Читать книгу "Колесо страха (сборник) - Абрахам Грэйс Меррит"

На это Царпанит, высвободившись из объятий своего любимого и подойдя к сиянию, скрывавшему Иштар, ответила с почтением: «Да, о Мать, разве не ты матерь того пламени, что мы зовем любовью? Разве не ты создала его и зажгла над бездною Хаоса? И, создав его, не знала ли ты, сколь могущественно оно? Любовь, матерью которой ты, о великая Иштар, являешься, вошла, непрошенная, в мое тело, которое принадлежало тебе и все еще принадлежит, хотя ты и оставила его. Моя вина в том, что любовь оказалась столь сильна, что прорвалась в двери твоего храма, или же она в том, что ее свет ослепил меня и могла я видеть лишь того, для кого она сияет? Ты сотворила любовь, о Иштар, и если ты не хотела, чтобы она поглощала все, то зачем ты создала ее столь могущественной? Или же, если любовь сильнее даже тебя, можно ли винить нас – смертных мужчину и женщину – за то, что не смогли противиться ей? И если любовь не сильнее тебя, она все же сильнее смертного человека. Так карай же любовь, о Иштар, не нас!»

И Владыка Набу нарушил тишину молчания богов: «Истинно то, что говорит она. Пламя, которое они несут в себе, известно тебе, о Иштар, лучше, чем нам. Потому тебе и отвечать ей».

Сквозь вуаль сияния стал слышен голос богини, мягкий, но с нотками горького гнева: «Истинно то, что ты говоришь, Царпанит, та, кого я некогда звала дочерью. И из-за того, что это истина, я умерю свой гнев. Ты спросила, сильнее ли любовь, чем я, ее создательница. Мы узнаем это! Ты и твой возлюбленный будете жить в месте, открытом вам. Вечно вы будете пребывать рядом. Вы сможете видеть друг друга, касаться друг друга взглядом – но никогда губами или руками! Вы сможете говорить друг с другом – но никогда о пламени, что зовется любовью! Ибо едва оно сведет вас вместе, я, Иштар, войду в тебя, Царпанит, и сражу его! И я не буду той Иштар, что ты знала. Нет, мое иное воплощение, которое смертные зовут Гневной, Разрушительницей, овладеет тобою. И так будет до тех пор, пока пламя в тебе не одолеет ее или же не угаснет».

Голос Иштар умолк. Боги сидели в тишине, и вдруг из пламенеющей черноты алтаря Нергала послышался голос Владыки Смерти!

«Таково твое слово, Иштар! Теперь же я, Нергал, скажу следующее: я не оставлю этого мужчину, своего жреца! Хотя я и разгневан на него, ибо через него я взглянул в твои глаза, о Матерь Жизни. – В его голосе прозвучала насмешка. – Я пребуду с ним, и я встречу тебя, Иштар-Разрушительница! Да, с искусностью под стать твоей и с силой, сравнимой с твоею, я, а не ты, погашу это пламя. Ибо в моем царстве нет этого пламени – и я погашу его в них, чтобы мою тьму ничто не потревожило, когда они наконец явятся ко мне!»

И вновь покров тьмы заколыхался от смеха, когда сияние, скрывавшее богиню, затряслось от гнева. Но мы трое слушали это, исполнившись отчаяния, ибо, хотя и была горька судьба наша, горше было видеть, как Черный смеется над Матерью Небес. Раздался голос Иштар: «Быть посему, о Нергал!»

Повисла тишина, и я подумала, что боги, скрытые своими покровами, вопросительно переглядываются. Наконец послышался бесстрастный голос Набу: «Что с другой женщиной?»

И голос Иштар нетерпеливо ответил ему: «Да будет ее судьба связана с судьбой Царпанит. Она отправится вместе с Царпанит в то место, куда суждено направиться ей».

И вновь голос Набу: «Жрец Кланет может быть свободен?»

«Что? Разве мой Алузар не сможет взять с собой свиту? – насмешливо спросил Нергал. – Нет, пусть Кланет и остальные отправляются с ним».

Вновь показалось мне, что боги вопросительно переглядываются, и затем Набу спросил: «Будет ли так, о Иштар?»

И Иштар ответила: «Быть посему!»

