Читать книгу "Пятый всадник - Александр Харыбин"

Интересно, кто же рекомендовал Германа в Организацию? Похоже, проверяли его так же, как он сам меня при приеме на работу.

Конечно, Герман выполняет кучу крайне необходимой работы. Мало того, кроме него эту работу и выполнить будет некому. Но при этом многие свойства его личности входят в противоречие с принципами, которыми должны руководствоваться в повседневной жизни члены Организации. В том числе, самый главный принцип, по которому и происходит, ну, или должен происходить отбор кандидатов – «мои действия не должны причинять никаких неудобств окружающим». Такое впечатление, что Герман – неудачник, из кожи вон лезущий в стремлении доказать окружающим, что на самом деле он крут. Но ведь и так всем ясно, что неудачники не ездят на подобных машинах.

А на каких? На «тазиках»? Я задумался: ну вот ведь я постоянно езжу на «тазике», хотя в гараже и стоит «Лексус». Но если кто-то из окружающих про меня думает, будто я неудачник, то это его проблемы. Мне же на его мнение глубоко наплевать. Наверное, неудачник – это тот, у которого амбиции входят в противоречие с реальным его положением, в чем он винит кого угодно, только не себя. Причем положением обязательно материальным или статусным. Потому что трудно представить себе, например, неудачника-ученого. То есть, амбиции настоящего представителя этой породы ограничиваются желаниями типа «стать очень богатым», «стать известным», ну, или властвовать над людьми.

Самое страшное для неудачника – это если окружающие подумают о нем, что он неудачник. Поэтому он никогда не может позволить себе показаться на публике в виде, который бы дал повод усомниться окружающим в его успешности. Герман, который мирно отхлебывал свое пиво мелкими глотками, на удивление точно подходил под все эти определения. Я искоса глянул на него, и вдруг сам устыдился своих мыслей – человек возится со мной, пытается помочь, а я тут разбираю его по косточкам.

Тут мне пришла в голову крамольная мысль том, что Организацию создали неудачники для того, чтобы получить шанс после краха цивилизации удовлетворить свои нереализованные в нормальной жизни властные амбиции. Нет, разумеется, к Профессору это не относится, но он здесь на вторых ролях.

Мои глубокие философские размышления прервались, когда я заметил резкую перемену во взгляде Германа. Он сидел лицом к двери, а я спиной, и поэтому вынужден был обернуться . В дверях показался крепкий мужчина выше среднего роста, лет сорока или чуть больше. Вернее, сначала в зал вплыл гладко выбритый череп, ослепительно сверкающий в лучах июльского солнца. Я сразу решил, что вошедший и есть тот человек, которого мы ждем. Герман чуть привстал с места и помахал вошедшему рукой. Тот заметил и направился прямиком к нам. Я по своей привычке тут же дал ему прозвище, наиболее соответствующее его внешности – Череп.

На взгляд стороннего наблюдателя бурное приветствие выглядело совершенно искренним. Но, приглядевшись, можно было заметить в этой сцене фальшивые нотки. Дежурные вопросы-ответы про семью и работу быстро закончились, и мы перешли к делу. Герман в двух словах описал мою ситуацию и дальше предоставил излагать проблему мне.

Череп мой рассказ в самых неожиданных местах перебивал вопросами, время от времени заставлял возвращаться назад и уточнять уже пройденные моменты. Все это время он непрерывно делал записи в блокноте. В результате мой рассказ длился около полутора часов и больше напоминал допрос у следователя. Все-таки, профессионал виден сразу.

– Я знаю это дело, – выдал Череп после некоторых раздумий, – не могу сейчас сказать ничего конкретного, надо кое с кем пообщаться. Я думаю, через неделю у меня будет информация.

Ничего себе – неделя! Это что – мне теперь всю неделю нельзя будет носа показывать в том районе, где я встретил Упыря? Значит, все исследования остановятся?

– Какое дело? – вступил в разговор Герман.

– Похищение и убийство той самой девушки, которое видел этот, – он кивнул в мою сторону, – молодой человек.

– Так, значит, ее все-таки убили? – вырвалось у меня.

Череп кивнул.

– Да, убили. Только я не буду ничего сейчас говорить, пока не выясню подробности.

С этими словами он поднялся со своего места, так и не допив пива, наскоро попрощался и направился к выходу. Я искоса взглянул на Германа – тот изумленно провожал взглядом нашего гостя. Было заметно, что такой концовки беседы он никак не ожидал. После ухода Черепа Герман молча посидел, а потом заметил, скривив губы какой-то растерянной усмешкой.

– Видал, как забеспокоился? Похоже, не все так просто.

– Это я давно понял. Не стали бы из-за какой-нибудь ерунды сыр-бор затевать. Я боюсь, не продаст он нас? Своя-то задница всегда дороже.

– Нет, Гена не продаст. По крайней мере, не должен. Подробностей не могу тебе говорить, скажу только, что подвязан он здорово на некоторых вещах. Если сольет тебя, то на карьере своей ему придется ставить жирный крест.

– А если придется выбирать между карьерой и собственной шкурой?

– Нет, Гена – хитрый лис. До такого не доведет, – стопроцентной уверенности в голосе Германа я не заметил, поэтому слова его меня не слишком успокоили. Он-то практически ничем не рискует, соответственно может давать любые обещания, а для меня это – вопрос жизни и смерти, причем в самом прямом значении этого выражения. Хотя, после того, как я получил такие умопомрачительные результаты, Организация не даст Герману бросить меня на произвол судьбы. И он, думаю, должен это понимать.

В общем, сегодняшняя встреча придала некоторую уверенность в том, что моя проблема с оборотнями в погонах, висевшая дамокловым мечом уже почти два года, будет благополучно решена.

Герман подбросил меня до метро, сам поехал по каким-то своим делам, а я направился в офис – докладывать Профессору и обсуждать план дальнейших действий по работе.

По прибытии в контору Профессор завел меня в свой кабинет и сначала расспросил о том, как прошел разговор с человеком Германа. Я подробно рассказал.

– Я думаю, раз Герман за это взялся, то все будет нормально. Так что, не переживай. Спокойно работай.

Слова его внушали уверенность, тем не менее, оставался еще вчерашний случай с Упырем. Я поделился своими опасениями с Профессором. Он слегка помрачнел, потом подумал, вытащил телефон и набрал номер. Поговорив с минуту, он положил трубку и обратился ко мне.

– Герман говорит, что в сегодняшних сводках ничего нет. Если бы ты его убил или сильно покалечил, то это было бы там обязательно. И в розыск на тебя не подали. Сколько времени попросил этот германовский сыщик?

– Неделю.

– Неделю посидишь на Базе безвылазно, а там видно будет.

Работать на Базе, как минимум, неделю пришлось бы и так, безо всякого вчерашнего происшествия. Во-первых, эффект, который вылез вчера – отсутствие необходимости электрического взрыва для реакции ядерного синтеза, был слишком важен, чтобы рисковать его «засветить». Ботаник с Михаилом уже достаточно поработали над своей репутацией, чтобы им можно было доверять. Нужно было искать новое место для экспериментов. Во-вторых, заканчивались образцы, и нужно было делать новые. Я высказал Профессору эти соображения. Он согласился и вдруг задумался. Потом, неожиданно, спросил: