Читать книгу "Опережая некролог - Александр Ширвиндт"

Юношеская романтика трансформируется в возрастную лирику. Мы пережили бриллиантовую свадьбу и осторожно надеемся на благодатную (для тех, кто тоже надеется, объясняю: это 70 лет брака). На некруглые даты с 60-ти до 70-ти обязательно нужно дарить предметы первой и второй необходимости. Не так давно я менял пару золотых коронок на модные керамические. Чтобы не пропадал золотой запас, я преподнес его Наталии Николаевне, сопроводив высокой лирикой:

Скажи, дорогая, что толкуКласть зубы златые на полку.Из них получилось колечко.Поставь мужу лишнюю свечку.

Долгожители в нашей семье не только мы. Дача – моя ровесница, как стояла, так и стоит, только подпорки иногда меняются. На фоне нынешних особняков и вилл наш уютный сарай, конечно, теряется. Терраса сохранилась в прежнем виде. При сегодняшнем всеобщем беспамятстве великая придумка – «Бессмертный полк» – останавливает, как минута молчания, нашу безумную беготню, крик и пошлятину. Но хорошо бы еще как-то фиксировать места, связанные с войной. Наша дача – одно из таких мест. Она под Истрой, в 55 километрах от Москвы. Весь поселок был заселен тремя родами немецких войск. В нашем Нагорном тупике жили эсэсовцы. На террасе нашей дачи была организована столовая для среднего командного состава. У соседей напротив располагался штаб. Здесь немцы стояли месяц – с середины ноября до середины декабря 1941 года. И тот удар, который вышиб их из Подмосковья, был настолько неожиданным, что они оставили все недоеденным и недопитым на столе и забыли немецкую вилку. Она у нас сохранилась. В планах немцев было сжечь поселок, но они не успели. На участке остались три воронки. А когда отец Наталии Николаевны, Николай Павлович Белоусов, собирался посадить яблоню и копнул землю, то наткнулся на неразорвавшуюся авиационную бомбу. Она еще долго у нас лежала, мы ее перекатывали с места на место, когда она мешала играть в футбол. Потом кто-то увидел и ошалел: «Вы что …? Она в любой момент взорваться может!» Приехали саперы, чуть ли не выселили весь поселок и эту бомбу, как грудного ребенка, унесли.

Недалеко от нашей дачи, в том же Истринском районе, есть село Мансурово. Настоятель местного храма Святителя Николая – отец Вадим, с которым мы дружим около 20 лет. Он освящал Театр сатиры, многие актеры ездят к нему в храм. Он бывает на всех премьерах, поскольку теперь несет ответственность за театр. Однажды, на заре нашей дружбы, придя ко мне в кабинет, отец Вадим дал мне иконку Святителя Николая, который помогает всем, кто в пути, чтобы я поместил ее в салон машины. Я говорю: «Спасибо, но лучше я отдам ее бабушке, у нее новая машина, ей важнее». Наверное, отец Вадим быстро в уме посчитал, сколько лет может быть моей бабушке. И, наверное, получилось, не менее 150. У него вырвалось: «Как, она еще жива? И за рулем?!» Тут удивился я: «А почему она должна умереть?» Он не понял, что я хочу отдать иконку Наталии Николаевне, которая тогда приобрела новую машину, а была уже бабушкой.

Но это не все, чем Наталия Николаевна связала меня с Церковью. Однажды она мне сказала: «Нам скоро помирать, на том свете мы с тобой не встретимся, а у меня за долгие годы накопился ряд вопросов к тебе, поэтому давай при этой жизни отвечай на них». Я спросил: «А почему это мы в той жизни не встретимся?» Она сказала: «Потому что мы не венчаны. Так что отвечай мне на вопросы сейчас». Я подумал и произнес: «Ладно, давай лучше венчаться, а там видно будет». – «Где там?» – «Ну там, куда попадем».

Хоть мы и не венчаны, но потомство у нас есть. Причем с каждым днем оно становится все многочисленнее. Началась эта история с сына Миши, который сейчас уже вырос, и ему исполнился 61 годик. Я надеюсь, что он впадет в детство и опять будет грудным. В своей книге «Мемуары двоечника» Миша рассказал историю фотографии 1956 года, на которой – мы с Наталией Николаевной стоим, склонившись над коляской.*

* Наверное, это самая трогательная фотография моего детства, именно она во всех папиных мемуарах иллюстрирует появление долгожданного сына! Но есть один нюанс: на этой картинке я появился только как медийный персонаж!.. Коляска пустая!!! Дело происходит на съемках. Моя будущая мама приехала проведать моего будущего папу, и там, в реквизите, нашлась очень красивая коляска. Родители просто сфотографировались на ее фоне!

Ширвиндт М.А. Мемуары двоечника. М.: издательство «Э». 2018. С. 9.

Когда обман вскрылся, нам, чтобы как-то оправдать эту фотографию, пришлось зачать Мишу.

Сегодня у Миши есть свой ютьюб-канал «Съедобное – Несъедобное». Это про еду. Но так как еду шинкуют на всех телеканалах не переставая, то Мишин канал занимается еще и прошлой едой, где я, естественно, необходим. Когда-то вождь сказал: «Сын за отца не отвечает». Эти «веселые» времена, слава богу, прошли, и теперь сын без отца не отмечает.

Блогер-сын к отцу пришел,И спросила кроха:«С Интернетом хорошо,Без айпада плохо?»

У меня проблема с сегодняшними терминами – со всеми этими «айфенами», а когда еще появился утюг… Мне проще называть его утюг, хотя меня все время поправляют. Мне кажется, ютьюб – это какой-то мат. Ютьюб твою мать. А я матом не люблю ругаться при детях. С этим утюгом они вовлекли меня в аферу. Я стал блогером, потому что другие профессии я уже прошел практически все, а блогером еще не был. Кто-то из великих говорил, а может, все великие говорили, что учиться надо до конца жизни. Вот сейчас конец жизни, и я начинаю учиться на блогера. Мы все время сидим, едим и пьем. На старости лет я стал играть «кушать подано».

Миша в различных интервью хамит: «папа не видел ни одного ремонта в своей жизни, ремонт делает всегда мама, когда папа на гастролях»; «невозможно победить эту школу химической докторской колбасы с куском хлеба и майонезом»; «это легенда, что папа может пожарить яичницу, он ничего не может на кухне». На самом деле я очень хорошо готовлю. Омлет – вообще моя фирменная вещь. Что значит, я ничего не готовлю, если в ресторане Дома актера подают «Омлет по-Ширвиндтовски»? Рецепт я даю везде. Еще я фантазер. Тут важны дозировка и то, что есть в холодильнике. Берется что-то, капается чего-то, чуть-чуть подогревается на чем-то, потом закрываются глаза, и все это естся. Главное – не видеть, что ешь. Когда видишь – может вытошнить. А вытошнить нельзя, потому что голодный. Тут дилемма.

В Мишином утюге все действительно съедобное: сырок «Дружба» хорош тем, что никогда не портится, – в нем нет ни грамма продукта. Там эпоксидная смола, и ее надо съесть как можно быстрее, потому что она может затвердеть и не выйти из того места, из которого должна выйти потом. Я сырок «Дружба» ем всю сознательную жизнь. Некоторые ученики, молодые артисты, из подхалимажа приносят мне плавленые сырки, но другие, типа «Волна». Они думают, что это одно и то же. Ничего подобного! Совершенно разная эпоксидка. Я когда-то пробовал бензобак залатать сырком «Дружба» – схватило и держалось несколько лет.