Читать книгу "Ядерный будильник - Сергей Гайдуков"

Он не понял, что случилось. Пять или шесть хлопков, внезапная боль в ноге, какие-то брызги, какая-то кровь, прыгун теряет целеустремлённость движений, сникает и мягко валится вбок.

Бондарев вытирает кровь с лица и видит Мусу. Чеченец в чуть лучшем состоянии. Он лежит на полу, высунувшись из-за дивана, в руке у него пистолет с глушителем. Ствол сильно дрожит. Потом Муса роняет пистолет, пытается подобрать его, но роняет снова. Он часто дышит и ошалело смотрит на Бондарева.

Бондарев сбрасывает с себя ноги мёртвого прыгуна и встаёт. Он должен встать, он должен что-то сделать, потому что именно в этот момент он слышит звук открывающейся двери.

3

Морозова что-то сказала ему в спину, но Второй не расслышал. Он торопился довести дело до конца. Если наверху, в переговорной комнате, успех был гарантирован участием Китайца, то внизу, на складе, Второй лично должен был приложить определённые усилия. Но это будет сделано, потому что сделана уже половина дела, и сейчас Китаец трудится над деталями — детали очень важны, и нет никого, кто позаботится о них лучше Китайца. В частности, те двое «козлов отпущения» должны быть зарезаны ножами — как это принято у кавказцев. Было бы странно, окажись они застреленными, ведь у гостей аукциона все огнестрельное оружие было отобрано, этому есть куча свидетелей. А нож — один на двоих — коварные чечены вполне могли пронести с собой и порезать тех двоих, когда не смогли договориться. Это жестокое убийство увидели нервный Харкевич и тот парень, которого только что притащила Морозова. Харкевич с перепуга принялся стрелять и уложил, скажем, двоих чеченцев. Двое других отобрали пистолет у парня и застрелили Харкевича. А потом застрелили парня. А потом… Что потом? Лучше бы они застрелили друг друга, тогда ко Второму и Фирме вообще не могло быть никаких претензий. Всё-таки придётся взять одного чечена на свой баланс. Но один — не четверо, да и будет чем оправдаться.

Окрылённый планами, Второй выходит из лифта, улыбается гостям и даёт им понять, что всё идёт нормально. Он направляется к двоим оставшимся чеченцам.

Видя его жизнерадостное лицо, Чёрный Малик тихо говорит Магомеду:

— Будь готов.

— Ну что, — деловито говорит Второй. — Мы практически обо всём договорились… Ваши ребята просят, чтобы вы поднялись к ним и, так сказать, подтвердили условия… Им очень важно ваше мнение.

— Я им полностью доверяю, — отвечает Малик. — Как они решили, пусть так и будет.

— Они хотят, чтобы вы были там в этот важный момент. Так сказать, моральная поддержка.

— Ну хорошо, — соглашается Малик, к радости Второго, тот отходит к лифту, как бы приглашая чеченцев следовать за собой.

Между тем Малик быстро произносит по-чеченски:

— Муса и Лечо скорее всего мертвы. Нас они тоже хотят убить. Но мы должны сделать своё дело.

— Лифт, — говорит Магомед.

— Да, — говорит Малик. — Я помогу тебе, но ты не должен медлить.

Магомед решительно кивает головой. Малик хлопает его по плечу и шагает к лифту, надеясь, что вскоре боль в почках совсем покинет его. Второй и охрана ждут Малика и Магомеда, который тоже направляется к лифту, но как-то не слеша.

Взгляд Малика скользит по Второму, по охранникам и наконец находит то, что искал. Малик уже готов начать, но тут происходит какое-то безумие.

Дверь на лестницу с грохотом распахивается, и оттуда выпадает — именно выпадает и никак иначе — взъерошенный и окровавленный человек в бронежилете на голое тело. Охрана реагирует как-то странно — просто расступается, но ничего с ним не делает. Между тем человек принимает устойчивое вертикальное положение, совершает несколько нетвёрдых шагов, мутными глазами обводит людей и останавливается на Втором.

— Какая сволочь! — в отчаянии кричит Харкевич и воздевает руки к небу, а точнее — к бетонному потолку склада.

Он имеет в виду Морозову и её предательство, но Второму и остальным это так и останется неизвестным. Зато Второй знает, что Харкевичу в его плане предназначено место мертвеца, и он хочет, чтобы его план выполнялся. Его также смущает зажатый в руке Харкевича пистолет.

Поэтому он даёт команду, и Харкевича с нескольких сторон разрывают автоматные очереди. Болтающийся на нём незастёгнутый бронежилет уже не спасает — пули бьют в открытые бока, в шею, в бедра.

Харкевич, не шевелясь, лежит в луже крови, и Второй кричит, что хватит, хватит стрелять… Но тут пуля ударяет его в колено, и он с запозданием понимает, что стреляет уже не его охрана.

Малик, используя суматоху с Харкевичем, срывает автомат с плеча зазевавшегося охранника и стреляет в упор, сея хаос и панику. Ответным огнём охрана убивает пятерых участников аукциона. Малик бежит по складу, не переставая стрелять, потом падает возле составленных друг на друга ящиков, перекатывается под их защиту и замолкает.

Второй кричит, чтобы ни одна сволочь не смела стрелять по тем ящикам, иначе мы все взлетим на воздух! Его слушаются, стрельба прекращается, и в наступившей относительной тишине слышен лишь странный звук, от которого у Второго почему-то бегут мурашки по коже.

Он вдруг понимает, что стойки с «ядерным чемоданом» нет на месте.

4

Во всех корпусах СИЗО истошно орёт сирена. Женщина в форме перестаёт прикидываться, что её занимают только собственные часы. Алена цепляется за перила и привстаёт, несмотря на головокружение. В её глазах — ужас и непонимание. Конвоир бросается вперёд, занося для удара резиновую дубинку. Для Клешни воющая сирена — это недвусмысленный намёк, что надо поскорее все закончить.

Он яростно кидается на конвоира, который может ему помешать убить девку, бьёт его головой в лицо, сбивает с ног, несколько раз прикладывает затылком об пол — все это с бешеной скоростью и энергией.

Клешня встаёт и оборачивается — он видит Алену, которая не падает только потому, что держится за перила, и женщину в форме. В ушах звенит сирена, и Клешня морщится. У него остаются секунды.

Он хватает Алену за горло и за колено, отрывает от пола и хочет перетащить её через перила, чтобы сбросить вниз. У него это почти получается, однако тело Алены почему-то застревает на полпути и никак не хочет переваливаться через перила. Клешня не может понять, в чём дело, он упорно толкает девушку вниз, не видя, что та судорожно вцепилась в перила всеми десятью пальцами — эти пальцы побелели от напряжения, они вот-вот не выдержат…

Женщина в форме заворожённо смотрит на эту борьбу. Она слышит сирену. Она слышит приближающиеся торопливые шаги, и она больше не может видеть этого отчаянного выцарапывания последних секунд жизни из лап смерти…

Она подбегает к Алене и отрывает её пальцы от перил. Клешня облегчённо вздыхает и отступает назад. Он смотрит на женщину в форме и ухмыляется. Та бесстрастно пускает ему в лицо струю перечного газа из баллончика. Клешня кричит, сгибается пополам, потом падает.