Читать книгу "Отверженная невеста - Анатолий Ковалев"

В другой раз, во время конной прогулки по лесу, де Гранси был более настойчив.

— Очевидно, ты тоскуешь по Москве, — сказал он. — Уж кому-кому, а мне-то известно, что такое тоска по родине.

— Больше нет той Москвы, в которой я родилась и которую всем сердцем любила, — бесстрастно отвечала она. — Пожар уничтожил ее. Рухнувший за моей спиной горящий Яузский мост навсегда похоронил под собой мое безоблачное детство и образы дорогих мне людей. Этот город теперь для меня чужой, а родина, как известно, там, где тебе хорошо. Остров Мадлен — вот моя родина.

Виконт в ответ только покачал головой, и лицо его сделалось еще более озабоченным.

Ночью Елена металась по комнате, не пытаясь заснуть. Книги, брошенные в сердцах на пол, шелестели страницами от производимого ею сквозняка. Ни «Новая Элоиза» Жан-Жака Руссо, столь любимая папенькой Денисом Ивановичем, ни приключения Жиль Блаза, некогда занимавшие ее в дороге из Москвы в Петербург, больше не волновали Елену, а, напротив, вызывали в ней раздражение и злобу. Какая же она была наивная дурочка, если некогда позволила стольким негодяям оскорбить себя и унизить! Нет, книги не помогли ей распознать скверных людей!

В коридоре послышались шаги. Дверь в ее спальню резко распахнулась. На пороге стоял виконт с подсвечником в руке. В глазах его отражался огонь свечи, оттого они казались совершенно безумными. Елена в испуге отпрянула.

— Я знаю, что с тобой творится, дитя мое! — воскликнул де Гранси с одержимостью алхимика, получившего путем многотрудных опытов философский камень. — Ты жаждешь мести!

Не в силах больше сдерживать чувств, владевших ею все эти дни, она бросилась виконту на грудь и судорожно разрыдалась.

— Завтра же едем в Париж, — твердо решил старик. — Ты должна исповедаться своему духовнику и навсегда отказаться от мысли мстить кому-либо, ибо это грех, девочка моя.

После этих слов виконтесса перестала плакать и в какой-то миг сделалась прежней, тихой и послушной дочерью.

— Хорошо, отец, — сказала она, поднимая с пола книги и аккуратно кладя их на прикроватную тумбочку, — мы так и поступим.

Решение виконта оказалось для нее как нельзя более кстати, и вовсе не потому, что Елена давно не исповедовалась. В Париже, в одном из салонов, она слышала имя частного сыщика Антуана Мираду, известного раскрытием нескольких громких преступлений. Она нашла адрес его конторы в справочнике-календаре, выпущенном на новый тысяча восемьсот двадцать шестой год. Из этого же справочника она узнала о скоропостижной смерти русского императора Александра и о восстании дворян на Сенатской площади, но эти вести заняли ее внимание ненадолго.

Вернувшись в Париж, она без труда добилась встречи с прославленным сыщиком. Антуан Мираду оказался еще довольно молодым человеком, лет тридцати, с правильными чертами лица и остроконечной, тщательно выхоленной бородкой, выдававшей в нем франта. Выходец из среды мелких судейских чинов, озлобленный былой нищетой и бесправием, он не получил в свое время ни порядочного образования, ни воспитания. Составив себе состояние и имя едва ли не шантажом, разбогатев и прославившись, он сделался заносчив и груб и не делал исключения даже для светских дам. Более того, он им дерзил намеренно, находя удовольствие в том, чтобы смущать знатных особ, попавших в затруднительное положение.

— Что вам угодно, мадам? — обратился он к визитерше, смерив Елену с ног до головы неприятным колючим взглядом.

— Я хочу получить сведения о некоторых людях, проживающих в России… — туманно начала она, но сыщик резко оборвал ее:

— Кто эти люди?

— Неужели не все равно?

— Они преступники?

— Как взглянуть… С точки зрения закона нет, — растерялась виконтесса. — Но если судить по совести…

— Я не занимаюсь вопросами совести, мадам, — презрительно усмехнулся Мираду. — Вы обратились не по адресу.

— А к кому мне следует обратиться?

— Не знаю, — пожал плечами сыщик, после чего повернулся к Елене спиной и, усевшись в кресло, закинув ногу на ногу, принялся читать газету.

Подобного отношения к себе ей не приходилось встречать, пожалуй, с того самого дня, как она покинула Россию. Елена дала себе слово больше не спускать никому, даже королю и папе римскому, если они захотят ее унизить.

Она подошла к Мираду, вырвала из его рук газету и, не дав ему опомниться, процедила сквозь зубы:

— Извольте встать, когда перед вами находится дама!

— Какого черта! — обескураженно закричал он, тем не менее вскакивая с кресла.

Его попытка отобрать газету оказалась тщетной, и виконтесса, торжествуя, методично порвала ее на мелкие клочки. Ее перчатки покрылись пятнами типографской краски, голубые глаза угрожающе потемнели.

— Что вам от меня надо? Убирайтесь вон! — продолжал, все менее уверенно, негодовать сыщик.

Он сжал кулаки, глаза его налились кровью, лицо мгновенно стало красным, как у лангуста, брошенного в кипящую воду.

Елена же, напротив, невозмутимая, опустилась в его кресло и с убийственной улыбкой произнесла:

— Я в два счета уничтожу вашу контору и вас самих, надутый идиот. Распущу слух, что вы грубиян, мерзавец и грязно домогались меня. Вы лишитесь клиентуры навеки. В ваших интересах помочь мне… Если вы будете думать долго, то я разозлюсь всерьез. Торопитесь! Я уже хочу вас раздавить, просто так, для забавы!

Антуан Мираду разжал кулаки и нервно зашагал из угла в угол, опасливо оглядываясь на разодетую белокурую даму с нежным точеным профилем, которая отчего-то вела себя совсем не так покладисто, как ее светские соплеменницы, зачастую дрожавшие от страха и унижения в его кабинете, опрометчиво доверив ему свои тайны. Ее глаза приобрели стальной блеск, и сыщик ни минуты не сомневался, что эта особа с обманчиво безобидной внешностью исполнит все, что пообещала. Его кровь, отравленная веками пресмыкательства и лакейства, трубила тревогу, столкнувшись с противником, отмеченным, опять же вековой, печатью господства. Мираду паниковал так, словно и не было у него двадцатипроцентной государственной ренты и надежной репутации. Наконец он остановился.

— Я знаю, кто вам нужен! — воскликнул сыщик, но тут же осекся: — А вы согласитесь иметь дело с евреем?

— Хоть с самим чертом!

— Тогда вот адрес. — Он быстро начеркал его на клочке разорванной газеты. — Господин Алларзон долгое время жил в России. Он занимается тем, что выслеживает людей и составляет на них досье.

Елена взяла адрес и молча покинула контору сыщика, не глядя швырнув на стол скомканную банкноту. А тот после ее ухода, обессилев, упал в кресло и приказал в ближайшие два часа никого к нему не пускать. Так дурно ему не было со времен ранней юности, когда он, прогуливаясь в предместье Парижа со случайной возлюбленной из Латинского квартала, наступил в густой траве на гадюку. Та, неизвестно почему, не укусила Мираду, но он по сей день не мог забыть, с какой яростной силой обвилось вокруг его щиколотки живое мускулистое кольцо, увенчанное плоской головкой с разинутой безмолвной пастью. Еще долго после этого случая у него дрожали руки. Дрожали они и сейчас.