Читать книгу "Огненные палаты - Кейт Мосс"

– Нет!

Бональ просунул руки девочки под деревянные подлокотники и связал их в запястьях. Алис до крови закусила губу, твердо решив, что не станет плакать.

– Мину придет за мной! – выкрикнула она непокорно и тут же съежилась, когда слуга занес руку.

– Оставь ее, – приказал священник.

Алис взглянула на него. Длинные красные одеяния, высокий. На нем была ермолка, но она заметила, что в его черных волосах змеится белая прядь.

Девочка уже видела его прежде. Но где? Алис принялась рыться в своей памяти, точно в комнатах, полных воспоминаний, пока не отыскала нужное. Она тогда торчала на пороге их дома в Ситэ, выглядывая в промозглом февральском тумане Мину. Сестра давно уже должна была вернуться из книжной лавки, но все не шла и не шла, и Алис беспокоилась. Этот самый священник прошел мимо нее быстрым шагом в сторону улицы Нотр-Дам, а потом скрылся в саду дома Фурнье.

Того самого дома Фурнье, где Эмерик встретил того мужчину, которого обвиняли в убийстве, и где на стенах повсюду была кровь. Он рассказал им об этом все. Алис задрожала, впервые с приезда в Пивер ощутив ужас.

И, точно почувствовав это, священник сделал шаг по направлению к ней. Он был так близко, что она почувствовала запах масла, которым были смазаны его волосы, и еле уловимый аромат ладана, исходивший от его одеяний.

Он наклонился и положил руку ей на правое плечо, и его большой и указательный пальцы больно впились ей между суставами.

– Отвечай мне честно, и тебя никто не тронет. Но если ты солжешь – Господь узнает, и я тоже. Лгать грешно, а грешники должны быть наказаны. Ты все поняла?

Алис не могла выдавить ни слова. Горло у нее перехватило от страха, в нем точно застряли сотни сосновых иголок.

– Ты все поняла? – повторила Бланш. – Отвечай.

Алис кивнула.

– Скажи мне, – продолжал священник, – твоя сестра говорила, что она будет делать, когда станет богатой? Когда получит свое наследство? Она обещала тебе пони или, быть может, новое платье?

– Я не понимаю, о чем вы говорите, сударь.

– Одежду твоему отцу? Карету?

– Мои тетя и дядя богатые, но у нас ничего нет.

Алис перехватила взгляд, который он бросил на госпожу Бланш.

– Очень хорошо. Тогда расскажи мне о друге твоей сестры, месье Рейдоне. Ты слышала о нем? Пит Рейдон.

Девочка покачала головой:

– Я не знаю, о ком вы говорите.

– Если мы поймаем его, он отправится на виселицу, и твой брат вместе с ним. Ты меня поняла?

– Нет! – закричала она, пытаясь вырваться.

– Пока что никто на тебя не сердится, Алис. Если ты расскажешь нам все, что знаешь, тебя никто не обидит.

Алис очень старалась ничего не выдать. Эмерик всегда дразнил ее за то, что она совсем не умеет врать и по ее лицу всегда все сразу видно. Она пыталась думать о чем-нибудь другом. О своем пестром котенке и выдрах на берегу реки, о всяких милых вещах, от которых никому не могло быть никакого вреда. Но теперь священник ухватил ее пальцами за подбородок и сжал его с такой силой, что из глаз у нее брызнули слезы.

– Ты знаешь этого Рейдона?

Она не могла ответить неправду. Мину сказала ей имя человека, с которым она познакомилась, – того самого, которому помог Эмерик.

– Да, – выдавила она.

– Вот, это уже лучше. Господь любит тебя, когда ты говоришь правду. Он сейчас с твоей сестрой?

– Почему он должен быть с ней?

– И где они сейчас, по-твоему? Она забыла тебя?

– Она любит меня, – тоненьким голоском произнесла Алис.

– Тогда, по всей видимости, тебе пора напомнить ей об этом. – Он щелкнул пальцами. – Бональ, принеси бумагу и чернила. Ты знаешь буквы, Алис?

Девочка хотела было соврать, но потом краем глаза увидела няньку и поняла, что ее накажут за неправду. Нянька не раз видела, как она пишет. Девочка снова кивнула.

– Хорошо. Я скажу, что тебе нужно будет написать. А пока Бональ не вернулся, мы с тобой еще раз пройдемся по моим вопросам. Возможно, на этот раз у тебя лучше получится на них ответить.

– Я ничего не знаю.

– Твоя сестра говорила тебе что-нибудь про завещание? Ты понимаешь, что такое завещание?

– В нем пишут, кому достанутся твои вещи, когда ты умрешь.

– Умница. А теперь подумай хорошенько, прежде чем отвечать. Мину говорила тебе, где она спрятала завещание? Ты знаешь, где его искать?

– Я не понимаю, про что вы говорите.

У нее было такое чувство, что она очутилась в кошмарном сне и не может из него выбраться. Она не понимала, о чем говорит священник, но он раз за разом продолжал задавать ей один и тот же вопрос.

Почему они ей не верят?

– Где Мину спрятала завещание? – вкрадчивым голосом повторил Видаль. – Она тебе показывала? А может, она носит его при себе для сохранности? Если ты скажешь правду, с тобой не случится ничего плохого.

– Пожалуйста, я никогда ничего не слышала ни про какое завещание. Никогда.

– Она обещала тебе разные прекрасные вещи, когда станет богатой? Поэтому она поехала в Тулузу, да? Подумай хорошенько, прежде чем отвечать, Алис. Господь велит нам говорить правду. Он все видит. Он узнает, если ты солжешь.

Деревня Пивер

– Ты что, не узнаешь меня, Поль? – повторила мадам Нубель.

Она была ошарашена зрелищем заляпанных штанов ее кузена и его поношенного, с болтающимися на нитках застежками, дублета. От него разило перегаром, как будто он неделю не умывался. Рядом с ней переминался с ноги на ногу Беранже, явно смущенный расхристанным видом ее родственника.

– Сесиль Нубель. Бывшая Кордье. Я когда-то, много лет тому назад, была замужем за твоим кузеном Арно. Ну, вспоминай же!

Аптекарь пошатнулся на нетвердых ногах и уставился на нее мутным взглядом.

– Сесиль? – заплетающимся языком выговорил он. – Ты же уехала. В Каркасон.

Мадам Нубель взглянула на Беранже:

– Все верно, после того, как Арно не стало. – Она сделала шаг вперед. – Мы пришли сюда в надежде получить кое-какие сведения о деревне, Поль. Я надеялась, ты сможешь нам помочь.

– Я? Да я ничего не знаю. Меньше знаешь – крепче спишь. Я ничем не могу тебе помочь.

Мадам Нубель с сомнением во взгляде обвела глазами убогий домишко. Ставни болтались, на крыше недоставало черепицы.

– А ты неплохо преуспел, – произнесла она. – Аптекарем стал, собственным домом обзавелся.

Ее первый муж, Арно Кордье, был старше ее на двадцать с лишним лет и не отличался богатырским здоровьем. Бо́льшую часть своей замужней жизни она была для него скорее сиделкой, нежели женой. Семейство Кордье было многочисленным и разветвленным, и упомнить, кто кому и в каком колене приходился родственником, а кто свойственником, было решительно невозможно, но Сесиль помнила Поля еще ребенком – в семье его не слишком любили, он слыл сплетником, любителем почесать языком и выведать чужие секреты, чтобы немедленно раззвонить о них всей округе. Она знала, что сможет его разговорить.