Читать книгу ""Еврейское слово". Колонки - Анатолий Найман"

Но, к счастью – к его счастью, – не в Ходорковского и не в Магницкого. Мы не знаем, в каких обстоятельствах и окружении жил Березовский в последние годы, но по крайней мере не в зоне, не за решеткой, не во власти конвойных. Не знаем и как умер, но во всяком случае не в «Матросской тишине», не заведомо и открыто загнанный туда на смерть. И, как выяснилось сейчас, вышло так к счастью не только Бориса Абрамыча. Реакция на его смерть была неожиданной: оказалось, немалому количеству людей его личность импонировала. Я говорю даже не о тех, кто знал его лично, наблюдал сблизи, одни отдавая ему должное, другие питая неприязнь, но не отрицая его обаяния и достоинств. Я о части населения, которая слышала о нем только то, что ей говорили. То есть одно плохое. В таких случаях душевный настрой публики – жадное ожидание ужасных казней и полного жизненного краха негодяя. Но в то же время граждане ведь и не верят слышанному – потому что не верят ничему. Думают: небось наверху сами тяпнули, а на мужика переложили. Или: это все чепуха, у них там рука руку моет, обвинили, что мужик Логоваз прикарманил, а на самом деле, поди, продал натовцам военно-морской и военно-воздушный флоты России. Да и психологически – тех, кто так удачно провернул свои сомнительные делишки, уважают.

Но это во вторую очередь. А в первую – скучно живем, товарищи, скулы сводит, дамы-господа. Из красного Кремля в Белый дом переезжаем, потом обратно, потом птичек куда-то гоним, потом мышцу лечим, потом в таком формате с народом встречаемся, потом в сяком. У ветеранов ордена крадут, у олигархов вид желудочнобольных. Портянки. Глонасс. И вдруг откуда ни возьмись небольшого размера еврей по кличке Береза. И сразу, как нынче говорят, замутил. Власть стала похожа на хазу и на мадридский двор, политика на «конкретный разговор» и авантюру. Я не говорю, что это хорошо, не говорю, что плохо, – это интересно. Знавшие его вспоминали о его выдающемся уме, масштабности мысли, о постоянном кипении в нем неординарных замыслов, о решительности, таланте, о щедрости и готовности помочь. Когда он умер, число и красочность историй о нем только умножились. Я не был с ним знаком. На минимальном расстоянии от него находился летним днем в начале 90-х. Покупал «Ниву», и приятель моей дочери отвез меня на Хорошевку, на торговую автоплощадку, где он работал. Мы вошли в проходную, вахтер сказал: «Леша, пробежитесь оба! И гостю своему скажи пригнуться». – «Стреляли?» – «Два раза. Со стены. Утром, и когда сам приехал». «Сам» и был наш герой.

Твердая рука стране, может, нужна, может, и нет. Я в этом не понимаю. Твердая рука каким-то образом предполагает твердость всего государственного организма, в частности, и его твердолобость. Тогда как человек нуждается в том, чтобы в его жилах веселее стучала кровь. Счастья, как известно, нет, но есть покой и воля. Государство нажимает на покой, называя его стабильностью. Позвольте, а воля? Что-то нравится людям в фигурах типа Березовского. Возможно, то, что его биография не похожа на госаппаратчика. И на магната тоже. Абрамо́вич на его фоне – ходячий шкаф в окружении телохранителей, смахивающих на тюремные и нефтяные вышки. Березовский был живой, это было его главное свойство.

16–22 апреля

Кто думает, что колонки для еженедельника (вроде моих «Взглядов частного человека») пишутся как по маслу, тот ошибается. С одной стороны, слишком короток перерыв, не успел опубликовать очередную, пора браться за следующую. С другой – событий, набивающихся в одну неделю, которые имеет смысл обсудить в газете, иногда бывает несколько, а переносить в номер более отдаленный значит лишать материал свежести. Однако бывают темы одновременно злободневные и непреходящие. Например, неохладевающий интерес к евреям неевреев. Уточним: к евреям вообще – неевреев специальных. Скажем, таких, кто при слове «Рабинович» автоматически отзывается: «Так. Понятно». И всем понятно, что́ ему понятно. В особенности читателям «Еврейского слова». К ним поэтому можно на недельку и опоздать, ничего страшного. Предмет сегодняшней колонки был бы в самый раз для прошлого номера, но ходом вещей и логикой связности их во времени уже была сдана в печать та, что о смерти Березовского, и отложить ее никак не выходило.

