Читать книгу "Молот и крест - Гарри Гаррисон"

И мгновенно Шеф оказывается на вершине, он так высоко, что ему виден весь мир: поднимаются столбы пыли, маршируют армии, точно так, как он видел в день смерти короля Эдмунда. И снова он чувствует, что если сфокусирует зрение, сможет увидеть все, что захочет: слова на губах франкского полководца, место, где скрывается сейчас Альфред, живой или мертвый. Шеф с беспокойством оглядывается, стараясь сориентироваться, увидеть именно то, что нужно.

Что-то отворачивает его голову от панорамы внизу, заставляет смотреть далеко-далеко, в удаление от реального мира во времени и пространстве.

И видит он человека, идущего по горной дороге, человека со смуглым, живым, озорным лицом, лицом неведомого бога из снов. Этот человек, думает Шеф, погружаясь в видение, имеет не одну кожу.

Человек, если это человек, подходит к хижине, в сущности лачуге, бедному жилищу из веток и коры, скрепленных глиной и утепленных травой. Так жили люди в старину, думает Шеф. Теперь они умеют много больше. Но кто их научил?

У хижины мужчина и женщина прекращают работать и смотрят на пришельца: странная пара, оба согнуты постоянной работой, приземистые и коренастые, кривоногие, с короткими пальцами.

– Их зовут Ай и Эдда, – слышен голос бога.

Они приветствуют пришельца, проводят его в лачугу. Предлагают еду – перегоревший овес, полный шелухи и частиц камня от ручной размолки в каменной ступе; овес смочен только козьим молоком. Пришелец не смущается таким приемом, оживленно разговаривает; когда наступает время, ложится на груду плохо обработанных шкур между хозяином и хозяйкой. Посреди ночи он поворачивается к Эдде, лежащей в своем рваном платье. Ай крепко спит, не шевелится; может, укололся о сонный шип. Человек с озорным лицом снимает с Эдды тряпки, ложится на нее, без всяких предисловий овладевает ею.

Чужестранец на следующее утро уходит, продолжает свой путь. А Эдда полнеет, разбухает, стонет, рожает детей, таких же коренастых и некрасивых, как сама, но более деятельных и изобретательных. Они возят навоз, приносят хворост, растят свиней, разбивают комья земли мотыгами. От них происходят троллы, слышит Шеф. Когда-то я тоже был троллом. Но теперь я не тролл.

Путник продолжает идти, идет резво, поднимается в горы. На следующий вечер подходит к дому, крепко сколоченному, с обеих сторон топором прорублены борозды, с одной стороны окно с прочными ставнями, снаружи уборная над глубоким ущельем. И снова пара прерывает работу, когда подходит незнакомец: сильная крепкая пара, с румяными лицами, с толстыми шеями: мужчина лысый, с подстриженной бородой, женщина с круглым лицом и длинными руками, такая легко переносит тяжести. На ней длинное коричневое платье, но рядом на случай прохладного вечера приготовлена шерстяная накидка. И бронзовые заколки для нее. На мужчине просторные брюки, как у воина с флота викингов, кожаная куртка для красоты на поясе и на руках нарезана полосами. Так живут люди сейчас, думает Шеф.

– Их зовут Афи и Амма, – произносит голос.

Они тоже приглашают незнакомца в дом, предлагают еду: тарелки с хлебом и ломтями жареной свинины, предварительно засоленной, растопленный жир пропитывает хлеб. Пища для людей, много и тяжело работающих, для сильных людей. Потом ложатся спать, все трое на соломенный матрац с шерстяными одеялами. Афи храпит, он спит крепко. Незнакомец поворачивается к Амме, на которой только просторная ночная рубашка, шепчет что-то ей на ухо, овладевает ею так же быстро и энергично.

