Читать книгу "Без срока давности - Владимир Бобренев"

«— Я считал, что поскольку эти опыты производились над осужденными к расстрелу врагами Советского государства и были направлены в интересах Советского государства на обеспечение советской разведки надежными средствами уничтожения врагов в порядке диверсий, постольку они не являются незаконными. Кроме того, эти опыты были санкционированы Берией и, следовательно, считаются необходимыми в работе НКВД СССР. Дача мною разрешения на производство опытов Могилевскому сводилась к тому, что я давал указание Герцовскому или Блохину, сейчас не помню, кому именно, передать в распоряжение Могилевского осужденных к расстрелу. Я не вдавался в детали проведения Могилевским опытов над осужденными к расстрелу. Меня интересовали окончательные результаты: получение соответствующего сильнодействующего ядовитого вещества с необходимыми качествами, пригодными для использования в диверсионной работе. Я, в частности, не предполагал, что эти опыты носят мучительный характер. Я полагал даже, что процедура отравления осужденных менее мучительна, чем процедура расстрела. Конечно, я был обязан поинтересоваться деталями проведения опытов и создать в них должные рамки или даже прекратить их вовсе…»

К этому времени уже были проведены допросы арестованных генералов Судоплатова и Эйтингона. И тот, и другой подтвердили причастность Берии, Меркулова и Абакумова как к испытаниям ядов на осужденных, так и к постановке задач на уничтожение «врагов», находившихся на свободе.

Побывал у следователя (разумеется, не по собственной воле) и бывший комендант НКВД В. Блохин. Не мудрствуя лукаво, он добросовестно поведал о том, как получал от Берии задание на оборудование спецлаборатории для «производства опытов над арестованными, приговоренными к расстрелу».

До сих пор как бы в тени оставалась фигура еще одного заместителя Берии — Б. 3. Кобулова. Этот своего рода вечным зам тем не менее играл далеко не последнюю скрипку в организации сатанинских игр, но умело избегал афиширования своей деятельности. Однако 14 октября при допросе следователем Успенским бывшего начальника отдела «А» (как всегда, специального) А. Я. Герцовского, привлеченного в качестве обвиняемого по делу, круг лиц, причастных к лаборатории, вдруг расширился. Приоткрылись и некоторые примечательные подробности.

— О деятельности секретной лаборатории Могилевского мне ничего не известно, — запальчиво заявил было Герцовский, стремясь дистанцироваться от этого опасного заведения. Но, уловив неодобрение во взгляде следователя, спохватился: — Знаю, правда, что Могилевский принимал участие в испытаниях ядов на осужденных к высшей мере наказания. Об этом мне говорил в сороковом или в сорок первом году бывший заместитель начальника второго отдела Наркомата госбезопасности Калинин. Один раз, в мою бытность начальником второго отдела «А», кажется в сорок первом году, по распоряжению Кобулова мною были выделены Блохину для производства опытов Филимоновым и Могилевским четверо военнопленных немцев, осужденных к высшей мере наказания за злодеяния против советских граждан. Блохин, доставив этих осужденных в помещение, где производились опыты, предложил мне посмотреть помещение, так как я в нем до этого ни разу не был. Я пришел, заключенные к тому времени уже находились в камерах. Осмотрел помещение. Филимонова и Могилевского в помещении этом не видел. Лично при производстве опытов над осужденными я не присутствовал и трупов умерщвленных людей не видел. Подписывал ли я акты об исполнении приговоров над этими осужденными, я не помню, вероятнее всего, их подписал Подобедов — начальник отделения из отдела «А», принимавший в тот период участие в исполнении приговоров.

— Но вам наверняка известно о других случаях умерщвления осужденных в лаборатории Могилевского? Расскажите о тех, которые известны.

— В бытность мою начальником первого спецотдела НКВД СССР с января сорок второго года, а затем начальником отдела «А» НКВД-МГБ СССР случаев выдачи осужденных к высшей мере наказания для этой цели, кроме того, о котором я только что рассказал, я не помню. Если они и имели место, то без моего участия. До сорок второго года, когда я не работал начальником первого спецотдела, я к исполнению приговоров вообще не имел никакого отношения и об опытах Могилевского знал только со слов Калинина. Он рассказывал о применении ядов над осужденными в присутствии Баштакова и, кажется, в его кабинете. Калинин рассказывал о том, каким образом производилось отравление осужденных Могилевским. Но подробностей, приводимых тогда Калининым, я не помню. Присутствовал ли Баштаков при производстве опытов над людьми, я не знал.

— Тогда расскажите: кто из работников первого спецотдела, а затем отдела «А» имел отношение к спецлаборатории Могилевского?

— К случаям умерщвления осужденных Могилевским и Филимоновым, по-моему, имели отношение только Калинин, Подобедов и, кажется, Баштаков. Но Калинин умер незадолго до войны. Подобедов последнее время работал начальником первого спецотдела в МВД Украины. О Баштакове я показания давал…

Фамилия Кобулова в показаниях его подчиненного промелькнула как бы мимоходом. Сам же Кобулов от секретной лаборатории и ее деятельности открещивался как мог. На конкретные вопросы следователя полковника юстиции Базенко отвечал коротко, осторожно.

— Чем занималась лаборатория Филимонова?

— Лаборатория полковника Филимонова была создана на базе бывшей личной химической лаборатории Менжинского. С работой этой лаборатории я лично столкнулся во время войны. Она занималась изготовлением для НКВД и Наркомата обороны средств и диверсионной техники для боевых групп, действовавших в тылу противника. Кроме того, в лаборатории имелось отделение, которое изучало возможности изготовления ядов.

— Кто персонально возглавлял это отделение?

— Это отделение возглавлял Могилевский.

— Как оформлялись опыты с точки зрения учета: кого доставляли, каков был результат и так далее?

— На этот вопрос я ответить не могу. Ответ на него может дать сам Могилевский. Видимо, велись дневники, записи опытов.

— Не считаете ли вы, что подобные опыты являются преступлением против человечности?

— Я этого не считаю, так как конечной целью опытов была борьба с врагами Советского государства. НКВД — это такой орган, который мог применять подобные опыты над осужденными врагами советской власти и в интересах Советского государства. Как работник НКВД — я выполнял эти задания, но как человек — считал подобного рода опыты нежелательными.

— На ком испытывалось действие ядов, изготовленных в отделении Могилевского?

— К работе этого отделения я отношения не имел, но слышал, что Филимонов ставил вопрос перед Берией или Меркуловым (точно не знаю) о разрешении ему испытания некоторых ядовитых препаратов на арестованных, приговоренных к расстрелу. Получил ли он такое разрешение, я не знаю.

— А за что был осужден Могилевский?

— Не знаю. Дело его я не читал.

— Скажите, — спросил следователь, — для какой цели в пятьдесят третьем году Могилевский из Владимирской тюрьмы, где отбывал наказание, был этапирован в Москву?