Читать книгу "Robbie Williams. Откровение - Крис Хит"

* * *

Почти все ею сказанное сегодня Роб повторит и дополнит в интервью Воэну на камеру. А его родители и другие люди дадут некоторые детали, но лишь очень краткие фрагменты этих интервью подойдут для телешоу. Вот некоторые детали о детстве Роберта Питера Уильямса, которые не были показаны:

Джен: Нам сказали, что мы не сможем иметь детей, потому что у Питера нет сперматозоидов. Ну, мы и решили, что так тому и быть. Так что он был чудо-ребенком в прямом смысле.

Роб: Я родился в среду, а дети, рожденные по средам, приносят горе. Но я был приятным.

Джен: Он родился в местной больнице. До срока, примерно недели на три. А Питер, пока я рожала, шесть часов шутки шутил, и все покатывались.

Питер: Неправду сообщали, что он родился в Бурслеме в пабе — это не так. На нем, кстати, ответственность за такие репортажи. Мы в паб переехали, только когда ему уже было почти два года.

Джен: Он был самым приятным ребенком. Просто радостью, никогда плохим не был.

Роб: Я родился в мире, в котором мои родители не очень хорошо жили друг с другом, не очень ладили. Есть вроде история, как папа поехал на финал Кубка Англии по футболу, где ливерпульские игроки играли, — и типа не вернулся домой. Что, понятно, маму расстроило. Моя мама по происхождению — ирландская католичка, и когда мама с папой развелись, дедушка Фаррелл, отец мамы моей, испытывал из-за этого такой стыд, что заставлял ее ходить за ним на пять шагов позади, чтоб в городе никто не видел их вместе. Нормально вообще?

Пит: Он копировал артистов, которых видел по телевизору. Еще не говорил толком, в ползунках, а уже Брайана Клауга изображает. И по-моему, Мэгги Тэтчер тоже.

Роб: «Счастливые дни» и Фонц… «Чудесная женщина» — Линда Картер, моя первая любовь… Фрэнк Спенсер в «У некоторых мамочек есть это»… «Морк и Минди»… Не помню, когда впервые меня ударила эта мысль: хочу быть таким же. Всегда во мне жило. Просто смотрел телевизор и думал: вот какая у меня работа будет.

Пит: В парках отдыха большими звездами были Билл Уэйн и Тони Траффорд, и они его на сцену поставили лет в девять. Он вышел с горящими глазами. Уверен, он думал: «Вроде, мне нравится, это мне годится. Что б то ни было, хочу еще».

Джен: Он провалил всего одно прослушивание. А так что ни пробовал — все получалось.

Пит: В одиннадцать лет Роб участвовал в театральной постановке Chitty Chitty Bang Bang — играл роль Джереми, главного героя-подростка. У него хорошо получалось, и вот оттуда он пошел дальше. В 14 лет играл Артфула Доджера.

Джен: Артфул Доджер — его главная роль.

Роб: Я был толстеньким — подходящая по типажу роль — в «Пиквикском клубе».

Джен: Ну не настолько ж он толстым был — им пришлось подушку ему на живот привязать.

Пит: Он играл в «Скрипаче на крыше», довольно много постановок в театрах Сток-он-Трента. Сильная склонность к актерству была у него в то время.

Роб: Вообще ничто не предвещало, что я стану певцом. Всегда хотел быть только актером. Думал, им и буду. Певцом быть и не мечтал даже — полагал, что у меня голоса певческого нет.

* * *

Во время съемок этого интервью Роб расскажет еще одну невероятную историю про прабабушку своей матери.

Он начинает с обращения на камеру:

«Задам тебе вопрос, уважаемый зритель: есть ли в твоей семье убийца с топором? У меня — есть».