И Ду-аззага растворилась, оставляя меня одну во тьме. Когда мы пришли в себя, мы были на этом корабле в этом странном море, в этом странном мире, и все, о чем боги договорились в Ду-аззага, сбылось. С Царпанит оказалась я и половина храмовых девушек, коих она любила. А с Алузаром – Кланет и его черные аколиты. Они дали нам гребцов, крепких храмовых рабов, по двое на весло. Они сделали этот корабль прекрасным и позаботились о том, чтобы мы ни в чем не нуждались. – Пламя гнева на мгновение полыхнуло в ее глазах. – Да, милостивые боги сделали все, чтобы нам было удобно; они пустили этот корабль по водам этого странного моря, ставшим полем боя между любовью и ненавистью, ареной сражений Гневной Иштар и Темного Нергала, пыточной для их жрицы и жреца. В этой каюте проснулась Царпанит с именем Алузара на устах. Затем выбежала она в дверь, а из черной каюты явился Алузар, зовя ее. Я видела, как она добежала до границы, где черная палуба встречается с нашей, и была отброшена, будто чьи-то руки оттолкнули ее. Ибо там находится барьер, посланник, – барьер, поставленный богами, пройти сквозь который не может никто на корабле, – но тогда мы не знали о том. И Алузар тоже был отброшен. Затем, когда они поднялись, взывая друг к другу, протягивая руки, стремясь коснуться друг друга пальцами, Царпанит овладело гневное воплощение Иштар-Разрушительницы, а вокруг Алузара сгустились черные тени и поглотили его. Когда же они расступились, лицо Алузара стало лицом Нергала, Владыки Мертвых! Все было так, как повелели боги. И бессмертные, заключенные в телах смертных, которые любили друг друга, сражались, используя свою ненависть как оружие, пока рабы, прикованные к веслам, прятались или падали без чувств от ужасов, что творились над их головами. И девушки из храма бросались ничком на палубу или с криками прятались в каюте. Только я не бежала и не кричала, ибо, увидев самих богов в Ду-аззага, не могу более испытывать страха. Так и продолжалось – как долго, неведомо мне, ибо в этом месте, кажется, не существует времени, ибо здесь нет ни света, ни дня, таких как в Вавилоне. Но все время Царпанит и Алузар пытались встретиться, и все время Гневная Иштар и Темный Нергал разлучали их. Многие хитрости ведомы Повелителю Теней, и многим оружием владеет он. Многими искусствами владеет Иштар, и разве не всегда полон ее колчан? Посланник, я не знаю, как долго они выносили это. Но все время они пытались разрушить барьер, ведомые своей любовью. И все время в них горело пламя, – прошептала она. – Ни Нергал, ни Иштар не могли погасить его. Их любовь лишь крепла. Затем настал день… Это случилось посреди битвы. Иштар овладела телом Царпанит и стояла там, где палуба нависает над ямой гребцов. Нергал вошел в тело Алузара и бросал свое отродье через яму на молнии богини. А я, присев, смотрела из-за двери этой каюты. Я видела, как сияние, окутывавшее Иштар, начало угасать. Я видела, как черты лица Иштар расплылись и лицо Царпанит проступило сквозь них. Тьма, скрывавшая Владыку Мертвых, принялась рассеиваться, будто яркое пламя горело в ее сердце. Затем Иштар сделала шаг – и еще один, и еще – к барьеру между черной палубой и этой. Но я поняла, что не ее воля ведет ее. Нет! Она шла неуверенно, неохотно, будто ее заставляло двигаться что-то более могущественное. И когда она шагнула вперед, так же сделал и Нергал из своей тени! Все ближе и ближе сходились они. И сияние Иштар все меркло. И тени Нергала все таяли. И медленно, неохотно, но неумолимо они сближались. Я видела лицо Алузара, жреца, проступающее сквозь Нергалову маску. Медленно, медленно белоснежные ноги Царпанит влекли Иштар к барьеру, и медленно, медленно, будто ее отражение, шел ей навстречу Алузар. И они встретились! Соприкоснулись их руки, их губы, и бог и богиня отступили. Они целовались, слившись в объятиях. И пали на палубу – мертвые, погибшие в объятиях друг друга. Ни Иштар, ни Нергалу не удалось восторжествовать! Нет! Любовь мужчины и женщины – вот что восторжествовало. Пламя, одержавшее победу над богом и богиней, было свободно! Жрец упал на эту сторону барьера. Мы не разжимали их рук. Мы швырнули их тела за борт, лицом к лицу. Затем я бросилась вперед, чтобы сразить Кланета. Но я забыла, что ни Иштар, ни Нергал не восторжествовали. И моим телом овладела богиня, а в Кланета вернулся Нергал! Издревле враждовали эти две силы. И вновь, как издавна, стал силен незримый барьер, разделявший белую палубу и черную. Но я была счастлива, ибо знала, что Царпанит и Алузар были забыты богами. И открылось мне, что удалось им спастись из этого вечного сражения. Для Гневной Иштар и для Нергала не имело значения, что их жрица и жрец мертвы, ведь посредством моего тела и тела Кланета могли они продолжать битву за владение кораблем… Так мы плывем и сражаемся, плывем и сражаемся… Как долго, я не знаю. Прошли многие и многие годы с тех пор, как в Уруке мы стояли перед богами, но узри: я все так же молода, как тогда, и так же прекрасна! По крайней мере, об этом говорит мне зеркало. – Она вздохнула.