Читать книгу "«Шторм» начать раньше… - Николай Иванов"

— Делегация Советского Союза решительно возражает против рассмотрения в Совете Безопасности так называемого вопроса о положении в Афганистане, как это предлагается в письме от третьего января представителями США, Соединенного Королевства, Китая и поддерживающих их стран, — перешел наконец к главному Олег Александрович.

Сказал затем о неоднократных обращениях афганского руководства оказать помощь, о засылке банд на территорию республики. Интонацией выделил — как все же умело надо пользоваться интонацией, — что рассмотрение сегодняшнего вопроса на руку тем кругам, которые как раз и осуществляют вооруженное вмешательство во внутренние дела Афганистана.

— Советская делегация призывает членов Совета Безопасности проявить благоразумие и осмотрительность, с тем чтобы не допустить использования Совета Безопасности в неблаговидных целях.

Закончив выступление, Трояновский оглядел «подкову» — сидевших за столом членов Совета. Это хорошо, что он не опустил голову, а вот под его взглядом некоторые уткнулись в бумаги. Хорошо, пока хорошо. А вот берет слово и Флорин.

— От Афганистана не исходит никакой опасности ни миру, ни соседним государствам. Тем более те, которые расположены от него на расстоянии в тысячи километров, и подписали данное письмо.

Трояновский этого не подчеркивал, здесь важно не повторяться, не делать пустые ходы. Так, кто следующий?

По минуте, не больше, выступили представители Бангладеш и Норвегии, настаивая на обсуждении вопроса. «Пока психологический перевес в нашу пользу», — «вел партию» Харламов. И тут же подобрался: слово предоставили Чэнь Чу.

— Массовое вторжение Советского Союза в Афганистан является неприкрытым актом агрессии. Китайская делегация решительно отвергает абсурдное заявление советского представителя и считает, что Совет Безопасности должен устранить замешательство, вызванное выступлением советского представителя.

Ага, замешательство, значит, есть. Если его почувствовал один из самых ярых противников, значит, у остальных более благоприятное чувство. Идем дальше.

Жак Лепретт, словно послушавшись Михаила Аверкиевича, оглядел членов Совета, приглашая к продолжению разговора. Однако больше желающих выступить не оказалось. Инициатива переходила к председательствующему. Как-то он ею воспользуется?

Начал витиевато — про предварительные консультации, сопоставление точек зрения. Значит, повестка будет утверждена. А это что за список? Ого, еще четырнадцать стран просят принять участие в прениях. Итого — двадцать восемь государств, включая Афганистан. Дост и Сахак входят в зал по отдельности, садятся на свободные места. Бисмеллах пока никак не выразил своего отношения к происходящим событиям, но чувствуется, что он подавлен и растерян. Будет ли Дост менять его здесь, в ООН? И как выступит сам? Его выступления ждут, оно много будет значить. Если по уму, то даже Трояновскому, может быть, не стоит спешить. Надо, чтобы сами афганцы стали выразителями воли своего государства, надо дать всем понять, что это они в первую очередь заинтересованы в присутствии наших войск. От того, насколько им это удастся, во многом будет зависеть позиция других делегаций. Кто же первым начнет разговор? Ах, англичанин, господин Антони Парсонс. Что ж, приготовимся…

Нет, разговор опять о другом. Антони Парсонс лишь желает подчеркнуть, что присутствие на заседании нового министра иностранных дел Афганистана вовсе не означает, будто Соединенное Королевство признало новое руководство в Кабуле.

Это же самое, словно эхо, повторили португалец, Макгенри, активные сегодня представители Бангладеш, Китая, Норвегии. А вот Трояновский, наоборот, поблагодарил Совет, что пригласили Доста принять участие в сегодняшней работе. Последнюю фразу вновь выделил: да-да, идет обычная работа Совета, ничего сверхъестественного не происходит.

