Читать книгу "Король без трона. Кадеты империатрицы - Морис Монтегю"

— Хорошо, сейчас буду, — ответила Жозефина и спокойно, величаво вышла из своей комнаты.

Ей низко кланялись при ее проходе, но ведь и при шествии осужденных на смерть невольно склоняются головы…

Наполеон был один в своем кабинете. Он сидел за своим письменным столом, сплошь заваленным бумагами, и что-то писал. Надо полагать, что он тоже был сильно взволнован и придумал эту обстановку, чтобы дать себе время оправиться. Когда Жозефина вошла, он поклонился ей и промолвил:

— Садитесь, я сейчас освобожусь.

Он продолжал что-то нервно строчить. Наконец он кончил, бросил перо, откинулся на спинку кресла и, придав особую строгость голосу из боязни смягчиться, начал:

— Надо покончить. Наш развод необходим, причины вам известны. Я мог бы решить это собственной волей, но в память прошлого, а также из уважения к императорскому дому я предпочитаю, чтобы это было обоюдным решением. Я прошу вас об этой жертве. Я прошу вас первой поднять этот вопрос и предложить развод ради интересов Франции. Вы докажете этим свое глубокое чувство к интересам страны и свою преданность мне. Я надеюсь, что это отречение не будет свыше ваших сил, что вы поймете все величие этого подвига и совершите его с благородным мужеством и покорностью.

Он остановился и взглянул на Жозефину. Она сидела убитая, растерянная, бессильно опустив руки. Наполеон выждал мгновение, но она молчала. Ему самому было тяжело, это молчание раздражало его.

— Я жду вашего ответа, — сказал он. — Мое решение бесповоротно, значит, самое лучшее подчиниться ему без слез, без сцен… Подать великий пример, который будет занесен на страницы истории.

История! Что ей до истории! Жозефина молчала по-прежнему.

Это окончательно взорвало Наполеона, и он, сильно ударив кулаком по столу, крикнул:

— Или вы оглохли? Я говорю, что с этим необходимо покончить.

Но она еще ниже склонила голову и тихо заплакала.

Наполеон не выносил женских слез, в особенности же слез Жозефины. Она знала это и нередко прибегала к ним и раньше, желая добиться чего-нибудь от Наполеона.

Он тотчас же вскочил и нервно зашагал по комнате.

— Вот женщины! Им говоришь дело, а они принимаются хныкать в ответ. Да поймите же вы все величие, всю красоту предстоящего вам подвига! Ведь вы будете героиней не только настоящего времени, но и будущего! Поймите, что дело касается Франции, а Франция, кажется, стоит того, чтобы ей принесли жертву. Право, я стыжусь за вас, за вашу постыдную слабость… Ну, как хотите, так или иначе, но этот развод состоится. Я так хочу, и так должно быть. Я о вас же заботился, прося вашего согласия, я хотел, чтобы вы отошли с честью, окруженная почетом и преклонением; я хотел, чтобы вы получили навеки мое уважение и благодарность, как и уважение всей нации и всей страны…

Жозефина подняла свое заплаканное лицо и прошептала:

— Я не могу, Наполеон!

Он круто остановился перед ней, одновременно и раздраженный и взволнованный.

— Вы не можете? В самом деле? Ну так предлагаю вам на выбор: развод с вашего согласия или развод без него. Больше ничего не могу предложить вам.

Она знала характер мужа, его вспыльчивость, но быструю отходчивость, однако же сегодня чувствовала, что его решение непреклонно. Она совсем упала духом и только тихо и горестно прошептала:

— Я приносила тебе счастье… Тебя Бог накажет!..

Наполеон был корсиканцем, то есть страшно суеверным. Он побледнел и невольно отшатнулся… Но эта минута слабости еще сильнее рассердила его:

— Ах так! Ну так и пеняйте на себя. Я щадил вас, хотел сохранить за вами ореол морального величия, но если вы не желаете этого, то и не нужно. Обойдется и без вашего согласия. Идите! Вы больше не нужны мне!

Жозефина поняла, что все кончено, все рушилось навеки. Она тихо вскрикнула и без чувств рухнула на пол. Наполеон поспешил к ней на помощь, но, видя, что она не приходит в себя, вышел и стал звать генерала Дюрока, кабинет которого был смежен с его кабинетом. Генерал поспешил явиться на зов.

— Императрице дурно, — сказал Наполеон, — попробуем перенести ее вдвоем в ее апартаменты.

— Постараемся, ваше величество, — ответил Дюрок.

Они подняли Жозефину — Дюрок под плечи, Наполеон под колени — и понесли внутренними коридорами, соединявшими покои супругов. По пути Жозефина, очевидно, пришла в себя, так как шепнула Дюроку: «Осторожнее, вы стукаете меня головой об стену». Донеся императрицу до ее комнаты, они положили ее на кушетку. Наполеон тотчас же позвонил и созвал придворных дам, на попечение которых и передал императрицу, после чего поспешил удалиться.

Он вернулся в кабинет и погрузился в тревожные думы. Последняя фраза Жозефины не выходила у него из головы. «Я приносила тебе счастье… Тебя Бог накажет!» Она приносила ему счастье! Как знать, может быть, это и так. По крайней мере своими удачами и победами он обязан счастливой звезде Жозефины. Солдаты очень любили свою императрицу и звали ее «ясной звездочкой» и «талисманом». Позже, когда наступили черные дни неудач и поражений, они нередко вспоминали Жозефину и говаривали со вздохом: «Да… а старуха-то приносила ему счастье!.. Напрасно он бросил ее…»

Наполеон знал о расположении своей армии к Жозефине, и фраза жены страшно, почти до ужаса взволновала его. А что, если она права?..

Он в волнении ходил по комнате. Что же делать? Как быть? Он чувствовал себя не в силах дать решительный ответ, а между тем именно этого-то решительного ответа ожидали сегодня Камбасерес, Талейран и Фуше.

Поэтому три часа спустя, когда собрались члены совета, император открыл заседание следующей речью:

— Господа, я поразмыслил над занимающим нас вопросом и предупредил императрицу относительно нашего разрыва. Но она пришла в такое отчаяние, что я не счел себя вправе настаивать дальше. Поймите, ведь это вполне естественно: нас соединяют десять лет общих воспоминаний, и что там обо мне ни говорят, но у меня есть сердце. Императрица очень тронула меня. Поэтому я предпочитаю отложить на неопределенный срок осуществление этого проекта. Что вы скажете на это?

Наступило неловкое молчание; министры сконфуженно опустили головы. Наконец молчание нарушил Камбасерес.

— Ваше величество, — промолвил он, — позвольте мне заметить, что проволочки не помогут, а могут лишь ухудшить дело, так как только продлят тяжелое положение. Вам придется снова выдержать тот же грустный разговор, слезы… Не лучше ли уж сразу покончить начатое?

— А я попросил бы, ваше величество, обратить внимание на то, что время летит с головокружительной быстротой. Сегодня положение таково, что вы свободно можете избрать желаемый союз и нигде не будет отказа. Что принесет нам завтра, уже известно. Наконец, теперь вы еще молоды, но бесконечные отсрочки могут невыгодно отразиться на возможности появления наследника престола, — сказал Талейран.