Читать книгу "Оружие победы и НКВД. Советские конструкторы в тисках репрессий - Александр Помогайбо"

Кулик даже крякнул и замахал рукой:

— Но! Но! Лекцию читаешь! Ваша должность, вижу, заставляет крутить мозгами не в ту сторону... Не так назвали ваш отдел, как надо. Надо бы его, в соответствии с нашей военной доктриной, назвать отделом разграждения и разминирования. Тогда бы и вы думали иначе. А то затвердили: оборона, оборона... Хватит! Кстати, есть тут у меня идея пиротехнического минного трала, — да времени нет оформить. Вы вот возьмите и подумайте над этим. Больше будет пользы, чем с жалобами ходить.

Нахмурясь, Кулик нагнулся над столом, придвинул какие-то бумаги. Стало ясно — разговор окончен» (Старинов И.Г. Записки диверсанта. С. 154—156).

На Волоколамском шоссе, неподалеку от Москвы, стоит интересный памятник. Он изображает мину, от которой каменными столбами отходят линии взрыва, поражающего немецкую самоходку. Любопытный монумент — наверное, единственный памятник, на котором изображена мина. И изображена по заслугам.

У панфиловской дивизии, что стояла на Волоколамском шоссе, было мало орудий и танков, а число противотанковых ружей было мизерным. А на дивизию наступало 200 немецких танков. Как же они были остановлены? Про солдат с гранатами и бутылками с зажигательной смесью можно прочитать довольно часто — но на самом деле много танков подорвалось на минах. Мины часто выводили из строя лишь траки — но тем не менее немецкие машины останавливались: на час, на день, на сутки, на двое. Без танков немецкая пехота вперед не шла. Немцы начинали разминирование, но это было трудно под обстрелом. Обойти же разрушенные мосты немцам было трудно: в Подмосковье много мелких рек, к тому же на протяжении трех месяцев женщины рыли здесь противотанковые рвы.

А пока немцы не могли преодолеть очередной рубеж, к панфиловцам подбрасывали еще несколько пушек, еще несколько противотанковых ружей, еще несколько ящиков снарядов. Немцы теснили и теснили дивизию — но медленно.

К концу октября в панфиловской дивизии осталось совсем мало солдат. Пришлось создавать очаговую оборону, между отдельными опорными пунктами ставились минные поля. Нет сомнения, что если бы не эти поля, немцы прорвались бы к Москве — остановить их было просто нечем: кое-где панфиловская дивизия имела всего 0,4 батальона на километр фронта.

Совершенно очевидно, что, если бы перед нападением немцев на СССР 22 июня 1941 года советскими саперами началось минирование границ, немецкие танки, конечно же, не смогли бы с такой легкостью вырваться на оперативный простор. Виноват в отсутствии соответствующего распоряжения И.В. Сталин...

Но вернемся к Дону Миллеру. Он продолжает:

«30 ноября 1939 г. началась война СССР с Финляндией, продолжавшаяся три с половиной месяца (до 13 марта 1940 г.). Боевые действия происходили морозной зимой в исключительно тяжелых природных условиях. Красная Армия несла большие потери. Помимо бездарного командования и сурового климата, причиной неудач РККА стало фактическое бездействие разведки. Вся агентурная сеть на территории Финляндии была парализована: радиостанции у резидентов отсутствовали, почтовые сообщения через третьи страны безнадежно запаздывали, связники гибли во время попыток преодоления линии фронта, либо попадали в руки финской контрразведки.

Война очень быстро показала необходимость заброса в тыл противника армейских разведывательно-диверсионных подразделений. Пришлось вновь создавать их в пожарном порядке и выводить на неприятельскую территорию без соответствующей подготовки и обеспечения. Результаты оказались печальными: ни одна группа, заброшенная в тыл финской армии, свою задачу не выполнила. Более одной трети их состава погибло в результате действий контрразведывательных органов противника, кроме того, многие просто замерзли в снегах Карелии и Лапландии.

К моменту нападения Германии на СССР в Красной Армии по-прежнему отсутствовали формирования, специально предназначенные для проведения диверсий в тылу врага.

В партизанских соединениях Испании воевали примерно 400 иностранцев. После поражения республиканцев они отправились по домам — унося с собой в Италию, Болгарию, Югославию, Советский Союз приобретенный опыт и навыки новой партизанской войны. Советник и инструктор диверсионной бригады XIV партизанского корпуса Иван Хариш командовал позднее диверсионным соединением в Югославии, а бывший начштаба корпуса Л. Илич был начальником оперативного отдела главного штаба французских партизан. В Чехословакии, Югославии, Франции и Болгарии примерно 80 процентов командиров партизанских соединений и специалистов-диверсантов были подготовлены либо прямыми участниками партизанской войны в Испании, либо прошедшими через их руки инструкторами.

Партизаны-испанцы, эмигрировавшие из страны, оказались поистине бесценным даром, когда все-таки понадобилось организовывать партизанское движение на занятых вермахтом территориях СССР. В партизанских формированиях было 356 испанцев — опытных, выученных бойцов. Испанцы действовали в немецком тылу в составе отрядов, сформированных Разведуправлением Генштаба РККА, либо созданных на базе Отдельной мотострелковой бригады особого назначения НКВД, были инструкторами в специальных партизанских школах. Бывший командир партизанского соединения Хуан Менендес с группой других испанских специалистов обучал десантников тактике партизанских действий. Заместителем по диверсиям командира крупного партизанского соединения на Украине был Хуан Антонио Рамирес.

Если бы не Испания, размах партизанского движения в Европе никогда не стал бы так велик. По самым скромным подсчетам, в конце 1941 года Германия и ее союзники вынуждены были отвлечь на антипартизанскую борьбу 56 регулярных дивизий плюс 1,2 млн. человек в полицейских формированиях. К началу 1944 года эти цифры почти удвоились. К середине 1943 года протяженность границ полностью освобожденных партизанами территорий в Греции, Югославии, Албании, Франции, Норвегии и СССР примерно в 100 раз превышала длину Восточного фронта. При этом более 75 процентов потерь от партизан оккупационные силы и их союзники понесли от диверсионных приемов и средств, придуманных или усовершенствованных советскими специалистами в 20—30-е годы. Например, таких, как малые магнитные мины, специальные колодки для спуска поездов под откос, «коктейль» Молотова и других.

(...) Важную роль в поражении советских войск летом 1941 года сыграли успешные действия немецких разведывательно-диверсионных формирований. Массовая заброска их на территорию СССР началась еще до вторжения. Они добывали сведения о расположении и передвижениях воинских частей, уничтожали штабы и командный состав РККА, выводили из строя линии связи и железные дороги, взрывали склады с горючим и боеприпасами, захватывали либо уничтожали мосты. Все это деморализовало бойцов Красной Армии, сеяло панику среди гражданского населения, существенно осложняло оперативную обстановку в зоне боевых действий и прифронтовой полосе.

В отличие от германской армии разведывательно-диверсионная деятельность РККА в начальный период войны оказалась почти полностью парализованной. Во-первых, штатных РДФ (разведывательно-диверсионных формирований) к июню 1941 года в РККА просто не было. Согласно планам высшего военного руководства, к их созданию следовало приступить после начала так называемого «угрожающего периода». Однако в действительности подобный период объявлен не был, и война для подавляющего большинства частей и командиров началась внезапно.