Читать книгу "Ольга, княгиня зимних волков - Елизавета Дворецкая"

– И вот теперь Свирька ей нового мужа подбирает, простого, – закончил Лютояр. – Да только сама она твердит, что прежнему будет верна до самой смерти… и после нее, уж само собой. У нас старики говорят, что Кощеюшка-то из Закрадья смотрит за ней, и коли придет к ней иной муж, утром его мертвым найдут. А старики знают.

– Я не хочу, чтобы моего мужа нашли мертвым из-за какой-то… другой женщины! – подала голос Эльга. – Пусть-ка Сверкер возьмет в зятья кого другого – у нас станет на одного недруга меньше.

Дружина одобрительно загудела. Ингвар сидел огорошенный: кто же знал, что обещанная невеста несет в себе смертельный яд!

– И что мешает нам с тобой сделаться родней? – продолжал Лютояр. – Может, у тебя есть дочь, или сестра, или еще какая девушка, и ты мог бы выдать ее за меня.

Ингвар воззрился на него с удивлением. Прежде всего потому, что никаких таких родственниц у него не имелось: единственная его сестра Альдис была уже много лет как замужем.

– Или у княгини. – Лютояр почтительно взглянул на Эльгу. – А родом я не хуже любого из тех, кто называет себя князем в любой из словенских земель.

Эльга повернулась к мужу, быстро перебирая в уме свою женскую родню:

– Мы именно так и должны сделать! Ты подумай! Если он из рода Велеборовичей, то он ровня нам и мы можем принять его в родню. А уж потом… – Эльга вскочила и уперла руки в бока, – вы посмотрите: какой-то… Сверкер перебил всю родню нашего зятя и отнял его земли! Да нас боги проклянут и чуры на нас плюнут, если мы не поможет нашему родичу отомстить и вернуть законное владение!

И не успел Ингвар даже рот открыть, как над столами грянула буря восторженных воплей. Кмети кричали, колотили по столу чашами, рукоятями ножей и кулаками; многие вскочили, будто уже рвались в бой.

– Но где ты возьмешь ему невесту? – с трудом перекричал их Ингвар. – Твои сестры все замужем, племянницы малы еще.

Эльга помедлила. У ее сестры Вояны в Шелонь-городце была дочь, у сестры Уты в Киеве были дочери, но старшей из них едва сравнялось десять лет от роду. Согласятся ли Ута и Мистина обручить незрелую девочку с этим длинным парнем, похожим больше на волка, чем на жениха…

И тут ее взгляд упал на Прибыславу, с вытаращенными глазами наблюдавшую за всем этим.

– Вот! – Эльга указала на девушку. – Вот у меня невеста.

– Ты что это, мать? – ахнула изумленная Ростислава.

Сама Прибыслава только рот открыла.

– Она моя внучка двоюродная! – Эльга перевела взгляд на Ингвара, потом на Лютояра. – Значит, княжьего рода. Чем не невеста ему?

Эльга была еще молода, чтобы иметь родных внучек, но дело обстояло именно так: сорокалетняя Ростислава приходилась ей племянницей, а ее дочь – двоюродной внучкой.

– Может, мать с отцом не рады такому зятю? – нахмурившись, Эльга нашла взглядом воеводу Острогляда, мужа Ростиславы. – Может, им не по нраву, что их дочь смолянской княгиней будет?

Острогляд только открывал рот, не в силах взять в толк, чего от него хотят.

– Может, ты, воевода, не желаешь, чтобы князь со своим врагом разделался, а дружина добычу хорошую взяла?

Кмети загудели, на лицах появилось недовольство. На Острогляда устремилась сотня хмурых глаз: дело повернулось так, будто лишь его упрямство отделяло князя от торжества, а их всех – от добычи.

– Да что же это… зять… будто с дерева слетел! – бормотал ошеломленный Острогляд. – А, мать?

Он посмотрел на жену, ища у нее совета.

– Да вот прямо он уже и князь! – Ростислава опомнилась немного и кинулась на защиту дочери. – Пока что он волк лесной, а не князь смолянский! Будет князем – пусть сватается, только не с этими молодцами, – она кивнула на пятерых вилькаев, составлявших пока ближнюю дружину Лютояра, – а с лучшими мужами земли смолянской! А так, абы как, абы кому, я мою дочь не отдам. Ее ведь не в дровах нашли – она самому Олегу Вещему правнучка!

Лютояр неотрывно смотрел на Прибыславу. Глаза его горели: даже в самых смелых мечтах он не видел, что невеста для него найдется прямо тут, при Ингваре. А такая девушка могла бы прельстить не только того, кто прожил жизнь в лесу и видел женщин два раза в год, больше издали.

Наткнувшись на его взгляд, Прибыслава потупилась.

– А ты, Прибыня, что скажешь? – будто поддразнивая, обратилась к ней Эльга. – Неужели забоишься такого жениха – волка лесного?

– Я… – Девушка посмотрела сперва на княгиню, потом снова на Лютояра: тот тронул ус и улыбнулся.

А не считая волчьей шкуры на плечах, ничего пугающего в нем не имелось: был он высок ростом, хорошо сложен, а лицом если не красив, то и не дурен. Улыбка у него была живая и располагающая, и хотя веяло от него чем-то диким, чуждым, но… род человеческий угас бы еще в дремучие веки, если бы девушки боялись чужих парней. А ведь наоборот: чем непривычнее, тем сильнее влечет.

– Я не боюсь! – Прибыслава расправила плечи и ясным взором глянула на Эльгу. – Если ты, княгиня, прикажешь, отец с матерью повелят, я… пойду за него!

Дружина снова закричала, приветствуя ее смелость. Лютояр встал и низко поклонился в благодарность, а потом подмигнул ей: дескать, не пожалеешь.

Если бы здесь был воевода Мистина, он бы живо придумал удобный для всех выход и взял бы на себя переговоры – брань никогда не висла на скользком вороте его шелковых рубах. Но тут Ингвар и сам сообразил, как поступить.

– Даешь слово твое девичье? – обратился он к Прибыславе, наклонившись вперед.

Та оглянулась на родителей; Острогляд открыл было рот, но Эльга средито махнула на него. Прибыслава глянула на Эльгу: та смотрела выжидательно.

– Даю… – не слишком смело выговорила девушка, боясь не угадать, чего от нее требуется.

– Тогда мы все послухи, да, ребята? – Ингвар окинул дружину взглядом. – Если станет сей… Станибор, Ростимилов сын, смолянским князем, Остроглядова дочь идет за него. А коли так, то он мне родич и я за его права как за свои перед чурами постоять обязан. Да, ребята?

И ребята вновь заорали, вскакивая с мест и поднимая чаши, будто хотели дотянуться до самих богов и с ними тоже выпить.

Получив тревожное известие, Сверкер немедленно разослал гонцов по всем окрестным гнездам, приказав собирать ополчение. И люди шли куда охотнее, чем он мог ожидать: не каждый десятый, а половина взрослых мужчин каждого рода, каждой веси являлись к Свинческу, так что уже через три дня все постройки были забиты, люди спали в клетях для товаров и в кузнях. Сверкер сам объезжал ратников, приказал варить пиво и печь пироги, выставлял съестные припасы. Старейшин что ни вечер звали к нему в гридницу пировать.

– Мы должны защитить нашу землю от этих жадных псов! – говорил он смолянам. – Иначе все вы будете рабами киевлян, вас убьют, ваших жен и детей продадут булгарам, хазарам и ромеям. Я – ваш единственный истинный князь, и мы должны встать друг за друга, как родные братья!