Читать книгу "Дела любви. Том II - Серен Кьеркегор"

что мы погружаемся на низший уровень представлений, и потому, что мы лениво и бездумно забываем, что истинно любящий не может быть обманут. Мы правы, когда взываем к тому, кто сбивает с пути слепого; здесь вполне уместно требовать наказание во внешнем; ибо слепого можно обмануть; слепой не защищен от всякого обмана; но истинно любящий, который верит всему, не может быть обманут. В определенном смысле любящий человек очень хорошо знает, что его обманывают, но, не желая верить этому, или веря всему, он сохраняет себя в любви и таким образом не обманывается – следовательно, здесь можно увидеть пример того, насколько глупо, насколько неразумно думать, что знание выше веры; ибо главное, что защищает от обмана любящего, который в определенном смысле знает, что его обманывают – это верить всему.

Истинно верующего, который верит всему, нельзя обмануть, ибо обмануть его – значит обмануть самого себя. Ибо что есть высшее благо и величайшее блаженство? Воистину, это, безусловно, любить; и ещё, быть поистине любимым. Но тогда невозможно обмануть любящего, который просто веря всему, пребывает в любви. Если бы можно было обмануть кого-либо с деньгами так, чтобы так называемый обманутый остался при своих деньгах, то был ли он обманут? Но в данном случае это именно так. Обманщик своими стараниями становится презренным человеком, а любящий сохраняет себя в любви, и в любви становится обладателем высшего блага и величайшего блаженства; и при этом не обманывается! Обманщик же, напротив, обманывает самого себя. Он не любит и тем самым уже обманул себя в отношении высшего блага и величайшего блаженства. Наряду с этим следует быть любимым тем, кто любит поистине – в противном случае быть любимым может обернуться для него большим несчастьем. И снова обманщик обманывает самого себя, поскольку он мешает себе получить истинное преимущество от этой любви, и поскольку, когда его обман обнаружится, он увидит, что растратил любовь другого человека, сделал любящего несчастным, перестав поистине любить – вместо того, чтобы веря всему, пребывать в любви, защищенный от всякого обмана.

Пусть это когда-нибудь случится на наших глазах, чтобы стало действительно ясно, как жалко выглядит обманщик по сравнению с истинно любящим – ибо так много говорят об обольщении и обольстителях, об обмане и обманщиках, но так редко говорят или представляют истинно любящего. Итак, я представляю себе человека хитрого, коварного, лицемерного; мне доставляет удовольствие наделять его, посвященного во все тайны обмана, всеми дарами обольщения. Что же он сделает теперь? Он желает обмануть любящего; он желает (ибо, несмотря на свою испорченность, у него достаточно здравого смысла, чтобы понять, какое великое благо быть любимым) с помощью своей хитрости добьется того, что его полюбят. Но к чему вся эта суета, эта совершенно излишняя трата хитрости и коварства? Он хочет обмануть истинно любящего, но истинно любящий любит всех, поэтому обманщику гораздо легче добиться того, чтобы его любили. Да, если бы мы говорили о земной любви (любви к себе), то в обмане был бы хоть какой-то смысл; ибо возлюбленный может любить только одного-единственного человека, и теперь речь идёт о том, чтобы с помощью обманчивого искусства хитрости и коварства стать этим единственным человеком. Но по отношению к истинно любящему обман с самого начала совершенно бессмыслен, обманщик с самого начала предстает в самом жалком свете. Теперь далее. Обманщику, естественно, удается быть любимым, естественно – да, обманщик думает и должен, естественно, думать, что это благодаря его хитрости, искусству и ловкости; бедный, обманутый обманщик! Он не замечает, что имеет дело с истинно любящим, который любит его, потому что истинно любящий любит всех. В какую же бессмысленность попал теперь несчастный обманщик! Не так, если бы обман не удался; нет, это наказание было бы слишком легким; нет, обман удался, и обманщик гордится своим обманом! Но в чём же обман, о каком обмане он говорит? Конечно, обман в том, что, пока любящий любит его, он не только наслаждается тем, что его любят, но и холодно, гордо и насмешливо наслаждается самодовольством от того, что не любит в ответ. От него вполне естественно ускользает (ибо как обманщик может понять, что истинная любовь существует!), что он имеет дело с истинно любящим, который любит, не претендуя на взаимность, и более того, справедливо оценивает любовь и ее вечное блаженство, не требуя взаимности. Итак, обманщик хитростью заставил любящего полюбить его – но именно этого он так бесконечно желает. Обманщик, безусловно, обманул его, не отвечая взаимностью – но истинно любящий считает требование взаимности осквернением, унижением, а любовь без ответной награды – высшим блаженством. Кто же тогда тот, кого обманули? О каком обмане идёт речь? Ибо обманщик говорит наугад и сам не знает, что говорит, как тот человек, над которым мы все смеялись, что он лежал в канаве и думал, что едет. Обманывать таким образом – разве это не то же, что называть воровством класть деньги в карман человека? Истинно любящий становится богаче; ибо чем больше он любит и чем больше он отдаёт любовь, отказываясь от всякой мысли о взаимности, тем богаче он становится. Или же истинно любящий обманут, если не раскроется, каким недостойным объектом любви является обманщик? Любить – высшее благо, но только тогда требующая воздаяния любовь, то есть любовь неистинная, может быть обманута, если она остаётся в неведении о недостойности объекта.

Или истинный любящий обманут, если выяснится, каким недостойным объектом любви был и есть обманщик? Любить – это высшее благо и величайшее блаженство. Вы знаете, что нуждающийся в деньгах, желая получить их, обращается к человеку, которому он доверял и у которого думал, что есть деньги: он обманывается, если этот человек неплатежеспособен и у него нет денег. Но тот, кто отдаёт свои деньги и никоим образом не желает или не требует возврата, не обманывается – потому что у получателя нет денег. Но хитрый обманщик, движимый самыми гибкими и лестными мотивами хитрости, не замечает, как неуклюже он себя ведёт. Он считает себя выше, он самодовольно улыбается про себя (увы, как если бы вы видели самодовольную улыбку безумца, над которой можно и смеяться, и плакать!); он и не подозревает, что любящий бесконечно выше. Обманщик ослеплён, он даже не замечает своего страшного бессилия: его обман удался – и он делает доброе дело; его обман удался – и он делает истинно любящего еще богаче; его обман удался, он преуспевает – и все же обманут только он сам. Бедный обманутый! Даже этот