История же, попавшая в нынешнюю, случилась в воскресенье 7 апреля, когда по 35 странам, в частности по России, проходила акция под названием «Тотальный диктант». Желающим диктовали, а они писали текст, сочиненный для этого известным писателем. В этом году Диной Рубиной. Но губернатору Ульяновска предложенный диктант не понравился авторской свободой в обращении с языком, и он заменил текст. Так сказать, плохой на хороший. Не кричал как Хрущев «пидарасы!», а культурно возмутился рубинским и культурно вручил диктующим произведение признанного русского журналиста. Казалось бы, губернатор, губернаторствуй и не встревай куда тебя не просят. Или – если у тебя такой замечательный литературный вкус, собери котомку и, захватив только личного врача, покинь по-толстовски свою высокую резиденцию.

Смешно было бы думать, что его поступок даже в таком промежуточном виде не вызовет народного одобрения – и что им дело кончится. Ясно было, что Дину Рубину, гражданку Израиля, в качестве знатока русского языка массы не стерпят. Массы, заметим, не участвующие в глобальном мероприятии по грамотности, писать не явившиеся. Губернатор тут только лицо, вовремя подсуетившееся, отметившееся раньше других. Сразу вслед за ним возмущение выбором автора выразила журналистка из «Комсомольской газеты». И как они оба ни упражнялись в словесной эквилибристике, ничего другого из их слов не следовало, кроме как – обойдемся без нерусских, в первую очередь без евреев и евреек.

Мысли и интонации журналистки авторитетностью не уступают губернаторским: «Речь, ясное дело, не о тотальном запрете на участие иностранцев в общественной жизни России, а только о приоритетах. Слово гражданина всегда должно быть весомее» слова «человека из-за рубежа». Журналистка, ой ли? А ну как из-за рубежа донесется слово какого-нибудь Вильяма Шекспира или, того чище, какого-нибудь Баруха Спинозы? Ведь может перевесить и ваши речи, и того хорошего журналиста, которого выбрал губернатор взамен плохой писательницы, да и самого губернатора. Или вы считаете, что люди из-за рубежа – это непременно «агенты иностранного влияния»? А граждане РФ непременно носители благодатных русских истин? Но как тогда быть с нашими гражданами из оппозиции, несистемной? А с теми, кто взятки любит? А с уголовным уклоном? Опять же, губернатор мотивировал отказ от Рубиной ее «ненормативной лексикой», а вы чужим гражданством. Два совсем разных объяснения, а так как матерщины, между прочим, не обнаружилось, а чужое гражданство не устраивает потому, что «уехала, и теперь нас будет учить? у нас что, своих писателей нет?», то в голову лезет третье.

Начать с того, что диктантом не учат, а проверяют грамотность. Что касается писателей, то у нас какие есть, такие есть, но Курбского, например, среди них нет. Герцена нет. Набокова, Бунина, Ходасевича. Бродского. Поэтов «парижской ноты». Это всё эмиграция – уехали и, чистая правда, теперь нас учат. Эмиграция не критерий степени владения родным языком, а обстоятельство жизни – климат, пейзаж, вкус пищи. «Русский язык там, где я», – сказал один из них, а могли бы все. Поэтому третье объяснение, почему Рубина в глазах журналисток, губернаторов и их интернетных комментаторов не годится на почетную роль диктовальщика, это что она уехала в государство Израиль. А так как уехала туда она потому, что еврейка, это, надо понимать, тоже не годится. Я не из тех, кто сдвинут на антисемитизме и всё на свете к нему сводит. Но из тех, кто безошибочно улавливает, антисемит или нет тот, кто со мной разговаривает. Я бы мог сомневаться в направленности недовольства журналистки диктантом, если бы не ее бред про неких черных ребят, доставшихся России в результате связей африканцев с русскими женщинами. Из них эта девица, чтобы доказать, что она интернационалист и ратует не за чистоту крови, а только за российский паспорт, предлагает выбрать «пару десятков парней… черт с ним, пусть это будут те же чернокожие, но это будут НАШИ негры!», – вместо играющих у нас сейчас бразильцев и камерунцев. Дополнительных прояснений мне не требуется. Это дымовая завеса с целью убедить в ахинее. И у этого дыма легко узнаваемый запах.