Читать книгу "Тысяча сияющих солнц - Халед Хоссейни"

— А ты, Мариам-джан, принимаешь ли этого человека в мужья?

Мариам молчала. Кто-то закашлялся.

— Принимает, — вмешался женский голос.

— Вообще-то, — возразил мулла, — она сама должна ответить. И не раньше, чем я задам вопрос трижды. Это ведь он просит ее руки, а не наоборот.

И мулла задал свой вопрос еще дважды, с каждым разом все более возвышая голос. Джалиль беспокойно пошевелился на своем месте, зашаркал под столом ногами. Кашляло уже несколько человек.

Маленькая белая рука смахнула со стола пылинку.

— Мариам, — шепнул Джалиль.

— Да, — произнесла Мариам дрожащим голосом.

Вот зеркало уже и под вуалью. Сперва Мариам увидела в нем себя: неровные брови, жидкие волосы, печальные зеленые глаза (посаженные так близко, что ее можно было принять за косую), нечистая пористая кожа. Лоб у нее был слишком широкий, подбородок — чересчур узкий, губы — не в меру тонкие, а все лицо — длинное и заостренное.

И все-таки, пусть и не красавица, она была мила.

В зеркале Мариам впервые хорошенько разглядела Рашида: добродушно-хитрое квадратное лицо, крючковатый нос, налитые кровью глаза, багровые щеки, выступающие вперед два передних зуба, необычно низкий лоб, не шире двух пальцев, густые кустистые брови, толстые темные волосы с проседью.

В зеркале их взгляды на мгновение встретились.

Это мой муж, поразилась Мариам.

Они обменялись золотыми кольцами, которые Рашид выудил из кармана пиджака. Ногти у него были желто-коричневые, словно сердцевина подгнившего яблока, кончики ногтей изломаны. Руки у Мариам так тряслись, что кольцо ему на палец она без посторонней помощи надеть не смогла. А ее кольцо оказалось узковато, но Рашид надвинул его одним быстрым движением.

— Готово, — прохрипел Рашид.

Какое красивое колечко, — подала голос какая-то из жен. — Очень, очень миленькое.

Теперь остается только подписать договор, — рек мулла.

Мариам поставила свою подпись — мим, ра, йа и опять мим. Все присутствующие не сводили глаз с ее рук.

В следующий раз подписывать документ ей доведется через целых двадцать семь лет — и опять в присутствии муллы.

— Отныне вы муж и жена, — торжественно произнес мулла. — Табрик. Поздравляю.

Рашид уже сидел в раскрашенном яркими красками автобусе, курил — сигаретный дымок завивался спиралькой из раскрытого окна. Мариам стояла с Джалилем у заднего бампера. Люди вокруг прощались, жали друг другу руки, целовали Коран, держали священную книгу над головами близких. В толпе шныряли босоногие мальчишки с лотками, полными жевательной резинки и сигарет.

Джалиль соловьем разливался про Кабул. Ну до того красивое место, что сам Бабур, глава Могольской империи, распорядился похоронить его здесь. Сейчас речь Джалиля (Мариам знала) плавно перейдет на кабульские пышные сады, богатые лавки, полезный для здоровья горный воздух — и потом автобус тронется и увезет с собой Мариам. А Джалиль помашет ей ручкой и пойдет себе прочь, как ни в чем не бывало.

Такого Мариам допустить не могла.

— Я молилась на тебя, — выпалила она.

Джалиль смолк на полуслове, зачем-то прижал руки к груди. Супруги-индусы — жена с ребенком, муж с чемоданом — с извинениями протиснулись мимо. Джалиль вежливо улыбнулся им в ответ.

— По четвергам я дождаться тебя не могла. Все волновалась, не случилось ли с тобой чего, придешь ли ты.

— Дорога дальняя. Съешь что-нибудь. Купить тебе сыра и хлеба?

— Я только о тебе и думала. Я молилась, чтобы ты дожил до ста лет. Я знать не знала, что я — твой стыд и позор.

Джалиль потупил взор и — словно мальчишка-переросток — стал ковырять землю носком ботинка.

— Оказывается, ты всю жизнь стыдился меня.

— Я приеду к тебе, — пробормотал Джалиль. — Я буду навещать тебя в Кабуле. Мы...

— Нет. Ни за что. Не приезжай. Не хочу о тебе больше слышать. Никогда.

Он умоляюще посмотрел на нее.

— Между нами все кончено. Прощай.

— Так нельзя, — пискнул Джалиль.

— Ты бы хоть для приличия дал мне время попрощаться с муллой Фатхуллой.

Мариам повернулась и зашагала сквозь толпу к автобусу. Джалиль не издавал ни звука. Уже у раздвижных дверей она услышала его голос:

— Мариам-джо.

Она вспрыгнула на ступеньку и пошла по салону к своему месту рядом с Рашидом. Краем глаза она видела, что Джалиль идет по тротуару вдоль автобуса, но даже не повернула головы.

Джалиль забарабанил в стекло. Мариам бровью не повела.

Автобус рывком тронулся с места. Некоторое время Джалиль бежал за ним. Потом его заволокло пылью.

Мариам не хотела всего этого видеть.

И не увидела.

Рашид опустил стекло и накрыл ее руку своей, большой и толстой.

— Ну вот, девочка. Вот. Вот, — все повторял он, глядя на Мариам.

Хоть бы в окно взглянул.

9

К дому Рашида они подошли во второй половине следующего дня.

— Вот мы и в Дих-Мазанге, — прохрипел Рашид. В одной руке он держал чемодан, а второй открывал деревянную калитку. — Это юго-западная часть города. Рядом зоопарк. И до университета недалеко.

Мариам устало кивнула. Все-таки ей приходилось напрягаться, чтобы понять кабульский выговор мужа. Да тут еще его пуштунский акцент. Ведь в его родном Кандагаре все говорят на пуштунском.

А он, казалось, без труда понимал ее гератский фарси.

Мариам быстро оглядела узкую незамощенную улицу, тесно стоявшие дома из обожженного кирпича, заборы, за которыми прятались дворы, плоские крыши. Некоторые дома были саманные и серым своим цветом напоминали горы, кольцом окружавшие город. По обеим сторонам улицы тянулись сточные канавы, полные мутной воды. Тут и там громоздились кучи мусора.

Дом Рашида был двухэтажный, выкрашенный в синий цвет. Краска давным-давно выцвела. Двор порос пожелтевшей травой. Справа к дому примыкал сарай, слева виднелся колодец с ручным насосом, высаженные в ряд чахлые деревца. Под навесом, прислоненный к стене дома, стоял велосипед.

— Твой отец сказал, ты любишь рыбалку, — сказал Рашид. — К северу от нас есть реки. Рыбы полно. Я тебя как-нибудь отвезу.

И он отомкнул входную дверь и впустил Мариам в дом.

Конечно, у Джалиля дом куда больше. Но против хижины, где они обитали с матерью, это были хоромы. На первом этаже помещались передняя, гостиная и кухня. Рашид сразу показал ей кастрюльки, сковородки, скороварку, керосинку-иштоп. В гостиной бросился в глаза кожаный зеленый диван с тщательно зашитым разрезом на боку. Еще тут имелись стол, два плетеных кресла, два складных стула, черная чугунная печка в углу. И голые стены.