Михаил Аверкиевич сделал пометки в блокнотике о первых впечатлениях, И хотя стенограмма заседания через день-два появится в секретариате и можно будет получить личный экземпляр, журналистская привычка самому записывать события срабатывала безукоризненно: порой важнее ведь знать не что говорится, а как говорится.

Наконец начались прения по повестке дня. Слово взял Янго, представитель Филиппин. «Как будто больше всех озабочен вводом войск», — не смог сдержать ехидства Харламов. Да, события сегодняшнего дня будут развиваться скорее всего как раз вопреки логике. Тяжелая артиллерия вступит в бой в самый критический момент.

Все верно. Филиппинец не осуждал и не поддерживал ввод войск, он только потребовал фактов и обстоятельств всех событий, которые произошли в Афганистане. «Эх, дорогой, нам бы самим эти факты», — забыв, что мгновение назад он иронизировал над Янго, теперь почти дружелюбно посмотрел на выступающего Харламов. Вновь возникло ощущение шахматной игры: партия играется с закрытыми глазами да еще в зачет кому-то неизвестному.

Следующее слово — Пакистану. Сейчас, конечно, будут слезы. Сладкие слезы — от переизбытка лжи и лицемерия.

— Народ и правительство Пакистана испытывают чувства братства к народу Афганистана…

Господи, говорил бы это кому-нибудь другому. Ах-ах, отношение Пакистана к соседу не изменилось даже со сменой правительства. А засылка банд? А снабжение беженцев оружием и создание лагерей? Что? Приток беженцев создал тяжелое бремя для и без того скудных запасов страны? Так кого жалеть надо? Хорошо, что хоть цифру назвал: на 1 января 1980 года в Пакистане находится 387 575 беженцев. Хоть какая-то польза от выступления.

Слово — Досту. Наконец-то. Пока тот шел к свободному месту за «подковой», Харламов следил за Бисмеллахом. Сахак, опустив голову, обхватив ее руками, сидел, чуть раскачиваясь. Да, положению афганского посла не позавидуешь. Американцы начнут давить на него, уговаривать, чтобы он действовал только от правительства Амина. С Кампучией им это удалось. Поддастся ли Сахак? Совсем недавно они с ним вспоминали Джелалабад: Харламов дважды был в Афганистане, а во время последней поездки посадил в Джелалабаде на берегу арыка два эвкалипта. Потом спрашивал у бывавших там: эвкалипты не только принялись, но вокруг них посадили новые деревья, и теперь можно говорить, что на берегу арыка растет целая роща. Сахак обещал в очередной отпуск сфотографировать ее…

Дост начал свою речь негромко, но без растерянности, словно всю жизнь был министром и только и делал, что выступал в ООН.

— В период правления Амина некоторые западные страны выражали озабоченность по поводу убийств и массовых репрессий ни в чем не повинных афганцев. Сегодня, когда этот диктатор не избежал своей участи, они проливают по нему слезы. Это — явно двуличная позиция.

Ну что ж, позиция Афганистана тоже окончательно стала для всех ясна. Друзья и враги тоже определились. Разведка боем закончилась. Впрочем, и первое заседание тоже.

Во время обеденного перерыва Олег Александрович подошел к Харламову:

— Может, вам лучше побыть на рабочем месте?

И стало ясно, что все это время Трояновский надеялся получить хоть какую-то дополнительную информацию. Неужели Москва не понимает, что сейчас важно выстоять? Или она надеется на право вето? Так это легче всего. Кто-то очень дальновидно продумал это право. Впрочем, почему кто-то? Пять великих держав — США, Китай, Великобритания, Франция и Советский Союз, формулируя Устав ООН, оставили за собой два главных права: постоянное представительство в высшем органе Организации — Совете Безопасности и право вето — отклонение любого проекта решения вне зависимости от результатов голосования. Конечно, есть еще Генеральная Ассамблея, где принимают участие в работе все члены ООН, а не только пятнадцать, как в Совете Безопасности. Но если решения Совета обязательны к выполнению любой страной, то это же самое решение, принятое Генассамблеей, имеет лишь рекомендательные функции. Пожелание, и не более того.