Читать книгу "Все, кого мы убили. Книга 1 - Олег Алифанов"

– Я предпочёл бы захватить этого молодца и расспросить его, – сказал Ермолаев с нервозностью в голосе. – Сдаётся мне, что нападение сие не случайно, и может оказаться тем, чего я ожидал ещё в самом начале пути.

Если бы знали вы, сколь близки к истине и далеки одновременно! – хотелось в сердцах воскликнуть мне, но пришлось лишь сильнее стиснуть зубы.

– А за камешками бы лечь вон там и тут, по обе стороны, они с холма в лощинку попадут, а мы их и прищёлкнем, – словно нехотя рассуждал Прохор, поигрывая ружьём.

Я принял решение, избрав из всех третьего стрелка в подмогу нам.

– Вот что, Павел Сергеевич. Надежда на вас. Ружей у нас всего три, пуль больше сотни штук, мы здесь станем отстреливаться, позиция у нас хоть куда, а против Прохора стрелка и вовсе не сыскать. Обойти тут нас они и за полдня не смогут, вот разве что ночью и через горы… а мы продержимся до темноты и нагоним вас. Поднимайте остальных и возглавьте переход. – Вёрстах в пяти селение Абу-Гоша, здешнего разбойника…

– Мы застряли между двумя шайками?

– Всё равно другого пути нет, – раздосадовано махнул я, жалея времени. – Скажите шейху, что вы подданные царя. Не мешкайте же, прошу вас.

Я жестом подозвал суетившегося драгомана и принялся по-французски втолковывать ему, как объясняться с Абу-Гошем. Дрожавшего до сего мелкой дрожью, того обуяла крупная тряска.

– Деру задаст каналья! – громко шепнул на ухо Прохор. Мы многозначительно переглянулись. – Они всегда сбегают от Абу-Гоша ещё за версту. А я его стреножу, и пускай посидит за поворотом, покуда мы воевать станем. А с темнотой он нам и сгодится в провожатые. Пустим вперёд себя на привязи, он нам пропасти метить будет.

– И кланяйтесь государю! – махнув на драгомана, крикнул я вслед Ермолаеву.

– Что? – с изумлением и испугом воззрился он, обернувшись.

– Кланяйтесь государю! Просто запомните, что я говорю! Скорее, прочь! И заберите всех лошадей.

Взгляд Анны, встревоженный и немного восхищённый, я удерживал несколько мгновений – впервые за долгие недели смотрели мы в глаза друг другу.

Когда путешественники, спешно навьючив животных, скрылись за поворотом тропы, неприятели рысью уже спускались в лощинку, и вскоре должны были скрыться из вида, но мой секретарь не стал дожидаться лучшего момента. Первый выстрел Прохора взметнул фонтанчик пыли под ногами лошади Игната, сразу взвившейся на дыбы. Он, едва удержавшись схватился за окровавленную щеку, как видно, осколок породы задел его, но не заставил спешиться и укрыться. Они быстро определили источник угрозы и вскоре пули застучали вокруг нас, впрочем, позиция наша могла считаться неуязвимой. Мы уговорились палить по очереди, и так, чтобы ни в какой момент не иметь менее двух ружей заряженными. Пороху имели мы в достатке, а враги, хоть и понукаемые главарём, не торопились проявлять отвагу, попрятавшись за уступами в желании подольше сохранить жизни свои и коней. Лишь спустя час Игнатий заставил их поочерёдно спуститься в овражек и пешими подняться вновь, саженях в полуста от нас. Впрочем, дальше он никак не мог заставить их двигаться, теперь лишь изредка обменивались мы выстрелами, держа рискованную дистанцию и ожидая заката: они для потаённого прыжка, мы для скрытного бегства. Перебегая поодиночке в безлунной тьме, мы исчезли как раз вовремя, и вопли ярости известили нас о разочаровании противника, вынужденного с трудом проводить опасными теснинами в поводу лошадей, дав нам время налегке нагонять своих друзей.

Пламень огня и сторожевой окрик одновременно известили нас о прибытии в селение знаменитого разбойника. На местном наречии я велел провести меня к шейху. Картина благоденствия у костра наших спутников прогнала все тревоги, и мы облегчённо вздохнули. Я раскланялся с Абу-Гошем, не скрывшим свою радость. Путешественники, обрадованные нашим прибытием в целости, оживлённо смеялись. Я немедленно поведал шейху о наших злоключениях, и тот велел выслать нескольких воинов навстречу бедуинам Карнаухова, а кто-то уже совал мне кружку с кофе, лепёшку и раскуренную трубку. Абу-Гош подвёл меня к костру, и тут увидел я на почётном месте портрет императора, которому немедленно церемонно поклонился. Вскоре при всеобщем восхищении пришлось мне уже давать и пространные объяснения.

– Признаться, никогда с такой радостью я не кланялся государю, и только тогда понял смысл вашего приказания, – пылал радостью Ермолаев, и впервые усы его не могли скрыть улыбки. – Кого же из соотечественников ограбил этот дикарь на портрет Николая Павловича?

Я еле сдерживал хохот.

– Во-первых, не дикарь, а король местного пошиба, лицо уважаемое на десять миль в округе, и не вздумайте смеяться: держать поколениями дорогу в Иудейских горах могут только упрямые и смелые кланы. Говорят, Ибрагим-паша решил нанимать их на охрану путешественников за ежегодное пособие, как давно заведено среди бедуинов в Египте, но я не убеждён, что в темноте приказы исполняются в точности как при свете солнца. Во-вторых, не ограбил, а получил в дар от вашего покорного слуги. Я знал от Муравьева, что Абу-Гош требует дани с проезжающих, которую единожды можно и не платить, но решил в свою очередь убить одним выстрелом двух зайцев: заслужить дружбу сего молодца и раздвинуть границы империи пускай даже и таким способом. Я заказал позолоченную оправу для портрета императора и, проезжая тут впервые, торжественно подарил ему со словами о возможном покровительстве. Семейство Абу-Гоша и без того не бедствует, а тут такая честь.

Все заговорили наперебой, но для меня существовал голос одной только Анны. Сполохи огня выдавали её восхищённое волнение.

– Вы представить не можете, Алексей, но Павел Сергеевич весьма долго пытался убедить этого шейха именем государя, но когда в сердцах помянул вас, тот вдруг переменился и велел слуге принести портрет. Вы здесь знаменитость, и именем вашим открываются любые двери.

Признаться, я всегда был горд знакомством с разбойником поболее, чем с послами дюжины стран. Половину этой восхитительной звёздной ночи проговорили мы с Анной, и лёд недоверия и подозрительности растаял при восходе остроконечной холодной луны.

Прилив покрыл до половины несколько плоских камней, по которым путешественники добирались до лодки, и я с нежностью наблюдал, как княжна Анна легко ступала по ним, едва лишь касаясь пальцами руки шлёпавшего прямо по воде одного из арабов, должных поддерживать пассажиров на этом пути.

У проложенных до камней сходней, Ермолаев, замыкавший шествие, вдруг остановился и обернулся ко мне. Задержка сия оказалась кстати, ибо я не мог ещё решить, уходить мне или долгим взглядом провожать чёлн с надолго уплывающей от меня возлюбленной.

– Я говорил вам, что Новиков нашёл много всего. Пусть вам станет известно, что среди прочего обнаружил он в одном из хожений странный вложенный лист, якобы добытый паломником в Египте. Неведомый язык, разобрать его он не сумел. После, хоть и не вдруг, начались его злоключения. Я не пытаюсь убедить вас в том, что второе есть прямое следствие первого, но…