Снова незнакомец пускается в путь, а Амма полнеет, с молчаливым стоицизмом рожает детей, таких же сильных и хорошо сложенных, как сама, но, может, более умных, готовых пользоваться новшествами. Ее дети приручают быков, строят бревенчатые амбары, работают молотом и плугом, плетут рыбацкие сети, выходят в море. Шеф знает, что от них происходят карлы. Когда-то я тоже был карлом. Но и это время ушло.

Путник идет дальше, на этот раз он оказывается на обширной равнине. Подходит к дому в стороне от дороги, вокруг изгородь из бревен. В доме несколько комнат, одна спальня, другая столовая, есть помещение для животных, все с окнами или широкими дверями. На резной скамье у дома сидят мужчина и женщина, они приглашают к себе путника, предлагают ему воду из глубокого колодца. Красивая пара, с длинными лицами, широкими лбами, с мягкой кожей, не загрубевшей от работы. Когда мужчина встает, чтобы приветствовать пришельца, он оказывается выше его на полголовы. Плечи у него широкие, спина прямая, пальцы сильные от натягивания тетивы лука.

– Это Фатир и Мотир, – произносит голос бога.

Они вводят гостя в дом, пол устелен приятно пахнущим тростником, сажают его за стол, приносят воду в чаше, чтобы он вымыл руки, подают жареную дичь, масло и кровяные сосиски. После еды женщина прядет, мужчина сидит в кресле и беседует с гостем.

Когда наступает ночь, хозяева, словно во сне, ведут гостя к широкой кровати с перьевой периной, с деревянными подголовными валиками, кладут его между собой. Фатир сразу засыпает. Гость поворачивается к хозяйке, обрабатывает ее, как жеребец или бык, как и предыдущих двух.

Гость уходит, а женщина полнеет, из ее чрева рождается раса ярлов, бойцов. Они плывут в фьордах, укрощают лошадей, куют металл, окрашивают кровью мечи и кормят воронов на полях битв. Так люди хотят жить сейчас, думает Шеф. Или кто-то хочет, чтобы они так жили...

Но это не может быть концом: от Аи к Афи и Фатиру; от Эдды к Амме и к Мотир. А как же их сыновья и дочери, как праправнуки? От тролла к карлу и от карла к ярлу. Я теперь ярл. Но что после ярла? Как назовут его сыновей и как далеко ушел по дороге путник? Сын ярла – король, сын короля...

* * *

Шеф неожиданно проснулся, прекрасно помня все увиденное, отчетливо понимая, что каким-то образом это имеет непосредственное отношение к нему самому. Он понимает, что видел программу выведения людей, как люди выводят породы лошадей или охотничьих собак. Но в каком отношении они должны быть лучше? Умнее? Способнее к новым знаниям? Так говорят жрецы Пути. Или способнее к изменениям? Готовые применять уже известные знания?

Но в одном Шеф уверен. Если эта программа осуществляется путником с хитрым лукавым лицом, лицом, которое принадлежит его покровителю, то за все нужно будет платить. Но путник хотел, чтобы его программа кончилась успехом. Он знает: решение есть, нужно только найти его.

В темный предрассветный час Шеф натянул смоченные росой кожаные сапоги, поднялся с шуршащего соломенного матраца, закутался в плащ-одеяло и вышел в холодный воздух конца английского лета. Как призрак, прошел по спящему лагерю, без оружия, только с скипетром-точилом в руке. Его фримены не окапывают лагерь рвом, не ставят ограду, как вечно деятельные викинги, но лагерь окружен часовыми. Шеф прошел рядом с одним из них, алебардистом из отряда Луллы. Тот стоял, опираясь на алебарду, с открытыми глазами. Но он не видел, как Шеф неслышно миновал его и углубился в темный лес.

Небо на востоке посветлело, проснулись птицы. Шеф осторожно пробирался в зарослях боярышника и крапивы и скоро оказался на узкой тропе. Она напомнила ему тропу, по которой он шел с Годивой год назад, когда они бежали от Айвара. Ну, конечно, и эта тропа ведет к поляне и убежищу.