Читать книгу "Женись на мне, дурачок! - Вера Чиркова"

Но растерялись стражи всего на доли секунды. Отбросив испорченное оружие, они лихо выхватывали ятаганы и с рычанием бросались на ожесточенно нападавших магов. И почти сразу падали сраженные или внезапным магическим сном, или обычным оружием, которое, как я правильно догадался, случайно завалялось не только у меня. Лишь немногим охранникам удалось добежать до противника, но и их участь была решена в несколько секунд.

— Во дворец! — выкрикнул Зин и, схватив ближайший факел, ринулся в ту сторону, куда незадолго до этого умчался Каджимин.

Кто-то из магов запустил ввысь магический светляк, осветивший тюремный дворик до последнего угла, и сразу стало понятно, что перед нами высится темная громада ханского дворца, выходящего сюда глухой стеной, с единственной дверью на невысоком крыльце. Вход в подземные камеры, откуда нас вывели, находился в самом углу, отгороженный от остального двора низкой каменной стенкой, чтобы случайно вырвавшийся на свободу узник в первые секунды был ограничен в передвижении и попадал под прицел сразу трех стражников, дежурящих на угловых вышках. Но сейчас мы бежали не туда, а в распахнутую настежь дверь, мечтая как можно быстрее поймать того, по чьей вине произошла вся эта череда трагедий.

Маги с сыскарями в этой гонке оказались первыми, следом мчались наши воины, а уже потом и мы с Рашатом. Ханша еще раньше, когда шел короткий бой, рванулась освобождать из цепей сына, и я случайно заметил, проносясь мимо, как кто-то из бегущих впереди магов, сжалившись над женщиной, бросил раскрывающее замки заклинание. Цепи с громким звоном осыпались на брусчатку, и Саялат немедленно потащила хана подальше от страшного места. Даже на миг не обернувшись ко второму закованному в цепи мужчине, так и оставшемуся лежать страшной бесформенной кучей посреди опустевшего дворика. Те из узников, кто не считал себя ни виновным, ни обязанным за что-либо сражаться, пронырливо нашли калитку, ведущую в хозяйственные дворы, и моментально испарились через нее.

Дворец встретил нас необычным запустением. Не сновали под ногами молчаливые слуги с многозначительным выражением на лице, не слонялись по гостиным неприкаянные придворные. С трудом вспомнив, что вообще-то на дворе еще ночь, вернее, раннее утро и нормальные люди должны сладко спать, сворачиваю к сквозным залам, ведущим в сторону женской половины дворца.

— Куда мы бежим? — проскочив через несколько роскошных помещений, спохватился наконец Рашат.

— В гарем, — не оглядываясь, бросил я, пытаясь сообразить, как отыскать на женской половине Лайли и почему в зиндане не было Рудо.

— Что?! — так удивленно охнул бывший повар, что я невольно оглянулся.

Он возмущенной статуей застыл посреди зала, глядя на меня с такой непередаваемой смесью укора и отвращения, что шутить как-то сразу расхотелось.

— Туда забрали одну девушку, она мне как дочь, — мягко поясняю облегченно выдохнувшему останцу, — и раненого друга куда-то упрятали. Их нужно найти.

Все последние часы с той самой минуты, как я услышал про захват магов и Рудо с Лайли, в сердце сидела большая болезненная заноза. Вот только предаваться бесполезным страданиям вовсе не в моем характере, и пока я не имел возможности хоть как-то им помочь, старался не изводить себя скверными предположениями. Потом тревога за магов прошла, когда я выяснил, что все они живы. Не верилось мне и в то, что бывалые интриганы не придумают какой-нибудь хитрый план. И как видно по последним событиям, я не ошибся. Зато мысли про Лайли и Рудо все настойчивее бродили в голове, и едва стало ясно, что в ловле преступника маги с сыскарями легко обойдутся и без меня, стали просто навязчивыми. Потому я и бежал совсем не в ту сторону, куда помчались остальные, — слова Саялат про гарем накрепко запали в память.

— А ты знаешь… что мужчинам опасно… входить в гарем без охраны… — топая следом, просвещает меня Рашат, и я в шоке на миг застываю, запнувшись от неожиданности о ковер.

Действительно… а почему я об этом даже не подумал? Но возвращаться все равно не стану. На входе ведь должна быть охрана, иначе все пленницы давно бы разбежались, значит, с нее мы и будем требовать… все, что захотим.

Охрана, раскормленный бывший мужчина в широком балахоне и с плетью за поясом, выглядит весьма экзотично и немного жалко.

— Вам сюда нельзя, Зайзир-иде, хан нас убьет… — загородил дорогу своим телом толстячок, приняв спросонья моего спутника за покойного Ахтархона.

— Он со мной, — авторитетно заявил я, протискиваясь мимо охранника. — Где здесь дочка торговца редкими птицами? Вчера утром привели.

— А к ней нельзя, она наказана… — начал было высокомерно объяснять евнух и вдруг словно поперхнулся.

Подозреваю, что он разглядел наконец мои глаза и мигом проснулся окончательно.

— Это ты сейчас будешь наказан! — грозно рявкаю, выдернув у упрямца из-за пояса плеть и резко щелкая перед его носом. — Если немедленно не проведешь меня к ней! Да позаботься о нашей безопасности, иначе первым отправишься… на встречу с предками.

Второй евнух заинтересованно выглянул на шум из неприметной дверцы и, мгновенно сообразив, что находиться тут не очень-то полезно для его здоровья, исчез без единого звука.

Охраннику поневоле пришлось мне подчиниться, и он, всем своим видом демонстрируя возмущение, нехотя поплелся впереди нас по направлению к дальним покоям. Сейчас, когда Лайли была где-то рядом, меня охватило тревожное волнение, а сознание, что я больше всех виновен в том, что пришлось вытерпеть здесь мужественной девушке, жгло душу, заставляя почти бежать. И медленное продвижение по залам под тяжелые нарочитые вздохи евнуха, раздражало просто безумно, с каждой секундой становясь все невыносимее. Наконец я не выдержал, и плеть, словно случайно, свистнула в опасной близи от обтянутой дорогой тканью пятой точки евнуха. Резво подпрыгнув от испуга, гаремный пастух правильно понял намек и помчался вперед как ошпаренный.

Комнатку, в которую он нас привел, оборудовали специально для наказания строптивых, я это понял с первого взгляда. И моментально озверел. Для меня нет ничего более мерзкого в людях, чем рассудительное, хладнокровное придумывание методов и приспособлений для изощренных пыток. И я готов собственноручно убивать изобретателей таких гнусностей, без всякого суда и жалости. Ибо абсолютно уверен: те, кто придумывает такое, людьми считаться не могут. Они перестают ими быть в тот самый миг, когда перед воспаленным воображением впервые возникают в деталях результаты применения дьявольских приспособлений.

Момент, когда моя рука поймала за шиворот непонятное одеяние евнуха, я и сам пропустил. И только его выпученные от страха глаза и задыхающийся рот, почему-то оказавшиеся на уровне моего лица, заставили сознание проясниться. Брезгливо разжимаю пальцы, и толстячок шлепается на пол, схватившись руками за горло. Молнией метнулась плеть, на этот раз не в шутку огрев раскормленную спину, но охранник только всхлипнул, пряча голову.

— Ключи! — рычу от бешенства, и тяжелая связка, словно по волшебству, появляется у меня в руках.