Читать книгу "Лучший телохранитель – ложь - Стив Мартини"

— Да, сэр.

— А если она попытается уехать из страны, все равно следите за ней.

— Одну секунду, — прервал его Мендес, — поступила какая-то информация.

На секунду он переключился на разговор с кем-то еще. Торп слышал приглушенные голоса в трубке. Затем Мендес заговорил снова:

— Они находятся менее чем в миле от места, где был отслежен сигнал, вы останетесь на связи?

— Да, я побуду на линии.

Глава 55

Любой риелтор скажет, что все определяется местоположением объекта. Для нас в этом смысле очень удобно было то, что Коста-Рика располагается практически в центре американского континента, являясь как бы его хребтом.

Аэропорт пригорода Павас по размеру меньше, чем международный аэропорт Сан-Хосе, который называется Хуан Санта-Мария. Он обслуживает внутренние рейсы, а также бюджетные туры на побережье страны. В этом же аэропорте можно заказать чартерные рейсы с использованием самой разнообразной техники, от маленьких пропеллерных самолетиков до современных реактивных машин, как мы сегодня успели узнать.

Обычно невозможно даже пытаться заказать чартерный рейс из Сан-Хосе в Северную Мексику дешевле чем за тринадцать штук. Но то ли из-за общего плохого состояния экономики страны, то ли благодаря ее выгодному расположению в этот день это вдруг стало возможно. В последние дни рейсы с юга часто были полупустыми, поэтому по радио то и дело передавали объявления для желающих улететь таким рейсом о наличии нескольких мест на борту, естественно с большими скидками.

Сегодня повезло и нам. «Гольфстрим» уже стоял на взлетной полосе. Самолет направлялся из Панамы в Лос-Анджелес с посадкой в Мехико, чтобы взять на борт еще двух пассажиров.

По сигналу на табло для чартерных рейсов мы прошли к стойке регистрации, где быстро удостоверились в том, что на борту уже сидели четверо пассажиров. Наше путешествие на север обошлось нам чуть больше одиннадцати тысяч на троих.

— Интересно, нам дадут здесь что-нибудь перекусить? — осведомился Герман.

Я бросил на него убийственный взгляд.

— Мне просто любопытно, — не унимался мой напарник, придав своему лицу самое глупое выражение. — Завтрак был довольно давно.

— На борту есть буфет. — Человек за стойкой работал на компьютере. Он даже не посмотрел в нашу сторону и поэтому не мог увидеть широкую улыбку счастья, которой озарилась физиономия Германа.

— Видишь, иногда стоит задавать вопросы. Надеюсь, что и пиво у них здесь есть, — прошептал он мне на ухо.

Мужчина за стойкой бегло проверил наши паспорта только для того, чтобы прочитать наши имена и внести их в компьютер. Потом он махнул рукой чиновнику местной службы иммиграции, расположившемуся в нескольких футах от нас, и тот так же быстро проштамповал наши документы выездными визами и вернул их нам. Первой прошла Марисела, которую мы намеренно выставили в авангарде за ее безупречный испанский. Кроме того, в присутствии женщины и мы с Германом вызывали бы меньше подозрений.

Никогда раньше не думал, что фальшивый канадский паспорт позволит мне сэкономить на билетах до мексиканской территории пять штук зеленых. Не было никаких посадочных талонов. Багаж нам пришлось волочить за собой по бетонной площадке. Когда мы втроем поднялись в самолет, увидели роскошные кожаные кресла, которые можно было вращать в разные стороны и раскладывать. Четверо других пассажиров стояли в центре салона у стола. Оттуда доносилось чавканье и звон стаканов.

Они повернулись к нам с широкими улыбками, поприветствовали вновь прибывших и стали представляться. В моей голове промелькнуло: «Привет, я Пол. Разыскиваюсь как международный преступник. Ах да, извините за кровь на руках, просто не было времени ее отмыть».

Конечно, я ничего этого не сказал. Я просто назвал новым друзьям свое новое канадское имя. Я еще не придумал, чем мой вымышленный персонаж зарабатывает себе на жизнь. Но я был уверен, что меня спросят об этом. Я взял у Германа свой сотовый телефон, отошел в хвост самолета и в последний раз попытался дозвониться до Гарри.

— Мы засекли их! — прокричал Мендес.

— И женщину тоже? — переспросил Торп.

— Если она с ними, то да, и ее тоже возьмут через несколько секунд.

— Что это значит? Или он у вас в руках, или нет, — рассердился Торп.

— Агенты как раз сворачивают на эту улицу. Им осталось меньше ста футов до источника сигнала. Они уверенно отслеживают его, сейчас просто пройдут по нему и возьмут всех, — заверил Мендес.

— Вы контролируете происходящее?

— Что значит — это была другая станция? — Мендес разговаривал с кем-то еще. Торп слышал на другом конце линии множество возбужденных голосов. — Что?

— Что происходит? — переспросил Торп.

— Сэр, произошла небольшая накладка. Мы принимаем какие-то сигналы, которые не можем идентифицировать. Должно быть, неполадки на станции. Сигнал передается одновременно на три разные станции. Что? С какой скоростью?

— Что там происходит?! — прокричал Торп. — Говорите.

— Наши операторы говорят, что сигнал снова удаляется. Тот, у кого находится телефон, сейчас движется со скоростью примерно сто сорок узлов.

— Что-что?

— Это примерно сто шестьдесят миль в час.

— Я знаю, что такое этот чертов узел! — прокричал Торп.

— Скорее всего, он летит в самолете.

— У нас есть какие-нибудь военные объекты в том районе? Я имею в виду станции обнаружения, что-то, что может засечь его с помощью радара?

— Я не знаю.

— Так узнайте. И еще: свяжитесь с диспетчерским пунктом аэропорта и узнайте, можно ли вернуть этот рейс. Полиция Коста-Рики должна иметь такие полномочия. — Торп швырнул трубку телефона с такой силой, что весь аппарат с грохотом опрокинулся на пол. Тогда он вскочил и пинком ноги отправил злосчастную технику еще дальше.

Большую часть жизни Никитин посвятил тому, что хранил бомбу и готовил ее к выполнению задачи. В молодости устройство служило делу революции. То, что Хрущев не смог использовать его по назначению и не поделился этой мощью с кубинскими товарищами, привело Никитина в ярость. Революция в его представлении была идеалом, чистым и незапятнанным. Яков никогда не предавал свою страну. Наоборот, это ее руководители отказались от дела революции. И несмотря на все долгие годы, которые он был вынужден скрываться, Яков Никитин в душе оставался солдатом.

Но сейчас он был стар, чувствовал себя в тупике. Он продолжал жить только для того, чтобы снова побыть с дочерью, снова увидеть ее, поговорить с ней, обнять ее. Ему хотелось встретиться со своей внучкой Катей, которую он видел лишь однажды, когда та была совсем крошкой. Но он вел о ней долгие разговоры с Мариселой, задавал бесконечные вопросы, рассматривал ее фотографии. Все это теперь было потеряно, осталось там, в его домике в военном лагере. В ту ночь, когда Марисела уехала оттуда, он плакал, как ребенок. Что-то сломалось в нем. Он боялся за нее и не мог дождаться, когда же снова сможет поговорить с ней по телефону.