Читать книгу "Лев Троцкий. Революционер. 1879–1917 - Юрий Фельштинский"

Отчасти это были экстремистские и в значительной мере демагогические, популистские позиции, которые Ленин не собирался проводить в жизнь (в частности, требование самоопределения), отчасти просто граничившие с государственной изменой (особенно лозунг поражения своего правительства в войне). Троцкий не разделял этого требования, так же как и превращения «империалистической войны в гражданскую», и требования полного национального самоопределения, полагая, что таковое может привести к необратимым и совершенно неожиданным отрицательным последствиям, например к кровопролитным столкновениям между нациями (что действительно и происходило не раз на протяжении XX — начала XXI в.). Его надежды на социальную революцию носили значительно более абстрактный характер. Он стоял на той позиции, что войну необходимо завершить как можно скорее демократическим миром, который, в свою очередь, будет способствовать развязыванию революций.

Так или иначе, Троцкий сразу же присоединился к тем группам международного социалистического движения, которые стали называть интернационалистами, в противоположность патриотически настроенным социал-демократам, которых Ленин презрительно именовал социал-шовинистами. Троцкий, правда, был пока весьма далёк от тех ярлыков, которые Ленин без устали навешивал на деятелей 2-го Интернационала. После одного из докладов Ленина в Цюрихе Троцкий взял слово для того, чтобы выразить возмущение определением «предатель», которое Ленин употребил по отношению к глубоко почитаемому в широких социалистических кругах германскому патриарху социал-демократии Карлу Каутскому[826].

В Цюрихе Троцкий включился в рабочий союз Eintracht («Согласие»). По предложению правления этого союза, в котором руководящую роль играли центристы, Троцкий подготовил в начале сентября тезисы о войне и социал-патриотизме. По мотивам этих тезисов он прочитал доклад на собрании организации. «Это был едва ли не первый с начала войны интернационалистический документ от лица рабочей организации»[827]. Под влиянием позиции Троцкого общество «Eintracht» 7 октября утвердило текст, в котором разъясняло свою позицию по отношению к войне: резко осуждался, хотя и без открыто ругательных выражений, социал-патриотизм, война объявлялась агрессивной с обеих сторон, провозглашался отказ от контрибуций и отторжения чужих территорий, а в неопределённой перспективе — самоопределение наций и формирование Соединённых Штатов Европы[828].

Материалы дневника и тезисы, подготовленные для собрания швейцарских социалистов, были тем толчком, который побудил Троцкого приступить к подготовке значительно более подробного и обоснованного, с его точки зрения, документа, посвящённого современному политическому положению. Он назвал свою брошюру «Война и Интернационал». Именно во время подготовки этой работы Троцкий ближе познакомился с польско-германским социалистом Карлом Радеком[829], с которым у него ранее было лишь шапочное знакомство. Во время войны Радек, стоявший на крайне левом фланге германской социал-демократии, переехал в Швейцарию, и Троцкий надеялся найти в нём единомышленника. Радек, однако, его в тот момент разочаровал: он считал, что капиталистический мир не готов к социалистической революции, и выступал с обоснованием этого на многих собраниях в городах альпийской республики. Под влиянием выступлений Радека и бесед с ним Троцкий написал к своей брошюре предисловие, в котором с особой силой подчёркивал, что вспыхнувшая война являлась естественным проявлением взрыва производительных сил против сковывавших их капиталистических отношений и существовавших традиционных границ между государствами[830].

С переводом книжки Троцкого, написанной на русском языке, на немецкий вышла вначале некоторая неувязка. Перевод сделал некий русский эмигрант, не владевший в совершенстве немецким. Тогда за редактирование взялся цюрихский профессор Леонард Рагац, человек, сочетавший социалистические симпатии с глубокой религиозностью. Хотя между ними не возникло душевного общения, Троцкий с глубоким уважением относился к этому мастеру слова и прекрасному оратору, который умудрялся «одновременно признавать Дарвина и Троицу»[831]. Брошюра вышла на хорошем немецком языке[832]. Она получила распространение в Австро-Венгрии и Германии. Дело дошло даже до того, что какой-то немецкий суд заочно приговорил Троцкого за эту брошюру к заключению.

Начав работу с балканского вопроса, в частности событий, связанных с «сараевским убийством» наследника австро-венгерского престола Франца-Фердинанда, что явилось поводом для объявления войны Австро-Венгрией Сербии, Троцкий напоминал, что Бухарестский мир 1913 г. не разрешил ни национальных, ни интернациональных проблем, а только усилил неразбериху и недовольство всех стран Европы. Троцкий стремился доказать, что возникновение войны было связано не с освободительными мотивами или интересами обороны, а вытекало из империалистического соперничества и конкуренции великих держав. Особенно едко Троцкий высмеивал заявления германских социал-демократов, что их страна ведёт войну за освобождение против русского деспотизма. Наоборот, убеждал он, существование царизма укрепляет монархию Гогенцоллернов и олигархию прусских юнкеров. Реальными целями германских военных были экономические конкуренты — Франция и Великобритания.