей померещилось, — вдруг завыла, схватила в зубы ком этой шерсти и убежала на свое обычное место… Может быть, она приняла состриженную шерсть за часть своего тела и жалела расстаться с ней. — Он украдкой посмотрел на женщину: как она это воспримет? Но она оставалась в прежней позе, неестественно изогнувшись на полке шкафа, и даже не сделала попытки обернуться в его сторону. — Ну хорошо… Каждый человек рассуждает по-своему… Будь то копание песка, будь что угодно другое — пожалуйста, поступайте по своему усмотрению. А я решительно не намерен терпеть это. Довольно! Ничего, еще немного — и поминай как звали!.. Напрасно вы меня недооцениваете… Если захочу, сбегу отсюда, и без труда… Да, вот как раз кончились сигареты…