Читать книгу "Голубой горизонт - Уилбур Смит"

– Посмотри на это маленькое насекомое. – Держа муравья щипцами, Батула поднял его. – Яд этого укуса заставляет льва кататься по земле и реветь от боли. Скажи, называющий себя Кадемом, кто ты и кто послал тебя совершить это злодеяние.

Кадем взглянул на дергающееся насекомое. Между его зубчатыми челюстями блестела чистая капелька яда. Она пахла – резко, химически. Этот запах привлекал других насекомых и приводил их в исступление.

– Я правоверный последователь пророка, – ответил Кадем, – и послан Богом исполнять Его божественное решение.

Мансур кивнул Батуле.

– Пусть муравей ясней прошепчет наш вопрос на ухо этому правоверному последователю пророка.

Кадем скосил глаза на Мансура и снова попытался плюнуть, но рот у него пересох. Батула вложил отверстие трубки ему в ухо и заткнул свободный конец комком влажной земли.

– Ты услышишь, как муравей идет по трубке, – сказал Батула Кадему. – Его шаги покажутся тебе топотом копыт. Потом ты почувствуешь, как он ползет по твоей барабанной перепонке. Он будет трогать внутреннюю перепонку твоего уха острыми концами усиков. Потом он ужалит тебя.

Они смотрели на лицо Кадема. Его губы дергались, глаза закатились, так что виднелись только белки, все лицо сморщилось.

– Аллах! – прошептал он. – Укрепи меня против этих богохульников!

Пот крупными каплями выступил из его пор, как дождь, принесенный муссоном; Кадем затряс головой, когда шаги муравья в его ухе тысячекратно усилились. Но ремень держал его голову как тисками, не давая пошевелиться.

– Отвечай, Кадем, – сказал Батула. – Я еще могу извлечь муравья до того, как он ужалит. Но отвечать ты должен быстро.

Кадем закрыл глаза, чтобы не видеть лицо Батулы.

– Кто ты? Кто тебя послал? – Батула подошел ближе и шептал в открытое ухо. – Быстрей, Кадем, или боль превзойдет даже твое безумное воображение.

Но вот в глубине уха муравей изогнул спину, и между его жвалами показалась свежая капля яда. Он вонзил заостренные концы в мягкую плоть в том месте, где слуховой нерв ближе всего подходит к поверхности.

Волны боли обрушились на Кадема, гораздо более сильной боли, чем предупреждал Батула. Кадем закричал – это не был крик человека, кричало существо из ночного кошмара. От боли мышцы его горла и голосовые связки оцепенели; он так сильно стиснул челюсти, что один из гнилых зубов в глубине рта лопнул, заполнив рот осколками и гноем. Глаза закатились под лоб, как у слепца. Спина так изогнулась, что Мансур испугался, как бы не сломался позвоночник: тело Кадема так напряглось, что узы глубоко врезались в него.

– Он умрет, – с тревогой сказал Мансур.

– Шайтана убить трудно, – ответил Батула. Все трое сидели перед Кадемом на корточках и смотрели на его страдания. И хотя видеть это было трудно, сочувствия никто не испытывал.

– Смотри, господин, – сказал Кумра. – Первая спазма прошла.

Он был прав. Спина Кадема расслабилась, и хотя конвульсии продолжались, каждая последующая была слабее предыдущей.

– Все кончено, – сказал Мансур.

– Нет, господин. Если Бог справедлив, муравей скоро ужалит снова, – негромко ответил Батула. – Так быстро это не кончается.

Он не ошибся: маленькое насекомое ужалило снова.

На этот раз, когда челюсти Кадема сомкнулись, между ними оказался его язык. Кадем прокусил его, и кровь полилась по подбородку. Он содрогнулся и натянул цепь. Внутренности расслабились, хлынула зловонная жижа. Даже стремление Мансура к мести ослабло, темная завеса ненависти и горя разошлась, и сквозь нее проглянуло невольное стремление к человечности.

– Хватит, Батула. Кончим на этом. Убери муравья.

Батула достал земляную пробку из конца тростинки и набрал в рот воды. Через тростинку он впрыснул воду в ухо Кадема; вода вынесла муравья и потекла вместе с насекомым по напряженной шее.

Измученное тело Кадема постепенно расслабилось, и он повис на своих путах. Дыхание его было быстрым и мелким, и каждые несколько минут он делал хриплый выдох – полувздох, полустон.

Все снова полукругом присели на корточки и внимательно наблюдали за ним. Позже, когда солнце уже коснулось вершин деревьев, Кадем снова застонал. Он открыл глаза, и его взгляд медленно сфокусировался на Мансуре.

– Батула, дай ему воды, – приказал Мансур.

Рот Кадема почернел и покрылся запекшейся кровью. Рваный язык торчал из зубов, как кусок гнилой печени. Батула поднес ко рту убийцы горлышко фляги, и Кадем, захлебываясь, начал пить. Его вырвало черно-желтой смесью желчи с проглоченной кровью, но потом он снова стал пить.

Мансур позволил ему отдохнуть до заката, потом приказал Батуле дать ему еще воды. Теперь силы отчасти вернулись к Кадему, и он следил за их движениями. Мансур велел расслабить путы, чтобы восстановилось кровообращение, иначе гангрена уничтожит плоть. Боль, вызванная притоком крови, должна быть чудовищной, но Кадем стоически перенес ее. Немного погодя кожаные ремни затянули снова.

Мансур подошел и остановился над ним.

– Ты хорошо знаешь, что я сын убитой тобой принцессы Ясмини, – сказал он. – В глазах Бога и людей моя месть справедлива. Твоя жизнь принадлежит мне.

Кадем смотрел на него.

– Если ты мне не ответишь, я прикажу Батуле поместить другого муравья в твое здоровое ухо.

Кадем моргнул, но лицо его оставалось бесстрастным.

– Ответь на мои вопросы, – требовал Мансур. – Кто ты и кто послал тебя в наш дом?

Разбухший язык заполнял рот Кадема, поэтому его ответ почти нельзя было разобрать.

– Я правоверный последователь пророка, – сказал он, – и послан Богом исполнять Его божественное решение.

– Ответ прежний, но не тот, что нужен мне, – сказал Мансур. – Батула, возьми другого муравья. Кумра, помести тростинку ему в ухо.

Когда все было сделано, Мансур сказал Кадему:

– На этот раз боль убьет тебя. Ты готов к смерти?

– Благословен мученик, – ответил Кадем. – Всем сердцем жажду быть принятым в рай Аллахом.

Мансур отвел Батулу в сторону.

– Он не сдастся, – сказал он.

Батула колебался. И неуверенно ответил:

– Господин, другого способа нет.

– Думаю, есть. – Мансур повернулся к Кумре. – Тростник нам больше не понадобится. – Потом обоим: – Оставайтесь с ним. Я скоро вернусь.

И он погреб назад по ручью. Когда он достиг лагеря, было почти темно, но полная луна, показавшись над вершинами деревьев, уже залила восточную часть неба великолепным золотым сиянием.

– Даже луна спешит нам на помощь, – прошептал Мансур, выходя на берег ниже лагеря. Он увидел свет в хижине отца и пошел туда.

Дядя Том и тетя Сара сидели у тюфяка, на котором лежал Дориан. Мансур наклонился к отцу и поцеловал его в лоб. Тот шевельнулся, но не открыл глаза.