Читать книгу "Отон-лучник - Александр Дюма"

В тот же миг факелы погасли, стол исчез, а старый рыцарь и его супруга исчезли как наваждение. Отон совсем было растерялся, но, не слыша более голосов и не видя перед собой никакого противника, вошел в зал, мгновением ранее столь ярко освещенный, а теперь погрузившийся во тьму, и при свете своего смолистого факела убедился, что фантастические собеседники вновь заняли свои места на портретах, и лишь глаза старого рыцаря казались живыми и угрожающе следили за юношей.

Отон двинулся дальше. Из того, что он услышал, было ясно, что Герману грозит неминуемая опасность, так что, увидев очередную распахнутую дверь, он принял это за указание и вошел в коридор, затем добрался до лестницы, спустился по ступеням и вскоре оказался в склепе аббатства, за которым виднелась ярко освещенная церковь. Дверь в подземелье была открыта и, как показалось Отону, тоже вела к церкви, однако юноша решил, что лучше пройти через склеп, чем под склепом. Итак, он вошел в подземную галерею и направился к церкви. Дверь туда была заперта, но она так обветшала, что стоило Отону легонько толкнуть ее, как замок тут же вывалился из дубовой доски.

Оказавшись в церкви, Отон разом охватил взглядом всех присутствующих — монахинь, жениха и невесту, родственников и, главное, восставшего из могилы мраморного епископа: тот уже собирался надеть венчальное кольцо на палец бледного и дрожащего Германа. Несомненно, это и была свадьба, о которой говорили старый рыцарь и его супруга. Отон протянул пальцы к кропильнице, смочил пальцы святой водой и, поднеся их ко лбу, перекрестился.

В то же мгновение все пропало как по волшебству — епископ, новобрачная, родственники, монахини. Факелы потухли, церковь задрожала, как будто мертвецы, нежданно водворенные в могилы, сотрясли пол и стены. Раздался чудовищный раскат грома, в клирос ударила молния, и Герман как подкошенный рухнул без памяти на каменные плиты храма.

Отон кинулся к нему, освещая дорогу догоравшим факелом и, взвалив товарища на спину, хотел унести его; но тут смолистая ветка погасла, и, отбросив ее подальше, юноша стал на ощупь пробираться к двери. Однако в непроницаемой тьме, окутавшей церковь, ему не удалось исполнить своего намерения, и не менее получаса блуждал он по залу, натыкаясь на колонны; на лбу его проступал холодный пот, волосы вставали дыбом при мысли о виденном им адском обряде. Наконец он нашел вожделенную дверь.

Но едва он ступил за порог, как какие-то голоса стали звать его и Германа; в тот же миг окна замка осветились, а через минуту свет факелов озарил и подножие лестницы, и своды подземелья. Отон отозвался на зов, однако крик этот отнял у него последние силы, и юноша без сил упал подле бездыханного Германа.

Лучники отнесли обоих в караульную, и вскоре наши герои пришли в себя и поведали товарищам все, что с ними приключилось. В свою очередь они узнали, что, заслышав страшный раскат грома, прокатившийся по замку, хотя не было никакой грозы, старый лучник разбудил своих товарищей и кинулся искать отважных юношей, которых и нашел — одного в беспамятстве, другого близко к тому.

У всего отряда сон как рукой сняло, и при первых лучах зари лучники тихонько выбрались из развалин Виндекского замка и вновь двинулись к Клеве, куда и прибыли около девяти часов утра.

V

Ристалище, предназначенное для состязания лучников, являло собой ровную площадку, простирающуюся от Клевского замка до берега Рейна. У стен замка был воздвигнут помост для князя и его свиты. По другую сторону ристалища и на берегу Рейна уже собрались жители всех окрестных деревень, с нетерпением ожидавшие начала увлекательного зрелища: оно казалось крестьянам тем более притягательным, что героем дня, по их мнению, бесспорно должен был оказаться их земляк. На одном краю луга уже собрались лучники, прибывшие со всех концов Германии, а на другом была установлена мишень, которую лучникам предстояло поразить со ста пятидесяти шагов: белая дощечка с черной точкой в центре, обведенной двумя кругами — красным и синим.

В десять часов послышались звуки труб, ворота замка распахнулись, и оттуда выехала роскошная кавалькада: то были князь Адольф Клевский, принцесса Елена и владетельный граф фон Равенштейн. Многочисленная челядь — пажи и лакеи, также верхами, хотя расстояние, отделявшее замок от ристалища, едва ли составляло полмили, — следовала за господами; и вся эта вереница всадников спускалась на луг по узкой тропинке, подобно длинной пестрой змее, ползущей к реке на водопой.

Вот поднялись на приготовленный для них помост король и королева праздника; раздались приветственные возгласы, не смолкавшие несколько минут. Но даже когда знатные господа расположились на своих местах, Отон так и не мог разомкнуть уст, не в силах отвести глаз от юной принцессы Елены.

И в самом деле, то была одна из прекраснейших дочерей Северной Германии, где женщины славятся неяркой, но утонченной красотой. Подобно растению, растущему во влажных и тенистых лесах, Елена, возможно, не отличалась яркостью красок, присущей юности, цветущей под жарким небом юга, зато гибкостью и грациозностью она походила на водяную лилию, которая на рассвете всплывает к поверхности озера, чтобы полюбоваться на Божий день и порадоваться празднику жизни, но с наступлением сумерек закрывает свою чашечку и почивает на широких круглых листьях, покоящихся на длинных подводных стеблях, что по воле природы служат ей колыбелью. Она шла за своим отцом, а за ней следовал граф фон Равенштейн (шли слухи, что в самом скором времени он станет ее женихом). Позади господ шли пажи; они несли на красной бархатной подушке шапочку, которой предстояло увенчать победителя. Наконец высшие чины свиты князя Адольфа заняли на помосте места для почетных гостей. Принцесса Елена грациозно склонила головку в ответ на восхищенный гул, поднявшийся при ее появлении, и отец ее дал знак начинать состязание.

В стрельбах участвовало около ста двадцати лучников, а условия соревнований были таковы:

кто с первого выстрела не сумеет поразить белую дощечку, должен немедленно выбыть из соревнования и более в нем не участвовать;

кто со второго выстрела не сумеет попасть в красный круг, также выбывает из соревнования;

в последнем, самом главном соревновании принимают участие лишь те, кому удастся с третьего выстрела поразить синий круг.

Таким образом, удавалось избежать путаницы и игры случая, в результате чего слабый стрелок мог бы одержать победу над более искусным соперником.

Едва был подан сигнал, как все лучники натянули луки и приготовили стрелы. Предварительно всех их переписали, и теперь герольд выкликал их в порядке алфавита, и те, чьи имена он называл, выступали вперед и пускали стрелы.

На первом испытании отсеялось десятка два стрелков — под смех зрителей они понуро убрались на огороженную площадку, где им предстояло ожидать новых товарищей по несчастью.

Во втором туре из состязания выбыло еще больше стрелков, ведь чем труднее становится испытание, тем меньше людей может его выдержать. Наконец, к третьему туру осталось лишь одиннадцать лучников, в том числе Франц, Герман и Отон. Эти одиннадцать человек были самыми искусными стрелками от Страсбурга до Неймегена. Не удивительно, что зрители следили за ними с удвоенным вниманием, и даже выбывшие из состязания стрелки, забыв о собственном поражении, горячо молились, чтобы удача улыбнулась другу, земляку или брату.