Читать книгу "Серебряная богиня - Джудит Крэнц"

Уже несколько месяцев он то и дело возвращался к этому вопросу, курсируя в интересах корпорации в Калифорнию, где промотался несколько недель, затем дважды в Токио и один раз во Францию. Этот зияющий пробел в понимании случившегося беспокоил его постоянно. Он смутно подозревал, что угодил в какую-то ловушку и вокруг него творятся вещи, над которыми он, Шеннон, не властен, но замотанность, неизбежно порождаемая управлением гигантским конгломератом, не давала ему возможности заняться разрешением мучившей его загадки.

К сожалению, Шеннон не имел доверенного лица из числа заместителей, с кем мог бы обсудить это не вполне обычное дело, да и не такой он был человек, чтобы делиться своими сомнениями с другими людьми. В корпорации его слово являлось законом: став его подчиненным, человек обязан был смириться с тем, что босс в любую секунду может влезть в дела, относящиеся к кругу его обязанностей, а коли ему не нравилось — искать себе другую работу. Но зато никому из подчиненных не приходилось беспокоиться, что кто-то из любимчиков нашепчет что-нибудь негативное их патрону и перессорит его с ними. Таких любимчиков-интриганов у Шеннона просто не было, а проблемы, трудности, напряженные ситуации, череда ударов и контрударов, составляющие сердцевину корпоративной жизни, — все это доставляло Шеннону одну только радость, делиться которой он ни с кем не собирался. Однако он просто ненавидел работать в состоянии неопределенности и теперь, просматривая составленное Кэндис Блюм пухлое досье с отзывами прессы на рекламные выступления Дэзи, где хранились все данные ею интервью и появившиеся в газетах и журналах фото, Шеннон твердо решил немедленно вылететь в Англию, чтобы на месте прояснить для себя все.

* * *

Пока «Даймлер» катил его из аэропорта Хитроу в «Бас», где остановился Норт со всей компанией на время съемок последнего, третьего, ролика в замке Беркли, Шеннон раздумывал над тем, что, похоже, он действительно придает исключительное значение проблеме, стоящей перед компанией «Элстри». Еще ни разу он лично не выезжал на место съемок. До сих пор он просто платил людям, чтобы они делали рекламу хорошо, и платил достаточно.

«Когда же это со мной началось?» — спрашивал он себя. Когда это «Элстри» перестала быть всего лишь тревожной позицией в балансовом отчете его суперконцерна и превратилась во что-то почти личное?

— Не заезжайте в гостиницу, — бросил он шоферу, и они отправились прямиком к месту съемки. — Где тут снимают рекламу? — обратился Шеннон к человеку, продававшему у замка входные билеты.

Тот высунулся из окошка кассы, примостившейся подле сторожевой башни серого камня.

— Скорей всего вы найдете их в «Боулинг Элли», сэр.

— Не могли бы вы показать, где это находится, и я…

— Надо пройти через весь замок, сэр… Послушай, Милдред, посиди в кассе, пока я проведу джентльмена в «Боулинг Элли».

По его тону чувствовалось, что он с удовольствием поразмялся бы и взглянул, что на самом деле происходит в «Боулинг Элли».

Добровольный гид тщетно пытался обратить внимание американца на местные достопримечательности. Шеннон всем своим видом выражал нетерпение и нигде не замедлил шаг.

Гид то ли не был расположен, то ли просто не мог идти быстрее, и Шеннон смирился с неизбежностью и подчинился его неспешному ритму движения. При этом он чувствовал, как каждый шаг вызывает в груди ноющее и давящее ощущение, не желавшее проходить.

Наконец после долгих скитаний по замку они вышли из южного флигеля, и там, внизу, Шеннон увидел знакомые предметы — кинокамеры и юпитеры, до него донеслись знакомые звуки, которые он так долго жаждал услышать. Правда, людей вокруг почему-то не было.

— А где все? — спросил он.

— Вероятно, пьют чай, сэр, — ответил гид.

— А где, вы думаете, они могут пить чай?

Пожилой кассир указал на окруженный деревьями летний домик, видневшийся неподалеку.

— Там конюшня и псарня Беркли, — пояснил он. — И ваши друзья оставили в этом месте свои большие машины, сэр.

— Так я, значит, мог бы сразу проследовать прямо туда? — резко обернувшись к гиду, спросил Патрик.

— Но, сэр, тогда вы бы не увидели нашего замка! — с укором воскликнул старик.

Шеннон, не говоря ни слова, быстро зашагал прочь по склону, спускавшемуся прямо к конюшне. Рядом с заброшенной «Боулинг Элли» находился пруд с лилиями, к которому вела каменная лестница. Поспешив к ней, он решил, что оттуда, по-видимому, открывается чудесная перспектива — поля, деревья… К пруду Шеннон уже не шел, а буквально бежал, сгорая от нетерпения.

— Вы что, кого-то разыскиваете или совершаете променад?

Заслышав эти слова, он круто развернулся: на низкой каменной балюстраде, болтая босыми ногами, сидела Дэзи, а перед ней прямо на траве стояла большая чашка чая. Глядя на запыхавшегося Шеннона, она расхохоталась тем щедрым смехом, каким имеют обыкновение смеяться женщины, знающие, что их красота неотразима в любой обстановке. Остановившись, он в упор взглянул на нее.

— Я находился тут по соседству и…

— Решили заглянуть к нам, да? — докончила за него Дэзи. — Пожалуйста, можете выпить мой чай, я еще не начинала. — И она протянула ему свою чашку, которую он механически взял из ее рук и стал пить, присев на каменную балюстраду рядом с Дэзи. — Каждому, кто прошел через замок, положена награда… Жаль, что у меня нет для вас бренди, — пояснила Дэзи.

Шеннон молча выпил сладковатую и еще теплую жидкость. Странное еканье в груди, которое так нервировало его, наконец прошло, перелившись в ощущение, которое трудно было определить или обозначить конкретным словом, но которое тем не менее окатило его волной радости.

— Я выпил весь ваш чай, — извиняющимся тоном произнес Шеннон, стараясь изо всех сил удержаться от ухмылки, которая наверняка получилась бы идиотской.

— Тут всего в каких-нибудь ста метрах от нас целый трейлер, где люди только тем и заняты, что готовят для нас чай — днем и ночью. Так что не беспокойтесь, — ответила Дэзи.

— О'кей. А как вообще идут дела?

— Прекрасно. Завтра должны закончить. Сегодня снимали сцену с собаками: я прогуливала их по газону, откуда вы появились. По сценарию должны были обязательно быть шотландские овчарки… но с другими породами наверняка пришлось бы не так тяжело.

— Проклятье… это я виноват.

— Так я и знала! Нам пришлись отослать их обратно — слишком уж они возбуждались при съемке. Теперь вот ждем других, которые не сходили бы с ума всякий раз, как завидят кролика или птицу. Чуть руку мне не откусили. Никого не слушаются, даже Норта!

Дэзи расхохоталась, и Шеннон присоединился к ней. Возникшая перед их мысленными взорами сценка с двумя злобными неуправляемыми овчарками, осмелившимися — подумать только! — ослушаться самого Норта, показалась им обоим в этот момент настолько восхитительно неотразимой, будто ничего подобного в своей жизни им не приходилось видеть.