Читать книгу "Воля дороже свободы - Анатолий С. Герасименко"

с Энденом – далеко не последняя из грядущих бед. Обычно он гнал от себя такие мысли, полагая их пустой игрой ума. Доверять стоило снам; доверия заслуживали чужие воспоминания, содержавшие реальные сведения о том, что когда-то приключилось с людьми; безусловно можно было довериться биению пневмы в собственном теле, если дело касалось поиска пути между мирами.

Предчувствие же – штука ненадёжная. Какой прок от ощущения скорого несчастья, если не знаешь конкретно, что с тобой станется? Упадёт на голову кирпич? Ограбят в подворотне лихие люди? Накормят в трактире тухлятиной? От всех этих напастей можно уберечься без всякого предчувствия. Достаточно поглядывать по сторонам (и вверх), держаться подальше от мест, где легко устроить засаду, и не обедать в дешёвых харчевнях. Словом – быть настороже. Это отличный совет на каждый день, да что там – на каждую минуту жизни. Будь всегда настороже, ходи опасно, думай, прежде чем делать. И предчувствия не понадобятся.

А если завтра грянет беда, которую ты не в силах отвести, то тем более нет смысла тревожиться заранее. Только испортишь себе последние часы спокойной жизни.

Но здесь, в глухой пустоши, среди руин, Кат не мог отвязаться от грызущей тревоги. Голову тяготила боль. Каждый шаг давался всё трудней. Позади, на телеге исходил жаром несчастный Энден. Рядом брели Петер с Ирмой: осунувшиеся лица, поникшие плечи, горькое молчание. Хотелось поскорей объявить привал, упасть прямо на землю и уснуть.

Ещё больше хотелось шагнуть через Разрыв на Китеж. Увидеть Аду. Коснуться Ады… Но – что, если времени не осталось совсем? Что, если уйдешь в Разрыв, потратишь время, силы, дух, выйдешь на Китеже – а там песчаные дюны подобрались к самому её дому? И ты будешь стоять, глядя на красные облака в небе, думая, что мог бы сейчас быть на несколько вёрст ближе к оазису, и понимая, что уже ни за что не успеешь.

Солнце никак не заходило, а, значит, можно было идти дальше.

Нужно было идти дальше...

Сзади вдруг послышался скрип. Лошадь взвизгнула и дёрнула уздечку.

– Стой! – крикнул Петер. – Застряло!

Кат обернулся и увидел, что переднее колесо телеги попало в узкую, но глубокую трещину.

– Ети мой череп, – пробормотал он на словени и прибавил громче, по-божески: – Давайте выталкивать.

Они стали выталкивать. Сперва Ирма тянула за уздечку, а Кат с Петером наваливались плечом на задний борт. Спустя четверть часа бесплодных усилий они сняли с телеги Эндена, принялись толкать снова – столь же безрезультатно. Затем выгрузили провиант и вещи; и это не помогло. И только когда Кат, слепой от плывущих перед глазами цветастых кругов, спустил на землю бомбу – только тогда колесо, в конце концов, высвободилось, и телега сдвинулась с места.

Солнце к этому времени уже закатилось. Нечего было и думать о том, чтобы продолжать путь в подступавшей темноте.

– Всё, – сказал Кат, отдуваясь. – Здесь и заночуем.

Палатка была просторная, военная, рассчитанная на шестерых. Тяжёлая отсыревшая ткань, казалось, вся сплошь состояла из углов и складок: обдирала кожу на пальцах, как наждак. Кат вбил колья, натянул полог, повесил под потолок хилую лампу. Втащил внутрь Эндена и рухнул рядом с ним. От этого снова замутило, стянуло невидимой коркой кожу, и тогда Кат из последних сил отполз в дальний угол.

Откинув брезентовую полу, в палатку влезли Петер с Ирмой.

– Надо бы поесть, – озабоченно сказал Петер и, покосившись в сторону Эндена, добавил: – Гельмунда покормить… Вы голодны, Гельмунд? Пить хотите?.. А ты, Демьян?

– Ешьте сами, – выдавил Кат. – Я не буду.

– Костёр развести? – запинаясь, спросила Ирма. – Консервы разогреем. Я кофе сварю.

– Разведите, – прохрипел Кат. – Спать снаружи будем.

Петер подумал, потом тихо ахнул.

– Из-за… – он показал глазами на Эндена.

– Да, – сказал Кат. – Фон сильный. Опасно.

Петер засопел.

– Ладно, – сказал он. – Мы сейчас…

– Подождите, – вдруг произнёс Энден. – Послушайте.

Петер подался к нему. Ирма села рядом. Кат повернул голову – даже это движение далось с трудом.

Энден пожевал губами, уставившись вверх.

– В дистанционном режиме бомбу взорвать очень просто, – начал он. – На торцевой панели под индикатором есть две настроечные рукояти и кнопка запуска. Правая рукоять – расстояние, левая – время. Один оборот правой – миля. Один оборот левой – минута…

– Вы не волнуйтесь, Гельмунд, – вставил Петер, нахмурившись. – Берегите силы.

– Если левую оставить на нуле, – настойчиво продолжал Энден, – взрыв произойдёт сразу после остановки устройства. Но на всякий случай я предусмотрел возможность отсрочки. И… ох-х… И можно настроить отложенный взрыв после остановки. Ох-х-х…

– Что вы нам рассказываете, – сказал Петер с трудом. – Сами на месте всё сделаете.

Энден поморщился.

– Не надо, – сказал он. – Ничего я уже не сделаю.

В палатке повисла тишина.

– И вот ещё, – сказал Энден. – Если что-то случится с автоматикой – если устройство не поедет, или не взорвётся… Надо вскрыть панель. Там сбоку такой замок, несложный, вроде щеколды. И внутри – рычаг. Большой. Снизу – батарейный отсек, но это вас волновать не должно, кристаллы всё равно нечем заменить, он там только оттого, что… Ох-х… Оттого, что мне так