Читать книгу "Река любви [= Преображение, Медовый месяц ] - Джуд Деверо"

— Вы-то это узнаете, — со смехом ответила мадам Жизель. — Уж это вы узнаете!

И для Лии начались дни непрерывных примерок, когда на ней булавками закалывали ткань, и грозных наставлений мадам.

— Нижнее белье! — повторяла она. — На этой ферме, куда вы поедете, вы можете отказаться от будничных платьев из шелка, но под одеждой вы должны быть леди.

Сначала Лию поразили полупрозрачные одежды из индийского хлопка, но вскоре они ей понравились. Мадам с помощницами создала для Лии отличный гардероб. Он состоял из множества скромных платьев на каждый день из набивного муслина и нескольких туалетов из шелка и бархата, в которых следовало появляться в том обществе, которое обретается в новом штате Кентукки.

И мадам неизменно стремилась внушить Лие уверенность в себе:

— Отныне вы член семьи Стэнфорд и имеете право на привилегии, которыми обладают люди этой фамилии.

Подсознательно Лиа стала держаться прямее, а спустя месяц она уже вела себя так, словно всю свою жизнь обедала за столом и носила платья из шелка.

Когда осенний урожай был собран и Клей смог вздохнуть свободно, он начал уделять Лие больше времени. Каждое утро они выезжали вместе, и он учил ее верховой езде.

— Мне она нравится, — как-то вечером сказал Клей, обращаясь к Николь. — Она серьезна, старается делать все как можно лучше и как можно быстрее всему научиться.

— Она делает это ради Уэсли, — спокойно отозвалась Николь, подняв глаза от лежавшего на коленях шитья. — Даже несмотря на то что он так обошелся с ней, бросив после первой же проведенной вместе ночи, и сразу после свадьбы уехал, она по-прежнему считает, что солнце встает и заходит ради этого мужчины. Я только надеюсь…

— На что ты надеешься? — спросил Клей.

— Уэсли так похож на Тревиса, а когда они что-либо вбивают себе в голову, разубедить их трудно.

— А в чем ты хочешь его разубедить?

— В его отношении к Кимберли, — ответила Николь.

Клей презрительно хмыкнул:

— Уэса спасли, избавив от женитьбы на этой сучке. Кимберли убеждена, что весь мир должен лежать у ее ног. К сожалению, нередко так и происходит.

— И обычно этот мир бросает к ее ногам сам Уэсли. Вряд ли он скоро забудет Кимберли.

— Забудет, — ответил Клей, посмеиваясь. — Уэс не дурак, и когда проведет несколько недель наедине с такой красавицей, как Лиа, он вообще забудет о существовании Кимберли.

У Николь были собственные представления о глупости мужчин, когда дело касалось красивых женщин, но она промолчала и вернулась к шитью.

Зимой работы на плантации было немного, и Лиа познакомилась с ткацким делом. Когда Николь привела ее в ткацкую мастерскую, Лиа не хотела оттуда уходить. Она была заворожена превосходными тканями, тем, как руками ткачих создавались покрывала, как бегали челноки, как ловко двигались приводы ткацких станков.

— Хотите попробовать поработать на станке? спросила высокая светловолосая женщина, которую Николь представила как Дженни Лэнгстон.

— Вряд ли у меня получится. — Лиа колебалась. Тысячи нитей на станке двигались, образуя петли, а к деревянной перекладине была прикреплена металлическая чесалка.

— Хотите попробовать? — повторила Дженни, когда Лиа с восторгом притронулась к куску только что вытканной шерсти.

— Очень хочу, — уверенно ответила девушка. Николь провела Лию по плантации, но она мало что замечала вокруг себя, потому что мысли ее были заняты увиденными тканями.

— Вы действительно думаете, что я научусь делать нечто подобное? — спросила Лиа, когда Николь показывала ей молочную ферму. Ведь она доила коров с тех пор, как стала ходить, поэтому они ее не интересовали; ее не покидала мысль научиться создавать такую же красоту.

— Да, Лиа, думаю, у тебя это получится. Хочешь, мы вернемся в ткацкую мастерскую?

Ответ можно было прочесть в глазах Лии.

Теперь Лиа месяцами не отходила от Дженни, а та обучала ее всему: ухаживать за овцами, стричь их и красить шерсть, прясть, заправлять пряжу в станок и ткать. Лиа привыкла к этому так, будто родилась с челноком в руке.

По вечерам она сидела за прялкой, и нитки у нее выходили ровные и тонкие. Все эти дни она работала, сидя на табуретке рядом с галевом ткацкого станка, и прокладывала нитки согласно сложному узору Дженни, терпеливо и без единой ошибки. Когда Лиа ткала, она пускала челнок очень ровно, а потом с силой толкала и оттягивала чесало.

В январе Дженни объявила, что пришло время учиться создавать собственные узоры.

— Но я не умею читать, — ответила Лиа.

— Мои ткачихи тоже не умеют. Так вот, сначала ты научишься создавать собственный узор.

После этого в течение нескольких недель Николь дважды заставала Лию, заснувшую за столом, на котором были разложены образцы узоров, хитроумные таблицы с рядами цифр, схемы работы привода ткацкого станка и порядка прядения. Чтобы находить свои ошибки, Лиа номерами обозначила шесть положений ремиза. На рисунках были надписи: «колесо двойной коляски», «двойное лекало», «бархатно-розовый», «след улитки», «колесо» и «звезда».

Николь проводила Лию в предоставленную ей комнату, а уже наутро Клей пригласил ее в свою контору.

— Думаю, тебе это пригодится, — сказал он и передал ей толстую книгу в синем кожаном переплете.

— Но я не умею…

— Открой.

Она увидела, что все листы были чистыми, и удивленно посмотрела на него. Клей подошел к ней:

— На обложке написано: «Эрандел Холл». Каждый год мне переплетают несколько таких книг для учета. Николь мне сказала, что ты делаешь рисунки для тканей, поэтому я и решил, что ты захочешь заносить их в книгу, а потом возьмешь ее с собой в Кентукки.

К глубокому изумлению Клея, Лия упала на стул, прижала книгу к груди и заплакала.

— Я в чем-то ошибся? — спросил он. — Книга тебе не нравится?

— Все так добры ко мне! — воскликнула она. — Конечно, это из-за Уэсли, и все же…

Клей опустился перед ней на колени, взял за подбородок и приподнял ее голову:

— Теперь слушай и верь мне. Сначала мы действительно приняли тебя только потому, что ты стала женой Уэса, но уже много месяцев назад мы о нем забыли. И Николь, и я, и наши дети полюбили тебя. Помнишь, как на Рождество мальчики заболели корью и ты целыми ночами сидела с ними? Своей добротой и любовью к нам ты вознаградила нас за то немногое, что мы сделали для тебя.

— Но вас так легко любить, — ответила она сквозь слезы. — Вы дали мне весь мир, я же так мало сделала для вас.

Выпрямившись, Клей засмеялся:

— Ну и хорошо, значит, мы квиты. Больше не хочу ничего слышать про то, что мы для тебя сделали. Так, а теперь мне нужно вернуться к делам.