Читать книгу "Очерки по истории русской церковной смуты - Анатолий Краснов-Левитин"

своим делом и впоследствии, будучи уже архиепископом Ярославским, часто берет для проверки кипы тетрадей из семинарии. Мягкий и либеральный учитель заслужил особую любовь учеников за свою вежливость и «кротость»: он никогда никому не ставил оценок ниже 4 и 5. Иеромонах Тихон делал обычную карьеру ученого

монаха: в 1892 году он становится архимандритом и назначается ректором Холмской духовной семинарии. 19 октября 1897 года о. Тихон был рукоположен во епископа Люблинского.

Его речь на наречении, очень простая и ясная, сильно отличается от витиеватых речей его собратьев. «Когда-то в дни ранней юности, — говорил будущий патриарх, — епископское служение представлялось мне, — да и мне ли одному, — состоящим из почета, поклонения, силы, власти — ныне разумею, что епископство есть прежде и более всего не сила, почет, власть, а дело, труд, подвиг» (Приб. к «Церковным ведомостям», 1897, № 43, с. 1560–1561).

А на другой день в Свято-Троицком соборе Александро-Невской Лавры был торжественно посвящен в епископы будущий патриарх. Рукоположение совершили: митрополит С. -Петербургский и Ладожский Палладий, архиепископы Казанский Арсений и Финляндский (будущий митрополит Петербургский) Антоний, епископ Нарвский Иоанн и епископ Гурий. Епископа Тихона с нетерпением ждал его начальник архиепископ Варшавский Флавиан — множество различных дел ожидало его в беспокойном Царстве Польском, которое всегда было самым уязвимым местом Российской империи. Епископу все же пришлось задержаться на несколько дней в Петербурге — ровно настолько, чтобы принять участие в рукоположении настоятеля Черемнецкого Иоанно-Богословского монастыря архимандрита Вениамина и епископа Ямбургского. Пройдет немногим более четверти века, и рукоположенный 25 октября (через несколько дней после Тихона) Вениамин Муратовский возглавит номинально обновленческий раскол и станет юридическим центром для всех борющихся с тихоновской церковью.

На месте своего нового служения епископ Тихон заслужил всеобщее одобрение. Вежливый и тактичный епископ умело смягчал антагонизм между польским и русским населением и осторожно налаживал отношения с униатами. Благодушный и религиозный, он очень любил служить и произносить проповеди: за свое одиннадцатимесячное служение в Люблине он произнес 120 речей.

14 сентября 1898 года епископ Тихон неожиданно назначается экзархом Северной Америки и переезжает в Нью-Йорк. Благодаря природному такту он сумел ужиться и в этих, столь чуждых ему условиях, многое сделал для расширения русской епархии и, между прочим, основал под Нью-Йорком русский монастырь.

25 января 1907 г. епископ Тихон назначается в Ярославскую епархию, которой он мирно и спокойно правил до 1914 года при помощи двух своих друзей: Иосифа (Петровых), которого он сумел выдвинуть епископом Рыбинским, и своего келейника иеромонаха Серафима Самойловича, впоследствии архиепископа Углицкого, — характерно, что обоим впоследствии было суждено сыграть крупную роль в истории русской церкви.

В 1908 году архиепископ Тихон, будучи в Петербурге, имел свидание с о. Иоанном Кронштадтским в Вауловском скиту Иоанновского монастыря. Старый и больной протоиерей, вопреки этикету, первый закончил беседу следующими словами: «Теперь, владыко, садитесь вы на мое место, а я пойду отдохну». (Церковные ведомости, 1918, 14 июля, № 23–24, с. 706–707.) Эту случайную фразу впоследствии всячески обыгрывали духовные ораторы в своих панегириках патриарху, желая этим сказать, что о. Иоанн Кронштадтский как бы назначил Тихона своим преемником в качестве религиозного вождя русского народа.

3 января 1914 года будущий патриарх был назначен архиепископом Виленским и всея Литвы; в этом сане он пребывал до июля 1917 года, когда, как мы видели, он был избран на Московскую митрополичью кафедру. Что из себя представлял патриарх Тихон в дореволюционное время как общественный деятель? Его враги впоследствии усиленно распространяли (и устно и печатно) слухи о том, что патриарх до революции якобы примыкал к черносотенцам. Следует сказать, что история совершенно это не подтверждает: ни в одной речи, произнесенной патриархом, ни в одной статье, напечатанной в епархиальных ведомостях тех городов, где он святительствовал, нельзя найти ни малейших следов черносотенства. Правда, будучи в Вильно, он, как и большинство архиереев, числился почетным членом местного отделения «Союза русского народа». Однако никогда никакого участия в работе Союза он не принимал. Что касается приветствия председателя Виленского отделения СРН Кандауровой, в котором она говорит об особой роли архиепископа, которую он играл якобы в Союзе (это приветствие впоследствии всячески использовали враги патриарха), то эту тираду истерички следует отнести к обычным словословиям такого рода, в которых льстивые «восторги» смешиваются с женской экзальтацией.

Люди, близко знавшие патриарха до революции, говорят, наоборот, о его либерализме и терпимости, что очень идет к его мягкой и гуманной натуре. Так, например, архиепископ Тихон положительно отзывается об М. М. Тарееве — смелом богослове-новаторе, которого не выносила официальная церковь. «Что ты, что ты, — возмутился преосвященный Тихон, — рассказывает его, ученик Б. Царевский, — какой он неправославный? Православие тем и хорошо, что оно способно многое включить в свое глубокое русло» (Соборный разум, 1918, с. 19). Очень интересен для характеристики патриарха его отзыв об увольнении митрополита Макария на покой. «По его мнению, если бы всеми уважаемый старец-митрополит и был виноват в том соприкосновении со «старцем» Распутиным, в котором его обвинял этот барин, на время надевший красную рубашку (Львов), не ему все же выступать с обличениями и кричать и топать ногами на святителя.

Зачем преосвященный Макарий все-таки подал прошение об отставке? — заметил я.

— То-то все мы лакеи! — с горечью воскликнул владыка. — Веками унижений приучены к покорности! Ну да не все, слава Богу! Скорее бы конец всему этому!

Последние фразы были связаны с такой глубокой горечью, что я искренно покаялся в душе, что неосторожно затронул его наболевшие раны». (Там же, с. 19). Таков был человек, которому 21 ноября 1917 года была вверена Русская Православная Церковь.

Наряду с патриархом был избран также Священный Синод, состоявший из 6 человек: митрополитов Антония Харьковского, Арсения Новгородского, Сергия Владимирского, Платона Одесского, архиепископов Анастасия Кишиневского и Евлогия Волынского. На случай смерти членов Синода было избрано также шесть заместителей (кандидатов в члены Синода): митрополит Петроградский Вениамин, архиепископы Таврический Димитрий, Могилевский Константин, Тамбовский Кирилл, епископы Вятский Никандр и Пермский Андроник (Церковные ведомости, 1918, № 21–22, с. 633). В качестве «нижней палаты» был избран также Церковный совет, состоявший из представителей белого духовенства и мирян.

Избрание патриарха было встречено повсюду верующими с восторгом. Правда, А. И. Введенский в своей известной книге «Церковь и государство» вспоминает, что в январе 1918 г. он якобы