Читать книгу "Воспоминания комиссара-танкиста - Николай Андреевич Колосов"

в боеготовном состоянии эти капризные машины. Все приходилось делать самим. Ведь, не дай бог, не оберешься потом позору, если на площади твой мотоцикл зачихает, слишком сильно задымит или вообще остановится! Между нами бытовала такая шуточка: «Трудно сказать, кто на ком ехал – я на мотоцикле или он на мне». Нелегкое это было дело. Да и на Красной площади также приходилось быть предельно внимательным: все время держи ухо востро, чтобы не остановиться, не свалиться, не потерять равнения, чтобы мотор не заглох.

Тренировались на мотоциклах мы много, и не только в период подготовки к парадам. В те времена наша армия была основательно оснащена мотоциклами, поэтому командир, тем более выпускник нашей академии, должен был виртуозно управлять двухколесными машинами. А первоначальное обучение проводилось на… велосипедах. Нас учили управлять велосипедом одной рукой, что было намного труднее, чем управлять мотоциклом – центр тяжести у него значительно ниже. Очень много занимались мы мотоциклетным делом в лагерях – помню, однажды во время занятия я превысил скорость и чуть было не оказался вместе со своей мощной машиной в озере Сенеж. Не знаю, чем бы это могло кончиться. Но, в общем, мотоциклом нас научили владеть хорошо.

К сожалению или к счастью, но на мотоциклах на Красную площадь наш курс выезжал лишь единожды, а потом, по каким-то причинам, эта практика была пересмотрена, и мы стали проходить перед Мавзолеем в пешем строю…

Вообще, волей случая, наш курс был какой-то экспериментальный. Сокращение срока обучения совсем не означало, что программа была пересмотрена в сторону ее уменьшения. Наоборот, она была насыщена, дополнена новыми разделами, в том числе – авиационной стажировкой. Это оказалось одним из самых ярких моментов для слушателей. Стажировка была чрезвычайно интересной, необычной и, как потом показала служба, очень нужной. Мы получали навыки в частях тяжелой авиации, в Кировограде, на аэродроме, где базировались тяжелые бомбардировщики ТБ-3[36].

Программа была разнообразной. Главным образом мы находились в воздухе – совершали разведывательные полеты, в том числе и длительные. Так, из Кировограда летали аж к Черному морю. Но вот этим полетом, который на тогдашней технике не авиатору было нелегко выдержать, наше знакомство с Военно-воздушными силами завершилось. А начиналось оно полетами на маленьких разведывательных машинах Р-5 и Р-Z[37]. Самолеты эти были двухместными: летел летчик и один из нас в качестве летнаба – летчика-наблюдателя. «Обкатывали» нас основательно. Мы сдавали зачет и получали официально квалификацию.

Зачетный полет летнаба проходил таким образом: на аэродроме слушатель получал задание, карту и вымпел. В воздухе было необходимо следить за правильностью маршрута полета и руководить летчиком. Хотя пилоты и вели нас точно по курсу, но как-то управлять их действиями было нужно, никто не хотел заработать на земле упрека от командира корабля, что, мол, этот слушатель летал со мной в качестве пассажира. Молчал всю дорогу.

Но просто пролететь по маршруту – это было не главное. Находясь в воздухе, нужно было составить карту маршрута танковой бригады. Определить ПСАБы – пункты сбора аварийных машин, места, где ставить регулировщиков, наметить рубежи, с которых танкистам следовало бы посылать донесения, и т. п. В общем, за время полета нужно было сделать очень и очень многое. Причем только за время полета. Всякая доработка карты по возвращении, равно как и чья-либо помощь, исключались напрочь. Закончив выполнение задания, нужно было все нанести на карту, сложить ее, спрятать в вымпел и сбросить его над аэродромом. После этого самолет заходил на посадку.

На стажировке пришлось нам выучиться всяким «вспомогательным летным дисциплинам» – таким, как укладка парашюта, прыжки с парашютной вышки и так далее. Присмотрелись мы и к летной жизни, к совершенно особенному быту аэродромов. Да и превосходный, сытный летный паек по достоинству оценить тоже успели.

Но главное – мы получили основательную практику, те навыки, которые помогли нам в службе не только в мирное время, но и в годы Великой Отечественной войны. Помню, как много тогда довелось мне летать на самолетах: получалось намного быстрее, чем по земле, да и удобнее, а в мирное время – легче из-за травмированного позвоночника. Полеты любой длительности я переносил нормально, не боялся ни воздушных ям, ни бурь. Однажды, когда пришлось мне лететь куда-то на маленьком, хрупком, но очень маневренном, вертком По-2[38], нас атаковали вражеские истребители. Быть беззащитным в воздухе – дело страшное. К счастью, втолковали нам железное правило: в полете не мешать летчику, не давать ему советов. Вот и сидел я молча, а пилот снизил высоту до минимума, шел буквально по оврагам, между деревьями. Мне казалось, что мы оба слились воедино с самолетом… Как понимает читатель, нам удалось уйти от врага. Перенести такое испытание помог мне опыт академической авиационной стажировки.

К сожалению, после нас такую практику прошел еще только один курс – и все.

Вообще, любые стажировки, выезды в войска становились важными этапами обучения. Особенно запомнилось мне прохождение практики в частях Киевского военного округа в 1938 году. Как раз тогда там проводились крупные учения.

Мы, два молодых капитана – Борис Михайлович Третьяков и я – прибыли в бригаду полковника Михаила Ефимовича Катукова[39]. Стажироваться мы должны были на должностях помощников начальника оперативного отдела – оперотдела. Знакомясь с нами, Катуков, человек настойчивый, предприимчивый, с хитрецой, начал разговор очень доброжелательно:

– Вот вы, ребята, как понимаете, должны заработать соответствующую характеристику. Хорошую характеристику. Так учтите, если замечу, что филоните, приехали «абы постажироваться», то такой характеристики не получите. Понятно? Ну а если вы будете относиться к службе так, как полагается, а я уверен, что вы добросовестные товарищи, – постарался он «подсластить пилюлю», – то все, что в наших силах, мы сделаем для вас должным образом. И самое главное, вы приобретете по-настоящему большую практику. Все ясно?

– Так точно! – дружно ответили мы.

Действительно, чего тут было непонятного?

Тем временем подготовка к учениям разворачивалась. Они должны были быть «флаговыми», без привлечения большого количества войск – типа командноштабных. В этой связи на нас навалили астрономическое количество всякого рода документов, плановых таблиц и тому подобной «канцелярии». К нам тащили абсолютно все, что надо было писать, составлять, рассчитывать. Мы с Борисом сидели как проклятые. Наше затворническое положение скрашивала лишь очень хорошая кормежка. Катуков лично заботился о том, чтобы не подорвать наши молодые силы, чтобы мы смогли выполнить весь титанический объем работ. Но он, совершенно неожиданно, просчитался.

Двух усердных и усидчивых капитанов-«академиков» скоро заметили, и мы стали «разработчиками» в оперотделе штаба механизированного корпуса. Михаил Ефимович