Читать книгу "Троянский кот - Далия Мейеровна Трускиновская"

по моему желанию.

— А кто тебе по душе, о невольница, и каково твое желание? — спросил посредник.

И царевна ответила:

— Я хочу, чтобы ты продал меня в гарем повелителя правоверных, и я согласна скорее быть рабыней у младшей из его наложниц, чем занимать почетное место в доме купца, кади или вали.

И посредник обещал Бади-аль-Джемаль, что он продаст ее во дворец повелителя правоверных, но только для этого нужно, чтобы ее увидел ювелир по имени Ибн аль-Кирнас, ибо это — приятель и сотрапезник повелителя правоверных, и Харун-ар-Рашид доверяет ему выбор невольников, и невольниц, и драгоценностей, и редкостей. А также посредник сообщил царевне, что невольниц во дворец часто покупает один из черных евнухов халифа, по имени Сандаль, и его приход на рынок — благо для нее.

— Делай как знаешь! — сказала царевна. — Ты можешь отвести меня на рынок сегодня же, и открыть мое лицо, чтобы слух о моей красоте прошел по рынку и Ибн аль-Кирнас с Сандалем услыхали обо мне и явились сами?

— На голове и на глазах! — сказал ей посредник, и повел ее на рынок, и принес скамеечку из черного дерева, украшенную белой слоновой костью, и поставил скамеечку на землю, и возвел на нее царевну, и поднял с ее лица изар, и открыл ее перед купцами.

И купцы заторопились, и стали набавлять цену за царевну, и посредник извещал о ее достоинствах, говоря: «Эта невольница искусна в игре на музыкальных инструментах, и осведомлена во всех науках и искусствах, и нанизывает стихи, и сведуща в ремеслах!»

И на рынок пришел евнух халифа Сандаль, и посредник указал на него царевне, и царевна велела посреднику подвести ее к Сандалю, чтобы он разглядел ее. И евнух посмотрел ей в лицо, и понял, что повелитель правоверных будет рад этой невольнице, и назначил ей цену десять тысяч динаров. И царевна обрадовалась, но тут из купцов вышел один, одетый как чужестранец, и его стан скрывал магрибский бурнус, и лицо было закрыто, и даже кончика бороды не виднелось из-под края чалмы. И он прибавил цену и сказал: «Эта невольница моя за тысячу и сто динаров!». Тогда прибавил цену Сандаль, и незнакомец, услышав ее, прибавил опять, и так они состязались, пока цена не достигла двадцати тысяч динаров. И сандаль испугался, что повелитель правоверных не одобрит этой траты, и отступил. И царевна сказала посреднику:

— Удержи его, о посредник, ибо я желаю, чтобы ты продал меня этому евнуху!

И посредник обратился к евнуху, уговаривая его подождать и купить царевну, ибо ее желание — быть проданной во дворец повелителя правоверных.

И тогда незнакомец сказал посреднику:

— О Посредник, я купец из Сирии, и я приехал в Багдад, и хочу войти во дворец повелителя правоверных с дарами и подношениями, чтобы он позволил мне здесь торговать и был моим покровом и моей защитой. И я приготовил для него редкости и драгоценные камни, и знающие люди сказали мне, что лучше всего будет поднести ему в дар прекрасную невольницу, высокогрудую деву с тонким станом и тяжелыми бедрами. И я пошел на рынок невольников искать девушку для подарка халифу, и увидел вот эту невольницу, и сердце мое обрадовалось, ибо красота ее несравненна. И я заплачу за нее столько, сколько будет нужно, ибо она доставит мне благосклонность повелителя правоверных.

И посредник посмотрел на царевну Бади-аль-Джемаль, и она сделала ему знак глазами, и он сказал:

— Я продал тебе эту невольницу за двадцать тысяч динаров, о купец!

И все купцы, видевшие это, были свидетелями сделки.

И чужестранец взял Бади-аль-Джемаль за руку, и его невольники окружили их, и опустили изар на лицо Бади-аль-Джемаль, и повели их к дому, который снял в Багдаде этот купец.

А посредник успел незаметно передать Бади-аль-Джемаль деньги, полученные за ее продажу, и это был маленький кожаный кошелек, ибо в нем были только золотые монеты и драгоценное ожерелье, которое ювелиры оценили в пятнадцать тысяч динаров. И посредник взял из кошелька сколько ему полагалось за хлопоты, а остальное получила Бади-аль-Джемаль.

И тогда чужеземец велел своим невольникам проложить дорогу сквозь толпу, и вывел Бади-аль-Джемаль с рынка, и невольники с обнаженными саблями окружили ее, и купец повел ее по улице, и вдруг Бади-аль-Джемаль увидела, что он хромает!

* * *

Я сразу же попыталась вырваться, но плешивый урод, хуже пятнистой змеи, визирь аш-Шаббан крепко вцепился в мою руку.

И мне стало ясно, что я попалась в расставленные сети.

О том, что я отправилась по следам Зумруд в Багдад, он мог узнать, прислав ловкого человека на пристань, чтобы тот разведал, куда купец увез проданную мною невольницу. О том, что Зумруд вообще существует на свете, ему мог рассказать тот же Садреддин ибн Яхья. Одним словом, не нужно было обладать пророческим даром, чтобы догадаться — проклятый аш-Шаббан тоже явится в Багдад.

Снятый им дом был неподалеку от базара. Меня сжали между невольниками, и заломили мне руки за спину, и силой ввели в этот дом.

А затем аш-Шаббан велел невольникам оставить меня наедине с ним, и запер двери, и сел на возвышении, а я стояла перед ним, и больше всего я жалела о том, что сабля, подаренная братом, осталась вместе с моим мужским нарядом в хане.

— Привет, простор и уют тебе, о Бади-аль-Джемаль! — сказал, издеваясь, этот гнусный визирь, этот шелудивый пес.

Я ничего ему не ответила.

— Дошло до нас, о Бади-аль-Джемаль, что ты прибыла в багдад с каменным талисманом царицы Балкис, — не смущаясь, продолжал аш-Шаббан. — И мы хотим получить от тебя этот талисман, о царевна. Поэтому мы искали тебя по всему Багдаду, и вдруг видим — ты стоишь с открытым лицом на скамеечке посреди рынка невольников! Должно быть, горестны были твои обстоятельства, раз ты продавалась на рынке при помощи посредника, о Бади-аль-Джемаль!

Я продолжала молчать.

— Я прекрасно понимаю, что заставило тебя избрать этот путь, о царевна, — сказал аш-Шаббан. — Ведь ты утратила свою половину запястья!

Я изумилась.

— Что ты, о скверный, о сын шайтана, можешь знать о запястье? — высокомерно спросила я его.

— Только то, о царевна, что не следует доверять драгоценности жадным и глупым старухам, — криво усмехнулся он. — Вообрази, о царевна, что эта подобная ифриту старуха крайне удивилась, разглядывая половину запястья, ибо никогда раньше не видела таких крупных камней. И она отнесла запястье к ювелиру, чтобы узнать его цену. А мы знали, что ты прибудешь в Багдад, о царевна, без денег,