Читать книгу "Рыцарь и ведьма - Олег Нестеренко"

– Что это может быть? – спрашивает она эльфа. – Ты когда-нибудь видел такое в Великом Лесу?

– Колдовство! – он качает головой, бледный и напряженный.

Взять его на мушку? Может, тогда заговорит по-другому. Но и ей придется заговорить совсем по-другому. Оружие обязывает.

– Это не может быть колдовство! Не должно быть! – Хага и сама не замечает, что почти кричит. – Эта дорога свободна от магии! Мы проверяли!

Эльф, не отзываясь, смотрит вперед.

Сфера, кажется, обрела плотность и очертания, к которым стремилась. Дрожание нимба успокоилось. Теперь это просто четко обрисованный пузырь холодного света.

Тягач, запряженный контейнером, начинает сбрасывать скорость. Один за другим тормозят автобусы, идущие следом.

Словно в ответ на замедление колонны световой шар проваливается вниз, проходит сквозь гофрированную обшивку. Он внутри. Внутри вместилища машины Теркантура.

Транспорт окончательно встает. Из своего автобуса выскакивает Ален Лурия. За ним отец.

В этот момент Хага замечает, что от контейнера сплошным фронтом расходится мерцающее колебание. Воздух как бы плавится, искажая и перемешивая зримые формы.

Это излучение Фламеля. Значит, в трансмутаторе началась реакция. И значит, линия с красной тинктурой нарушена. А может, и сама камера повреждена. А значит, трансмутировать начнет все, до чего докатится магическая волна.

Хага тянется за пистолетом, не совсем понимая, как он ей поможет.

Оглядывается. Салон пуст. Снаружи нет никого.

Девушка пробует завести двигатель. Тишина. Смотрит на часы.

– Меня зовут Хага Целлос. Я руководитель лаборатории проекта «Лаврелион». Я одна. Или мне кажется, что я одна. Сейчас 10.15 утра. Непонятная светящаяся сфера активировала машину Теркантура. Произошел выброс философского камня, – девушка открывает дверь и спрыгивает на растрескавшийся асфальт.

За ней следом, вереща, выскакивает капуцин. Перебежав на четырех лапах обочину дороги, скрывается в зарослях.

– Меня зовут Хага Целлос. Мне 27 лет. Я только что видела, как ожило чучело обезьяны. Я попробую добраться до выезда из леса. Я пробегаю мимо прицепа, в котором находится трансмутатор. Возможно, лучше было бежать в другую сторону. Но уже поздно. Магический фон меня все равно уже зацепил. Надо продержаться пару миль, там излучение должно ослабнуть.

Хага замечает, как с поверхности ее кожи отделяется нечто вроде дыма. Рука теряет ясные очертания. Будто в глаза что-то попало. Но девушка знает, что зрение тут ни при чем.

– Меня зовут Хага! Хага Целлос! Я бегу по долбаному шоссе среди долбаного леса! Обувь – хуже не придумаешь! Хоть не на каблуках! Еще забыла маску для сна! Мне страшно! Меня может не стать в любую минуту. А из-за принципа магической суперпозиции возможно и такое, что меня уже нет! Может, я уже призрак. Трудно бежать и говорить! Но папа говорил, что нельзя молчать. А сам-то исчез! Как знала, что не стоит переезжать! Надо было послушать долбаных эльфийских друидов! Как хочется жить! Как же хочется жить! Если выберусь отсюда, брошу науку. Найду себе мужика. И пусть непременно будет неидеальным. Рожу детей. Уедем к морю! Черт с ним, с этим благом для человечества!

18 октября. 09.25. Сильва Альвана.

Впереди – разбитый на несколько пенных потоков ручей, петляющий между обомшелыми обнажениями каменной породы. София встает на валун в середине ручья и оказывается внутри одиночного столба света. Будто зашла в золотую телефонную будку.

Волосы девушки отливают на солнце красным, перекликаясь с карминовой листвой кленов. Грани доспехов блещут на солнце. У основания каменного пьедестала клубится радужная водяная дымка.

Джуд жадно вглядывается в это оптическое чудо, словно его можно перенести внутрь себя, сохранить там его отпечаток, чтобы потом открыть, как медальон, когда ничего светлого не останется рядом. Но все прекрасное обречено. Медальон схлопывает створки, бабочка взмахивает хрустальными крыльями. София с визгом оскальзывается, латный сапог уходит в воду. Девушка выпрыгивает на сухие камни, а потом обратно к Джуду.

– Мне показалось, там кто-то есть! Что это? Почему дерево в одежде? Это, что ли, такой каприз природы? Дерево, похожее на человека?

Уже спокойнее, частично укрывшись за рыцарем, она показывает на тот берег. Туда, где к воде склоняется обильный кустарник, скопление перепутанных ветвей, будто нарочно изогнутых так, чтобы смутно напоминать человеческую фигуру. Среди стеблей есть даже что-то похожее на голову: особо плотный узел, черное гнездо, в котором копошится лесная мелочь.

София и не заметила бы этого зловещего подобия, почти растворившегося в неприкаянной зелени, если бы не клочья одежды. Уж это нельзя отнести на счет воображения. Кто-то давным-давно взял на себя труд облачить этот уродливый сноп в куртку и штаны, от которых с тех пор мало что осталось, но тем страшнее. Будто это и в самом деле был человек, которого поразила неизвестная форма магической чумы. И тут до нее доходит.

– Джуд? Только без скидок на то, что я девочка. Это еще не значит – слабохарактерная. Это ведь не совсем дерево, да?

– Теперь уж это просто дерево, раз там дрозды устроили гнездо. – Джуд стискивает ей руку, надеясь, что прикосновение окажется убедительнее слов. – На рыцарском жаргоне это называется «эльфийская икебана». Обычно они встречаются на границах резидентских территорий, для устрашения. А этот вон как далеко забрался. Не стоило ему пить из этого ручья.

– А моя нога? Она не превратится в корень? – Девушка вздрагивает.

Майка под доспехами пропитывается холодным потом. Ее первое побуждение – помыть ногу в этом же ручье, смыть колдовскую воду. Да, отличная идея, истеричка! Хорошо, что она не успела начать это воплощать.

– Нога же сухая? – спрашивает Джуд.

– Сухая… Даже слишком сухая! Мне кажется, я чувствую, как она усыхает!

– Не выдумывай. Сапоги герметичные. Это раз. Если что, сработала бы магическая защита. Это два. В любом случае, давай осторожнее.

– Ты говорил, что эти доспехи старые!

– Я говорил, что они уступают нашим вчерашним доспехам. А так они совершенно новые.

– Ты нечуткий, Джуд. И немного нудный. В этом твоя проблема.

Они пересекают ручей и поспешно удаляются от злосчастного места. От единственного в округе солнечного пятна.

Зеленый сумрак становится все гуще, хотя деревья теперь стоят реже. София обводит взглядом колоннаду исполинских стволов, задирает голову. Кроны смыкаются высоко-высоко. Темные верхушки бередит ветер. Если долго смотреть, то можно потерять равновесие. Кажется, что они с Джудом уменьшились. Странное чувство – сомневаться в собственном размере. А вокруг – ничего, с чем можно соотнестись, чтобы убедиться: изменилась не ты, а все остальное.

И с временем то же самое. По ощущениям, остановка у ручья была около получаса назад. А циферблат на запястье показывает, что прошло несколько часов. И себе не слишком доверяешь, и на приборы в этом лесу нельзя полагаться. Скорее бы выбраться отсюда.