Читать книгу "Мои 99 процентов - Салли Торн"

У него именно такая фактура лица, которая провоцирует меня ляпать всякие глупости. Поэтому именно это я и делаю.

– Каждый раз, когда мы с тобой видимся, я просто не могу поверить, что ты уже не ребенок. Ты посмотри только на себя.

– Да, совсем взрослый.

Его торс выглядит как шоколадка, у которой сквозь фольгу проглядывают квадратики. Представляете себе эту матово-блестящую шоколадную текстуру? Так вот, это в точности его кожа. Мне до смерти хочется провести по этому великолепию ногтями. Начать уже наконец мое еженедельное разнузданное пиршество на Хэллоуин.

Меган, Меган, звон колец. С ней пойдет он под венец. Это заклинание срабатывает не до конца.

Он так крепко сбит, что я постоянно задаюсь вопросом, сколько же он весит. Кажется, мышцы тяжелее жира? В таком случае в нем никак не меньше тонны. В Томе шесть футов шесть дюймов, и вымахал он до этого роста у меня на глазах, но каждый раз, когда я вижу его, это все равно оказывается для меня неожиданностью. Примерно такие же тела у сотрудников спасательных служб. Представьте себе мускулистых пожарных, вышибающих двери, чтобы спасти вас от огня.

– Каким образом ты справляешься со скелетом такого размера? – спрашиваю я, и он озадаченно оглядывает себя. – Я имею в виду, как ты координируешь все четыре конечности и умудряешься передвигаться?

Мой взгляд возвращается к его плечам и скользит ниже, по всем этим округлостям и плоскостям, по впадинкам и затемнениям, по складкам на плотном хлопке.

Я задерживаю взгляд на его ремне, который даже не представляет себе, как ему повезло быть обернутым вокруг такого великолепия, и на черной резинке трусов, интригующе выглядывающей из-под ремня. Щеки у меня начинают пылать, а стук сердца оглушительно отдается в ушах, и…

– Дарси, подними-ка глаза.

Ну вот, он поймал меня с поличным. Впрочем, я особо и не маскировалась.

– Мы с моим скелетом ладим вполне неплохо. А теперь расскажи мне, что за напасть приключилась с крыльцом?

Я пытаюсь придумать, как ему это объяснить. Что случилось с домом? Наверное, я была никудышной хозяйкой и довела его до полной разрухи. Вот хотя бы эта болтающаяся доска. Давным-давно надо было взять молоток и прибить ее.

– У меня есть теория, что все тут держалось на магии Лоретты. – Я энергично потираю ладонями бедра, чтобы не защипало в носу.

Он всегда чувствует, когда нужно сменить тему.

– А что случилось с твоими волосами? Твоя мама сообщила мне.

– Кажется, она позвонила всем, кого знает. Устроить такую истерику из-за какой-то стрижки! «Ох, Принцесса, ну зачем?» – передразниваю я и как можно небрежнее провожу ладонью по волосам.

Короткий мальчишеский «ежик» приятно щекочет пальцы. Я скрещиваю ноги, и мои обтягивающие кожаные штаны возмущенно скрипят. Провожу по ним рукой с накрашенными черным лаком ногтями. Никогда еще я не походила на принцессу меньше.

Если бы мама узнала, что я проколола себе сосок, то прочитала бы целую лекцию о том, что мое тело – это храм. Прости, мама. Я вбила в себя крюк для картины.

– Она позвонила мне в слезах. Я в тот момент был на крыше. Я решил, что ты… ну, в общем… не важно. – Лоб Тома морщится при воспоминании. – Представь себе мое облегчение, когда я узнал, что Дарси Барретт всего лишь отрезала косу. Ты что, пошла к мужскому мастеру?

– Да, я нашла одного пожилого дядьку, мужского мастера. А что? Не к женскому же было идти? Они там сделали бы мне «пикси» или еще какую-нибудь тошнотворную хрень. А я хотела стрижку под летчика времен Второй мировой.

– Ясно, – говорит Том со смешком. – И как, он умел такую делать?

– Ага. – Я прихлопываю комара. – Но передумал и отказался меня стричь.

– Таких волос ни у кого не было. – Том смотрит туда, где раньше были мои волосы.

Я и не подозревала, что он обращал внимание на мои волосы. Вот черт!

– Он забыл, что женские волосы мягкие на ощупь. Он умолял меня, но я заставила его. Этот звук, с которым ножницы их перерезали… – У меня до сих пор мурашки при одном воспоминании. – Казалось, он перерубает жилы. Он молился по-итальянски. У меня было такое чувство, как будто из меня изгоняют дьявола.

– Заставлять напуганных мужчин молиться, – хмыкает Том сухо. – Да уж, ты и в самом деле ни капельки не изменилась.

– Аминь.

Я простираю руки к небу, и моя влажная одежда едва двигается вместе со мной. В результате этих посиделок в обществе Тома Валески я взмокла от вожделения.

В его присутствии меня всегда охватывает неодолимое желание выкинуть что-нибудь этакое. Так было с тех самых пор, как мы оба достигли половой зрелости.

– Обожаю, когда они молятся по-итальянски, – с томным придыханием шепчу я, и Том старательно избегает смотреть мне в глаза. – «Пожалуйста, пожалуйста, синьора Дарси, не убивайте меня».

– Синьора – это ведь обращение к замужней женщине, верно? А ты не замужем.

Голос его звучит слабо, и, когда я искоса бросаю на него взгляд, волоски у него на руках стоят дыбом. Очень интересно.

– Ну разумеется, кто на мне женится. – Теперь настает мой черед сгорбиться, поковырять пальцем носок ботинка и сменить тему; получается довольно неуклюже. – Послушай, а что, все вокруг живут в ожидании, что в один прекрасный день им позвонят с вестью о моей безвременной кончине?

Он мнется, и я воспринимаю это как «да».

– Мама отлично умеет разводить драму по телефону и пересылать фотографии. Тебе она посвятила целый специальный выпуск. – Теперь я старательно отвожу от него взгляд. – Черт побери, Том! – рычу я, обхватив колени руками. – Какого рожна?!

Он отлично понимает, что я имею в виду.

– Прости меня, пожалуйста.

Том сделал своей девушке предложение! Ну наконец-то! Целых восемь лет тянул! Его мать вне себя от счастья. Кольцо купил с бриллиантом в два карата, можешь себе представить? Дарси, ну скажи же хоть что-нибудь? Разве это не потрясающе?

Если бы в тот момент я была на крыше, то непременно рухнула бы оттуда и переломала себе все кости. А так просто пошла и надралась до беспамятства за здоровье молодых. Прекрасные были восемь лет, и что им не жилось спокойно и дальше?

Проснувшись, я обнаружила у себя в телефоне фотографию громадного бриллианта на руке с безупречным маникюром, и меня немедленно вывернуло наизнанку. На свадьбу, которую я должна была снимать в тот день, я опоздала. На банкете подавали сибас, и в зале воняло, как на рыбном рынке. После того как невеста высказалась на тему моего непрофессионализма, меня вывернуло в подставку для зонтов у двери.

Лоретта тем временем все чаще и чаще находила себе какие-то занятия в саду, чтобы скрыть от меня приступы кашля, а Джейми ходил по собеседованиям в поисках престижной работы в городе и проводил со мной все меньше и меньше времени. И вообще весь тот год был совершенно тошнотный, и во рту у меня до сих пор появляется мерзостный привкус каждый раз, когда я вспоминаю его.