Читать книгу "Город греха - Джеймс Эллрой"

— Не считаю.

— Ваша подружка Карен Хилтшер думает иначе. Она говорит, что, став детективом, вы ловко ее использовали, одаривая своим вниманием. Она рассказала сержанту Найлзу, что вы проникли в дом 2307 по Тамаринд-стрит и знали, что две жертвы были незадолго до этого убиты именно там. Она сказала сержанту Найлзу, что ваш рассказ о встрече с девушкой у пончиковой на углу Франклин— и Вестерн-стрит — ложь, что она по телефону сообщила вам информацию о радиопереговорах городской полиции. Найлз собирался составить об этом рапорт, помшерифа. Вам было известно об этом?

В голове Дэнни гудело. Он сглотнул кровь. Узнал в сидевшем слева от Грина того, кто его нокаутировал:

— Да. Я об этом знал.

— Кому вы продали свой револьвер.

— Какому-то парню в баре.

— Это наказуемый проступок, помшерифа. Преступление. Получается, что вам безразлично, соблюдаются законы или нет, так?

— Нет, нет. Не безразлично! Я — полицейский! Да в чем дело, черт возьми?

Заговорил ударивший его коп:

— Видели, как ты беседовал с известным сводником педов Феликсом Гордином. Ты что, у него на довольствии?

— Нет!

— Значит, на довольствии у Микки Коэна? — Нет!

— Вам дали в подчинение убойную группу, — вступил в разговор Грин. — Это было поощрением за вашу работу для большого жюри. Сержант Найлз и сержант Брюнинг считают очень странным, что вас, молодого полицейского, так занимают случаи поножовщины среди гомосексуалистов. Чем вызван этот интерес?

— Да что за черт! Я был на Тамаринд-стрит! Какого черта вам от меня нужно?

Вступил в разговор третий коп — качок:

— Почему ты подрался с Найлзом?

— Он дезорганизовал мне работу с Тамаринд-стрит, грозил донести на меня.

— Так это тебя взбесило?

— Да.

— Чтобы так драться?

— Да!

— Мы слышали иную версию, помшерифа, — сказал Грин. — Мы слышали, что Найлз обозвал вас педерастом.

Дэнни замер, вспомнил все это, и внутри у него все похолодело. Подумал, рассказать о Дадли, но тут же отмел эту мысль — ему ни за что не поверят. И все же:

— Если Найлз так сказал, я этого не слышал.

— А тебя это задело, сынок? — рассмеялся «кастет» .

— Да пошел ты!

Качок хлестнул его по щеке. Дэнни плюнул ему в лицо.

— Не сметь! — закричал Грин.

«Кастет» вскочил, обхватил качка руками и усадил на место. Грин от окурка прикурил новую сигарету. Дэнни выкрикнул:

— Да скажите, наконец, что все это значит? Грин махнул полицейским, чтобы те отошли вглубь комнаты, затянулся сигаретой и загасил ее:

— Где вы были позапрошлой ночью между 2:00 и 7:00?

— Дома в постели. Спал.

— Один, помшерифа? — Да.

— Помшерифа, в это самое время в сержанта Найлза стреляли, он был убит, а его труп был закопан на Голливудских холмах. Вам это известно?

— Нет!

— Кто это сделал?

— Кто угодно, Джек Драгна! Или Микки Коэн! Найлз ведь был мерзавцем, работал и на наших и на ваших!

«Кастет» шагнул вперед, качок стал удерживать его, при этом бормотал:

— Плевать посмел в меня, козел, любитель педов. Джин Найлз был мне другом, мы с ним вместе еще в армии служили, ты, жополиз у гомов.

Дэнни уперся ногами в пол и толкнул свой стул к стене:

— Джин Найлз был дикарь, продажный сукин сын.

Качок подскочил к Дэнни, протянул лапы к его горлу. Дверь в комнату распахнулась, и вбежал Мал Консидайн. Грин что-то кричал, но его не было слышно. Дэнни подтянул колени к груди и вместе со стулом опрокинулся вперед. Ручищи качка прорезали воздух. Мал налетел на него, размахивая кулаками, стал его молотить. «Кастет» сгреб Мала и вытолкал из камеры в коридор. Оттуда эхом донеслось: «Дэнни!» Грин встал между стулом и озверевшим громилой, повторяя:

— Нельзя, Гарри, нельзя, — будто отчитывал непослушного чудовищных размеров пса.

Дании, лежа лицом на полу среди окурков, услышал:

— Заприте Консидайна в камеру!

Дэнни вместе со стулом подняли в вертикальное положение. «Кастет» подошел сзади и снял с него наручники. Грин взял со стола его револьвер. Дэнни поднялся, его качало. Грин протянул ему револьвер:

— Я не знаю, ваших это рук дело или нет, но выяснить это можно. Завтра в полдень вам следует явиться в городской совет в комнату 1003. Вам сделают инъекцию пентотала натрия, вы пройдете проверку на детекторе лжи и ответите на широкий круг вопросов относительно вашей работы по убойному делу, об отношениях с Феликсом Гордином и Джином Найлзом. Спокойной ночи, помшерифа.

Пошатываясь, Дэнни добрел до лифта, спустился вниз и вышел на улицу; ноги понемногу становились послушнее. Он пересек газон и направился к стоянке такси на Темпл-стрит, как его остановил тихий голос:

— Сынок!

Дэнни замер. Из тени вышел Дадли Смит:

— Чудесная ночка, верно?

Светская беседа с убийцей. Дэнни сказал:

— Ты убил Хосе Диаса. Вы с Брюнингом убили Чарлза Хартшорна. И я это докажу.

Дадли Смит улыбнулся:

— Насчет твоих умственных способностей, сынок, у меня не было сомнений. Вот в храбрости твоей я уверен не был. Но насчет ума не сомневался никогда. Но должен признать, я недооценил твою настойчивость. Я ведь всего лишь человек.

— А по-моему, нет.

— Человек, как все смертные — кожа и кости, эрос и тлен. Все как у тебя, сынок. Не стоило искать ответы в сточных канавах, глядишь, все могло бы повернуться по-другому.

— Тебе — конец.

— Нет, сынок, конец тебе. Я разговаривал с моим старым другом Феликсом Гордином, и он ярко обрисовал мне твою натуру. Знаешь, у него зоркость не чета моей, и видит в человеке слабость, как никто другой. Он все о тебе знает, а когда ты завтра пройдешь проверку на детекторе лжи, об этом узнают все.

— Нет, — сказал Дэнни.

— Да, — сказал Дадли, поцеловал его в губы и пошел, насвистывая любовную песенку.

Машину не обманешь.

Препараты не дадут солгать.

Дэнни взял такси и поехал домой. Он открыл дверь и направился прямо к своим папкам. Чтобы доказать, что все — правда, надо собрать воедино все факты, тогда в 11:59 он припрет к стене Дадли, Брю-нинга и ЕГО. Как в кино, отсрочка за минуту до приведения в исполнение смертного приговора. Дэнни зажег в холле свет, открыл дверь в кладовку. Коробок с его бумагами на месте не было, ковролин, которым он их прикрывал, аккуратно сложен на полу.