Читать книгу "Месть фортуны. Фартовая любовь - Эльмира Нетесова"

— Исключено! Проверена не раз. Она свой должок помнит. Моральный. И не лажанется! Мы ей сына привезли живым. Он ни за что не додышал бы в зоне до воли. Откинулся бы. Потому закрывают шары на то, что мы — воры. Секут — у них не стыздим. Потому и не дрожат. Принимают как своих. И, заметь, ни одного вопроса не задают, ничего не ждут и не просят. Никогда не намекали, что пора выметаться. Наоборот, удерживали. Да и нравится мне здесь, — сознался Шакал.

— Пахан, кенты возникли! Из Брянска. Потрехать с тобой хотят! — заглянул в комнату Король.

Пахан с Калкой заторопились к законникам, каких не видели много дней. Успели соскучиться и пережить за них.

Капка тут же подскочила к Глыбе:

— Задрыга! Кентуха! Сто лет, сто зим тебя не видел! Как тебе дышится?!

— Слиняли из предела. Мусора выдавили! Сели на хвосты! Едва оторвались! — выпалила Капка одним духом.

— Мы тоже чуть не влипли на лягавых! Кто-то стукнул, что мы в Брянск возникнем, и нас пасли! — открыл рот Хайло.

— А не хрен было мусорам на копыта сморкаться! Вот и взъелись, как на паскуд! — перебил Глыба кента.

— Захлопнись! — отмахнулся Хайло и продолжил, присев к окну.

— Нет, пахан, ну кто б такое стерпел, вякни? Сидим в купе, кайфуем. Вдруг лягавые возникли в дверях. И ксивы требуют. Я им ботаю, что нас уже проверяли на станции и в вагоне. Сколько можно людей трясти? На всяком километре, что ли? Они мне в мурло:

— Сколько надо, столько будем проверять.

— Ну, а с нами в купе баба ехала. На тот момент в гальюн отлучилась. И на столе ксивы оставила. Я не глянул и сунул их ментам. Они смотрят, вижу, шары на лоб лезут. И спрашивают:

— Ваш ли это паспорт?

— Я, понятно, вякаю, мол, чей же еще, мой! Они и вовсе нюх посеяли и опять колят.

— Что-то непохоже! Откуда у вас шерсть взялась?

— Ну, вякни, пахан, не задели меня? Я им и рубани, мол, когда я от вас сорвался, ощипали со всех концов, как лидера! К вам загреми, не то без шерсти, безо всего вылетишь и забудешь, кем на свет появился! Они опять прикипаются, почему у меня по ксивам наличность человечья, а в натуре — зверская? Я и ботни, потому, говорю, что вас увидел! Враз и озверел! Тогда они хохотать стали, отчего-то веселые прихиляли. И велят с ними пройтись в отдел — на станции. Я им в ответ:

— Ничего там не посеял! Они грозят, что силой поведут. Я их родителей по всем падежам вспомнил. А тут эта баба вернулась. Хвать за свою ксиву. Только тут до меня доперло! Дал им родную! Нюхайте, лижите ее в зад! Но их уже затравило! Уперлись, мол, я лягавое достоинство оскорбил. Материл в общественном месте при исполнении служебных обязанностей! Это с каких пор у них достоинство завелось? Статью мне клеют за то, чего нету! Ну я и взъелся. Глыба влез. Не то б я им!.. Он им стольник дал, чтоб достоинство залить. Они и смылись, довольные, что сорвали на похмелку! Хари с перепою синие были! А в карманах — ни шиша, вот и промышляли по вагонам! Как обломилось, вмиг про достоинство и службу свою собачью мозги посеяли. В пивнушку похиляли.

— Кончай базар, Хайло! Не залупайся с мусорами! Сколько горел на них, никак не завяжешь! — поморщился Шакал и спросил:

— Как с Сивучем? Что с «зеленью»?