На самом деле нет, но кое-что здесь правда. Он рассказывает историю, которую тогда в студии поведал Руфусу Уэйнрайту — про то, как муж его прабабушки прорубил ей голову топором и, решив, что убил ее, утопился в реке. А она выжила, но на всю жизнь остался шрам на лице. Сейчас он называет ее, к сожалению — хоть и не без причины — именем Прабабушка-Полголовы.

«Ну, — вздохнула Джен, когда ее об этом спросили, — очень некрасиво с его стороны называть ее Прабабушкой-Полголовы. Но это его слова. Никакой Прабабушкой-Полголовы она не была. Она — моя прабабушка. Мы ирландцы по происхождению, по обеим линиям. Ее отец приехал из Ирландии, и поговаривали, что он в ИРА участвовал. В этих байках ирландских никогда не понятно, что правда, а что нет. Но правду про прабабушку Райли я знаю точно. Она вышла замуж семнадцати лет, и они с мужем решили переехать в Америку».

Остальное в ее версии — почти то же самое, как Роб рассказывал.

«Отец ее отправился туда морем и привез ее с сыном Джорджем обратно в Сток-он-Трент. Я ее помню очень живо, потому что мы с бабушкой к ней ходили в гости. В то время она жила в Тунстелле в доме с террасой, а через дорогу напротив был паб White Hart, куда меня посылали с кувшином ей за пивом. Она еще трубку курила, белую такую трубочку. И нюхала табак. И на лице у нее был шрам».

* * *

Август 2015 года

Пит, отец Роба, к жизни относился легко и беззаботно. Завидное, в общем, качество. (В молодости у этого человека были визитки с надписью «Звоните в любое время, но не когда „Star Trek“ по телевизору».) Но иногда оно простирается до тревожных пределов.

Однажды днем он и его сын сидят, смотрят футбол, и вдруг он решает поделиться информацией. Он решает, что это достаточно интересно, чтобы сказать вслух, хотя и не столь важно, чтоб упоминать до сегодняшнего дня.

«Ты знаешь деда своего?» — спрашивает он Роба.

«Ну».

«Ну вот он — приемный сын».

«Он усыновленный?»

«Ага. Не Уильямс».

«Так значит, — рассуждает Роб, — если он не Уильямс, то я, значит, тоже не Уильямс».

«Ой, — удивляется Пит. — Я не предполагал, что мы… Никогда об этом не задумывался».

«Ну то есть настоящая моя фамилия, возможно, и не Уильямс?..» — говорит Роб.

Его личность — не говоря уже об имени Робби Уильямса, которое он прославил по всему миру, — основана на том, что теперь случайно оказалось темным и шатким. А он и не подозревал.

* * *

После такого открытия Роб проводит настоящее расследование. Он хочет знать. Оказывается, что его ветка семейного дерева не так уж сломана, не критично. Оказывается, что мать прадедушки умерла от туберкулеза, когда тому было шесть лет, и вырастила его мачеха. То есть никаких доказательств, что кого-то усыновили.

То есть Роб до сих пор точно тот, кем он себя считал. В этом отношении, по крайней мере. Что касается «Робби Уильямса» — что ж, вариант его настоящего имени «Робби», взятый по приказу менеджера Take That в 16 лет, так и останется с ним навсегда. Но «Уильямс», похоже, останется его собственностью.

* * *

Июль 2012 года

Когда память сама не подкидывает воспоминания, то самый надежный способ узнать что-либо новое о жизни Роба — это попросить рассказать про какую-нибудь песню.

У людей восприятие неправильное. Расхожее мнение насчет артиста вроде него и его песен, особенно с мощными мелодиями, суть не более чем попсовые слова, соединенные так, чтобы вроде как означать нечто эмоциональное и не слишком ясное. Некоторые песни действительно таковы. Но далеко не все. А если спросить про конкретную песню — кстати, характерно, что когда люди разговаривают с артистом уровня Робби Уильямса, они спрашивают все, что угодно, только не про это, — то выяснится, что корни у песни гораздо более глубокие и личные.