Читать книгу "Стены из Хрусталя - Кэрри Гринберг"

— Действуй по обстоятельствам. И главное, не забудь принести мисс Штайнберг официальное извинение за то жестокое, несправедливое наказание, которое ты назначил ей без суда и следствия.

— Уж об этом я в первую очередь позаботился. Гляди сюда!

Он показал брату ярко-розовой листок, пропахший пачулями. «Сердечно приглашаем Вас посетить наше гостеприимное заведение» зазывали кучерявые буквы. Далее следовал список предлагаемых услуг, от которых даже пресыщенный развратник испустил восхищенный вздох.

— Это респектабельный дом, — пояснил лорд Марсден. — Я заранее оплатил визит. То-то мисс Штайнберг обрадуется!

— Почему?

— Как — почему? Это означает, что я принимаю ее инаковость. Ну, что она девиц любит. А девицы в том доме, скажу я тебе, весьма аппетитные.

— И ты, конечно, вознамерился ее сопровождать?

— Мне не положено, я мужчина семейный, — степенно ответствовал Марсден.

— Как жаль, что мисс Гизела оставит Маргарет вдовой.

Старший вампир закашлялся.

— Чума и холера, как я мог упустить! Ну ничего, я ей такое же приглашение достану, — он протянул руку, но брат аккуратно сложил надушенную бумажку и сунул нагрудный карман, похлопав по нему для пущей сохранности.

— Пусть мисс Штайнберг сама назначит отступные.

Спорить с наглецом было бессмысленно, Мастер Лондона только рукой махнул и, как водится, пожелал братцу подохнуть поскорее.

— Ты-то куда собрался? — осведомился он, оглядывая дорожный костюм Рэкласта. — Обратно в Дублин?

— И туда заскочу, пожалуй.

— Постой-ка… Ты это о чем сейчас?

— Я думал известить своих через Табиту, что слагаю с себя полномочия Мастера, но лучше лично нанести прощальный визит.

— Ты отказываешься от звания Мастера? Ты?!

— Они заслуживают другого повелителя. Вроде Доркас. Не сомневаюсь, что когда-нибудь она вправду изобретет такой картофель, которому не страшна будет никакая болезнь, — Рэкласт улыбнулся в усы. — Они славные ребята, не такие, как твоя стая. По-своему, я к ним даже привязан, но как запахнет паленым, я действую исключительно в собственных интересах.

Вампиры помолчали.

— Даже когда ты предложил сражаться вместо меня? — спросил Мастер Лондона.

— Даже тогда. Но это уже не имеет значения, потому что я точно знаю, что не прощен. Иначе именно я отомстил бы за твою обиду, и развеялось бы мое проклятие, — проговорил Рэкласт задумчиво, но тем не менее успел ловко отклониться, когда брат замахнулся на него кулаком.

— Тысяча святых и небесное воинство! — рявкнул лорд Марсден, наступая на него. — Архангел Михаил тебе побери, Мордред, как, ну как же я от тебя устал! Раскроить бы твой череп и посмотреть, что на самом деле в твоих мозгах творится. Проклятье! Связался же!

Он привалился к чугунным прутьям забора, так что те слегка погнулись.

— Одно мне скажи: когда мы с тобой впервые увиделись, и дождь еще шел, и все вокруг было таким зеленым, каким оно уже никогда для нас не будет — вот тогда все было по-настоящему или просто одна из твоих игр?

Второй вампир улыбался.

— Я предал тебя, но я тебе не лгал. Но это уже не имеет значения, — повторил он и приподнял шляпу, прощаясь.

Он прошествовал к поджидавшему его экипажу, а когда вскочил на подножку, услышал:

— Эй, парень!

Мастер Лондона сложил руки рупором и снова гаркнул:

— Я пришлю тебе приглашение на следующий Новый Год! Приезжай! Повеселимся!

Лорд Рэкласт тоже хотел выкрикнуть что-нибудь в ответ, но сдержанность пока что никто не отменял, и он лишь учтиво склонил голову, и до тех пор, пока кэб не свернул за угол, смотрел, как машет ему вслед единственный, кого он любил.

У ворот дома Стивенсов леди Маргарет учила Томми шаркать ножкой, взирая на него точно капрал на рекрута. На роль матери она категорически не годилась, скорее уж это была вечная Старшая Сестра. Любое существо мужеского пола и возрастом чуть помладше вызывало у миледи необоримое желание муштровать его часами напролет.

Чтобы превратить уличного оборвыша в маленького лорда, вампирша не пожалела ни времени, ни средств. На мальчике была голубая бархатная курточка, светло-бежевые штанишки до колен, черные чулки, от которых с непривычки чесались ноги, и такие глянцевые туфли, что в них отражалась его унылая рожица, когда он наклонялся, чтобы рассмотреть позолоченные пряжки. Тусклые, прямые волосы лоснились от помады и курчавились, как у ангелочка на пасхальной открытке — по прихоти леди Маргарет, несчастное дитя весь день промаялось в папильотках. Но больше всего Томми угнетал красный бант, который миледи повязала ему на шею. Пышный и многослойный, это бант был заметен за три квартала. Юный страдалец оглядывался по сторонам, готовый в любой момент юркнуть за куст.

Рядом топталась Харриэт. Поскольку этим вечером леди Маргарет велела ей прислуживать — или, по выражению самой Харриэт, «горничать,» — ей пришлось нацепить униформу, от которой девочка успела отвыкнуть. Кожа опять пестрела сине-зелеными пятнами, глаза затянуло бельмами. Тем не менее, Харриэт не теряла присутствие духа и сжимала с склизких ладошках корзину, прикрытую кружевной салфеткой. Ей было даже лестно, что ее позвали исполнять роль настоящей, взрослой камеристки. Могли ведь и дома оставить.

— Чего нос повесил? — спросила она Томми, когда леди Маргарет от него отступила.

— Обрядили, точно девчонку, — возмутился Томми, глядя на красный бант, как на пиявку, раздобревшую от его крови. — Хорошо хоть ребята не видят, а то б у них зенки со смеху полопались. Твоя леди совсем того?

— Она чуток блажная, но ничего так, сносная, — философски заметила Харриэт. — А тебе взаправду костюмчик не нравится?

— Хоть в петлю полезай.

— Тогда вот!

Растопырив ручонки, она обняла его, а когда отскочила, бархат порыжел и местами даже истерся, глянец на ботинках потускнел, ненавистный же красный бант оказался таким восхитительно-грязным, что Томми сразу примирился с его наличием. С гордостью художника, который выводит свою подпись на завершенном полотне, Харриэт втерла ему в волосы пригоршню ила. Замызганные, но бесконечно довольные дети начали толкаться, громко хохоча. Но стоило миледи оглянуться, как они притихли.

— Ах ты маленькая неряха! — вампирша схватилась за сердце. — Столько усилий — и все впустую, все испорчено! Милорд, вы-то чего молчите! Примите меры, уж будьте так добры!

Мастер неторопливо взял в руки трость, которую сжимал подмышкой.

— Ха-ариэтт, — зловеще проговорил он, постукивая по золотому набалдашнику.

Девочка втянула голову, так что ее круглые оттопыренные ушки коснулись плеч, и жалобно посмотрела на хозяина.