Читать книгу "Принцесса ветра и мести - Алиса Джукич"

была умна, красива и утонченна, а главное, она бесконечно любила своих детей, чего нельзя сказать об отце принца. Как и мать, Дориан обладал эмоциональной, страстной натурой и нуждался в соответствующей отдаче. Костер не мог разгореться, пока его не подожжешь.

И я подожгла.

Приподнявшись на цыпочках, я с небывалым рвением поцеловала Дориана. Его губы раскрылись, жаркие и податливые. Глухо застонав, он подтолкнул меня к стене балкончика. Ребристый камень впился в позвоночник. Одной рукой принц оперся о стену над моей головой, а в кулаке другой скомкал тонкую ткань платья в районе бедер.

Огонь страсти разрастался у меня в груди, в животе, в лоне. Я желала, нет, до смерти нуждалась в его касаниях и любви. Я отчаянно хотела полюбить Дориана. Склеить этими чувствами раздробленные куски сердца, восстановить, словно лечебным бальзамом, измученную душу, удовлетворить изголодавшееся тело.

Мои руки скользнули в черные локоны принца и потянули за волосы на затылке, я упивалась дрожью Дориана, его вздохами и прерывистым дыханием. Он был словно наркотик. Единственное, что отвлекало меня от горестных реалий, страха и тоски по брату, по ледяным рукам мужчины, когда-то точно так же прижимавшего меня к стене.

Когда Дориан подхватил меня под ягодицы, наши лица оказались на одном уровне, и я инстинктивно обвила его поясницу ногами. Тонкие лямки сползли с плеч, и, выгнувшись, я призывно оголила шею. Мужские губы накрыли чувствительную ложбинку между ключиц, заставив меня задрожать от вожделения. Жар от его касаний внезапно сменился холодом, низкие стоны Дориана, будоражившие мое нутро, уступили место утробному рыку Неблагого Короля.

Я застыла, как статуя, неподвижно окаменев в руках фейца. Происходящее вмиг показалось мне неправильным, словно у меня на носу только что разбились розовые очки.

– …Но этого не произошло, – резко закончил мою недавнюю фразу Дориан, чутко уловивший перемену в моем настроении.

Голос его охрип, а каждая нотка сочилась глубокой печалью. Он осторожно выпустил меня, все еще тяжело дыша, но все равно не отстранился.

Я смущенно вернула лямки на место и расправила смятую юбку.

– Неужели ты сдаешься так просто, Дориан? – Я уткнулась носом в широкую грудь, пряный аромат миндаля и пепла заполнил легкие.

– Никогда! Но я не желаю стать лишь средством забвения.

Принц тяжело сглотнул и, распахнув глаза, в которых до сих пор плескалась всепоглощающая страсть, всмотрелся в мое лицо. Я порывалась ответить, рассказать, насколько он мне дорог. Пообещать, что пусть Неблагой Король и пустил корни в моем теле, я найду способ вырвать их, словно сорняки. Но верила ли я в это? Даже возненавидев, глубоко в душе я все равно желала вновь окунуться в прозрачные глаза-льдинки и раствориться в обжигающем холоде трепетных рук.

Дориан легонько коснулся моих губ своими, я попыталась притянуть его ближе, продолжая сопротивляться собственным эмоциям, но принц отстранился. Магия гламура сползла с моего лица, будто занавес с картины, возвращая привычный облик.

– Тогда борись, Дориан! – Не знаю почему, но во мне взыграл гнев. – Выжги его ледяные касания с моего тела, сотри своим пылом его поцелуи, излечи любовью мое сердце, уничтожь огнем каждое воспоминание о нем!

– Если бы я только мог! – Внезапно Дориан с силой ударил кулаком по стене. На мои оголенные плечи посыпалась мелкие камешки. Я вздрогнула, никак не ожидая от принца такой реакции. – Но это не моя битва, Агни, а твоя. Только ты властна над своими чувствами, только ты выбираешь, кого любить.

Дориан выпустил меня из объятий, на прощание задержав жадный взгляд на моих распухших от поцелуя губах, и двинулся к двери. Уже стоя на пороге и придерживая входную дверь рукой, он с горечью добавил:

– Разделенная со мной постель не вернет тебе брата и не избавит от чувств к Неблагому Королю. Я не сумею заменить тебе прошлое, но могу стать маяком в будущем, чтобы, блуждая во тьме, ты всегда находила путь к свету.

Дориан ушел, а я сползла по стене на каменный пол и схватилась за голову.

Цепей сознания, сдерживающих кровь фейри, больше не существовало, я распрощалась с притворством, как только попала в Благой Двор. Поддавшись бурлящим эмоциям, магия приливной волной отозвалась в теле. Ветер засвистел у меня в волосах, а расставленные тут и там цветочные горшки взорвались. Вьюнки, эвкалипт, фикусы – все стремительно разрасталось, поглощая пространство балкона. Зеленая волна опасно надвигалась на меня, зажатую собственной силой в углу. В попытке остановить обезумевший газон я вскинула руку, но сила древа мне не поддалась. Как будто внутренняя чаша магии переполнилась и теперь желала утопить и меня.

Смутно припоминая уроки Викки, я сосредоточилась на своих чувствах, на колком ощущении внизу живота, на бушующем гневе и досаде. А потом, щелкнув пальцами, обратила зеленую лавину в россыпь пионов.

Впрочем, радость от усмирения собственной магии длилась недолго. Как только пионы коснулись земли, острая боль пронзила ключицу. Что-то рвало кожу изнутри, вызвав у меня истошный вопль. Стоило посмотреть на плечо, я отшатнулась и вновь припала к стене. Из моего тела торчал проросший стебель розы. Потянувшись к растению трясущимися пальцами, я оборвала алый цветок. Крик боли разнесся по моим покоям, липкая струйка крови потекла вниз на измятое платье.

Окровавленную розу я все еще держала в руках, когда ко мне ворвался отец и с испугом уставился на разгромленный балкон.

Глава 4. Подвластны смерти лишь живые

Противно звякнули склянки, отец усадил меня рядом с собой на идеально заправленную белыми простынями кровать лазарета. Рану от пробившегося из тела цветка он излечил еще у меня в покоях, но все равно настоял на лекарском осмотре.

Бриджет, фейка-целительница, втерла шипучую мазь в мое плечо. Я с подозрением покосилась на следующий поднесенный пузырек с мутным отваром, проигнорировала замечание отца и подскочила с кровати, едва не выбив из рук фейки остальные лекарства.

– Со мной все в порядке, правда. – В надежде убедить отца я придала лицу бесстрастное выражение.

Мой рост считался ниже среднего. В смертном мире я зачастую покупала одежду для подростков, но застывшая рядом со мной целительница казалась и вовсе крохотной. В кои-то веки я хоть над кем-то возвышалась.

– Что произошло? – Спотыкаясь на ходу, в лазарет ворвалась Викки. Лунный свет, льющийся дорожкой от широкого окна, подсветил ее веснушки и растрепанные волосы, словно она только что выбралась из постели.

Отец встал и кивком отправил целительницу в соседнюю комнату для тяжелораненых гвардейцев. Король, прокрутив окровавленную розу в руках, протянул ее Викки. Моя наставница без колебаний приняла цветок