— И не коли, пахан! Их держали, как живца — на приманку, чтобы нас попутать в хазе. Секли все подходы. Ну, мы ночью возникли. Прежде чем в хазу нарисоваться, проследить вздумали и засекли троих ментов. Они на вассере стояли. Как быть? Тут- то нас и выручил Глыба, — рассказывал Мельник.

— Сиганул в кусты. С сумкой. Вскоре бабой вырядился. Свой везучий рыжий парик на кентель натянул. Сбрую эту напялил. И все, что полагалось. Взял у нас сумку с харчами, какую к пацанам везли. Велел вблизях быть на всякий поганый случай, а сам вышел на дорогу и хиляет к хазе и блажит:

— Родной! Кролик! Зайчик мой! Почему не встречаешь меня, свою козочку?

— У меня со смеху портки стали мокрыми! — сознался Мельник, а Хайло продолжал:

— И чем ближе к хазе, тем громче вопит.

— Котик мой! Я иду! Где ты прячешься? Я уже близко! Выходи, встреть свою лапушку! — хохотал Хайло.

— Ну, ему навстречу лягавые вылезли. Глыба, как завизжит бабьим воем, если б не следили за ним, поверили б, что петушат кента.

— Еще чего? — взвился Глыба.

— Короче, прижали они его к стене, давай колоть:

— Кто такая? Откуда? Зачем сюда нарисовалась? А Глыба им верещит:

— В полюбовницах всю жизнь состою! Навестить пришла хохолька своего, как он тут дышит без меня? Вот ему пожрать принесла да выпить! А что такого? Всю жизнь хожу, никто не воспрещал!

— Они ему, мол, убирайся отсюда! Бандитов мы здесь ждем! А ты тут со своими шашнями! Проваливай обратно.

— Глыба как заплакал! За что же, мол, напасть такая! Ехала к мужику, а его с родного дома не пускают и к нему не зайти! Может, его убили и глянуть не дают!

— Короче! Разрешили зайти ненадолго! Тут уж я постарался! Стол накрыл! Водки пять бутылок. В одну — сонного подмешал. И пригласил лягавых пообедать с ними. Вначале отмазывались. Но я их уломал. Угостил до усеру всех. Когда захрапели, я старика и пацанов шустро вытолкал из хазы. Бегом на поезд. И поехали. Оторвались от лягавых, — закончил Глыба.

— Где же теперь твой козлик с кроликами канает? — спросил Шакал.

— Далеко уволок их. В самую что ни на есть Грузию. В Батуми их оставил. Домишко купил недорогой. Сад при нем, чтоб было где «зелени» заниматься. Рядом с морем. И, главное, никаких ментов поблизости. Все тихо и спокойно. Они все довольны новым местом.

— Как пацаны? — перебила Капка.

— Петька здорово подрос! Много усвоил. Одно хреново, руки липкие. Не может пройти, чтоб что-нибудь не стыздить. Взял с собой в универмаг. Прибарахлить хотел. Но ничего подходящего не увидел. Вышли, а у него — полные шкеры барахла. Он из-под прилавка тыздил. Я когда его тряхнул, хотел ему вмазать. Чтоб не позорился! Но куда там? Он мою клешню перехватил и удержал, зараза! Да и другие не легче. Эти тоже промышляют уже. Они в Брянске фартовали потиху. Не бедствовали. Щипали торговок всюду. Приспособились кассы стричь. Пока кассирша, открыв хавальник, с кем-то трехает, пацаны из-под носа выручку стригут. Они одеты и обуты, как паханы! Харчей было — завались! Во, паскуды! А мы за них ссали! Я такого не хавал, чем они кладовку забили! Одни декальтесы! Всяких вин, водок, коньяка, больше, чем на складе!

— Кайфовая зелень! — похвалила Капка и с гордостью глянула на пахана.

— Щипачи! — сморщился тот брезгливо.

— А дом мы купили за их бабки! Они сами заплатили! И просили о том Задрыге вякнуть, что у малины теперь своя хаза имеется! Кайфовая! У моря! На юге! В тепле, где фруктов — прорва!

— То-то! Знай наших! — глянула Капка на Шакала подбоченясь.