Читать книгу "Обратная сторона вечности - Виктория Угрюмова"

Фигура Каэтаны таяла и растворялась в воздухе.

Га-Мавет вскрикнул отчаянно, понимая, что и его засасывает невидимая трясина, что еще несколько минут – и он очутится в положении Баал-Хаддада. Он заскрежетал зубами и рванулся что было сил в сторону бесплотного силуэта богини.

– Дай мне руку, – приказала она.

– У меня нет руки, – ответил Бог Смерти.

Он действительно был уверен в том, что не может протянуть ей руку, постепенно проваливаясь в пустоту.

Каэ моментально уразумела, что происходит, – га-Мавет понемногу бледнел, будто истончался и превращался в тень. Он тоже следовал за Баал-Хаддадом. И она испугалась, что не сможет вернуть в эту реальность обоих, может не хватить сил и, главное, времени.

Она размахнулась и отвесила Богу Смерти звонкую затрещину, надо сказать не без тайного удовольствия.

Как ни прост был способ, но зато испытан не одним поколением и признан весьма действенным.

Во всяком случае, га-Мавет сразу пришел в себя.

– Не расслабляйся, – попросила его Каэтана. – Мне и с одним твоим братом нелегко придется. Не хватает еще тебя здесь потерять, а потом разыскивать.

– Что с братом?

– Ничего. Вот он, стоит на мелководье, в озере, и предается Отчаянию.

– Я его не вижу, – прошептал желтоглазый.

– Это плохо. Постарайся увидеть, если сможешь. Это очень бы мне помогло.

Га-Мавет напряг изо всех сил свое воображение, и ему на мгновение показалось, что он действительно видит фигуру Баал-Хаддада, неподвижно застывшего с поднятыми руками, и серые крылья беспомощно обвисли за его спиной рваными клочьями тумана.

– Кажется, я нашел его, если не придумал... – обратился он к Каэ.

– Не придумал. Теперь главное – ему доказать, что он здесь, а не в ловушке между мирами. Собственный мозг – самая страшная западня. Из нее выбраться сложнее всего. Ты ведь знаешь себя как облупленного и предугадываешь собственные действия на все ходы вперед, до самого конца. Тебе нетрудно не выпускать себя из тюрьмы, которой ты сам и являешься.

– Что же делать?

– Сейчас попробую.

Она подошла к замершему Баал-Хаддаду и взяла его за руку.

– Я здесь, ты слышишь меня, старый враг? Я пришла за тобой, чтобы помочь. Я вижу тебя, чувствую, вот только не слышу. Ответь мне.

Повелитель Царства Мертвых попытался сдвинуться, мускулы его немного напряглись, а острые длинные уши шевельнулись, пытаясь уловить направление, откуда слышался ее голос.

– Я здесь, я вижу тебя. Мы стоим рядом. Ты находишься в своем пространстве, ты вернулся из небытия, – продолжала она уговаривать.

Малах га-Мавет подошел к Каэтане и Баал-Хаддаду и крепко взял брата за вторую руку.

– Я здесь, я вернулся за тобой, мы нашли тебя, – пророкотал он.

Бог Мертвых вздрогнул всем своим уродливым телом и дико, истошно закричал. Звук его голоса оглушил Каэ, стоявшую слишком близко, и она ворчливо произнесла:

– Не ори...

* * *

Королевский дворец Аллаэллы забит страхом и отчаянием, наполнен призраками старых кошмаров, предательств, лжи и ненависти. Нормальный человек не может выдержать здесь и дня, поэтому разбежались почти все. Даже самые жадные, самые жестокие, рвавшиеся к власти и не боявшиеся никаких богов, отступили, посчитав жизнь гораздо более важным достоянием. Только несколько слуг, запуганных Бендигейдой до потери разума и воли, снуют длинными темными коридорами, сбиваясь с ног. Они не могут уследить за всем, и огромное здание дворца постепенно приходит в запустение.

По углам пауки ткут свою паутину, осыпается штукатурка, отсыревшая после проливных дождей. В Аллаэлле осень, холодает, и по утрам все чаще стоит туман. Во дворце не топлено, камины горят только в опочивальне короля, трапезной, покоях графини и мага Шахара, который по-прежнему находится при своих господах. Однако это не помогает: промозглая сырость проникает во все щели, холодный ветер выдувает остатки тепла.

Король Фалер сидит в кресле с высокой резной спинкой и зябко кутается в пышную мантию, подбитую мехом.

– Бен, дорогая. Не понимаю, что происходит, куда все разбежались? – плаксиво произносит он, обращаясь к любовнице.

Фалер состарился в несколько дней, когда обнаружил, что остался в одиночестве. Некого наказывать за неповиновение, некому являть королевскую милость, некого обвинять в случившемся. Принцы сбежали первыми – и к детям теперь тоже не обратишься, он предал их, как недавно предал их мать, и они этого не простят. Фалер обезумел от любви к прекрасной графине – от недавних событий разум его одряхлел столь же сильно, сколь и тело: он многое забывает и упускает из виду, но он не помешан и прекрасно понимает, что в стране что-то происходит.

Но Шахар и Бендигейда не дают ему шагу ступить без их присмотра, а перепуганные слуги только кланяются и падают на колени, когда он пытается их расспрашивать, но молчат.

Королю страшно. Ужас постепенно проникает во все клетки его дряхлого, немощного тела, выхолаживая жизнь. Потому что жизнь не может существовать в той атмосфере смертельного холода и пустоты, которая царит сейчас в душе короля. Любовь к Бендигейде все меньше и меньше помогает ему противостоять этой напасти. Все больше и больше повелитель Аллаэллы сожалеет о содеянном по отношению к королеве Лае.

Несколько раз он обращался к графине и к магу с просьбой объяснить, что с его супругой, что происходит в стране, почему, словно крысы с тонущего корабля, в одну ночь исчезли из дворца все сановники, вельможи и челядь. Даже поваров не осталось. Словно привидение, бродит старый король по громадному своему кабинету, шаркает по длинным коридорам, выглядывает из окон, пытаясь разглядеть, что творится за стенами, но только туман, только проливной дождь и желтая листва несутся мимо, ничего не объясняя обезумевшему от ужаса старику.

Все скуднее и скуднее становится еда, все резче и грубее обращается с королем прежде пылкая и страстная возлюбленная. Подсознательно Фалер понимает, что, как только Бендигейда сделается королевой, он перестанет быть ей необходим, а будет только мешать. И он не торопится говорить с ней о свадьбе, как это было раньше. Графиня Бран-Тайгир заметила эту перемену в престарелом монархе и с каждым днем все больше кипит от ненависти и презрения к нему.

– Сир, – она старается смягчить голос, как только возможно, – сир. У меня есть хорошая новость для вас.

– Какая же? – осторожно спрашивает король.

Сколько раз проклинал он себя за бездумность, за жестокость по отношению к близким, за небрежность. Теперь, пленник в собственном дворце, он должен соблюдать максимальную осторожность, чтобы не выдать себя ни взглядом, ни словом. Он больше не верит Бендигейде и боится ее до смерти. Теперь он готов признать, что правы те, кто считал ее колдуньей и ведьмой. Но только никто не поможет несчастному королю – он сам променял преданных и добрых слуг на жестоких и коварных тюремщиков. Король боится задумываться по-настоящему над тем, что сейчас происходит в его государстве, потому что слишком страшными кажутся ему собственные подозрения. И когда Бендигейда говорит о новостях, он внутренне сжимается и холодеет. Хорошие вести для графини Бран-Тайгир могут быть и смертным приговором Фалеру.