Читать книгу "О всех созданиях – больших и малых - Джеймс Хэрриот"

Так что получается, что никакой дороги на ферму не было, но это не беспокоило семью Брэмли, поскольку окружающий мир не сильно интересовал их. Мисс Брэмли время от времени наезжала в Дарроуби, чтобы делать покупки на ярмарке, а средний брат Герберт приезжал в город весной 1929 года, чтобы вырвать зуб, но в остальном они с удовольствием жили в своем доме безвыездно.

Звонок из Скар-хауса оказался сюрпризом, поскольку он означал потерю двух часов в рабочем расписании. Если только погода не держалась сухой несколько дней, то машину приходилось оставлять у мистера Брума и дальше идти пешком. А в тот февральский вечер я примерно в восемь часов шел по колее и чувствовал, как грязь неохотно отпускает мои резиновые сапоги. Мне нужно было осмотреть лошадь, страдающую от колик, и карманы у меня были набиты необходимыми принадлежностями: ареколином, ампулами с морфием и прочими препаратами. Моросил мелкий дождь, заставивший меня прикрывать глаза, но примерно в километре перед собой я уже видел между деревьями мерцающие огни дома. Через двадцать минут проваливания в невидимые лужи, открыв несколько калиток, закрытых на проволоку, я уже собирался постучать в дверь, как замер с поднятой рукой. Я посмотрел в окно кухни и увидел, что в ней, слабо освещенной керосиновой лампой, в ряд сидят все Брэмли.

Они не сидели кругом подле камина, но разместились, плотно прижавшись друг к другу, на деревянной лавке, вдоль дальней стены. Странность заключалась в том, что каждый сидел примерно в той же позиции, что и остальные: все четверо сложили руки на груди, опустили подбородки, вытянув ноги перед собой. Мужчины сняли свои тяжелые ботинки, а у мисс Брэмли на ногах были тапочки.

Я завороженно вглядывался в удивительную неподвижность их фигур. Они не спали, не разговаривали, не читали и не слушали радио. Да у них его и не было.

Я никогда раньше не видел, чтобы люди сидели вот так. Я простоял на крыльце несколько минут, пытаясь увидеть, как кто-нибудь из них хотя бы пошевелится или что-то сделает, но ничего не случилось. Я подумал, что таковы, видимо, все их вечера: они упорно трудились весь день, а теперь поужинали и просто сидят в ожидании времени отхода ко сну.

Пару месяцев спустя я обнаружил еще одну неожиданную черту их характера, когда у них начались проблемы с кошками. По количеству и разнообразию кошек в их доме легко можно было сделать вывод, что они обожают этих животных. Кошки с удовольствием залезали на капот моей машины в прохладные дни, безошибочно находя самое теплое место во дворе. Но я оказался не готов к горю, которое охватило всю семью, когда кошки начали умирать. Почти каждый день мисс Брэмли стояла на крыльце Скелдейл-хауса с корзиной, в которой лежал очередной страдающий пациент – кошка или несколько маленьких котят.

Даже сегодня, с учетом разнообразных антибиотиков, лечение кошачьего энтерита – неблагодарное занятие, а тогда я и подавно не мог добиться успеха, пользуясь салицилатами и симптоматическим лечением. Я делал все, что мог. Я даже забирал некоторых кошек к себе в кабинет, чтобы наблюдать за ними в течение дня, но смертность оставалась высокой.

Семейство в глубочайшем горе наблюдало, как исчезают их кошки. Я был этим удивлен, поскольку большинство фермеров рассматривают кошек как охотников на грызунов, и только. Но когда мисс Брэмли однажды утром пришла с новым комплектом инвалидов, было заметно, что она потрясена. Она в упор смотрела на меня, а ее грубые пальцы сжимались и разжимались на ручке корзины.

– Они что, все погибнут? – спросила она дрожащим голосом.

– Ну, вообще-то, это очень заразная болезнь, и, похоже, большинство ваших кошек так или иначе ее подхватят.

Несколько секунд мисс Брэмли боролась с собой, но потом ее подбородок задрожал, а все лицо исказила гримаса. Она не расплакалась, но глаза ее наполнились влагой, и пара слез скатилась по паутинке морщин на ее щеках. Я беспомощно смотрел на нее, а она стояла передо мной, и пряди ее седых волос неряшливо торчали из-под ее нелепого черного берета, который она натянула до ушей.

– Это котята Топси, поэтому я так за них боюсь, – начала она. – Их пятеро, и они самые лучшие из тех, что у нас есть.

Я почесал подбородок. Я много слышал о Топси, происходившей из племени лучших крысоловов и мышеловов. Ее последнему выводку не было еще и двух месяцев, и если бы с ними что-то случилось, то для семейства Брэмли это стало бы сокрушительным ударом. Но, черт возьми, что я могу сделать? Вакцины от этой болезни пока нет, или, позвольте, а может, уже есть? Я вспомнил, что слышал где-то об опытах Борроу Велкома по созданию такой вакцины.

Я подвинул стул.

– Посидите несколько минут, мисс Брэмли. Я должен позвонить.

Меня быстро соединили с лабораторией Велкома. Я ожидал услышать сарказм и иронию, но они оказались вежливыми и готовыми помочь. У них были обнадеживающие результаты, и они с радостью пообещали прислать пять доз, если я в ответ сообщу им о результатах.

Я поспешил к мисс Брэмли:

– Я заказал кое-что для ваших котят. Ничего не могу гарантировать, но другого выхода нет. Принесите их сюда во вторник.

Вакцина прибыла быстро, и, пока я делал инъекции, мисс Брэмли рассказывала о достоинствах предков Топси:

– Вы только посмотрите на их уши! Вы когда-нибудь видели у котят такие уши?

Вынужден был признаться, что нет. Уши были огромные, как паруса, и от этого их восхитительные маленькие мордочки казались еще меньше.

Мисс Брэмли кивнула и улыбнулась от удовольствия:

– И знаете, это всегда свидетельствует о том, что такие кошки – хорошие мышеловы.

Через неделю я повторил курс инъекций. Котята пока выглядели хорошо.

– Ну вот и все, – сказал я. – Нам остается только ждать. Но помните: я хочу знать, каков будет результат, так что не забудьте известить меня.

Несколько месяцев я ничего не слышал от Брэмли и почти забыл о своем эксперименте, когда вдруг наткнулся на грязный конверт, видимо сунутый под дверь моего кабинета. Это был обещанный отчет и – по-своему – образец научного мышления. В нем содержалась вся информация, которая была мне нужна, – без лишних слов и прикрас.

Письмо было написано аккуратными каракулями, и в нем говорилось: «Дарагой сэр, те котята теперь большие кошки. Всигда ваша, Р. Брэмли».

Кровопускание цыганскому пони

Я остановил машину и пожалел, что не могу запечатлеть эту картину на фотографии: травянистая обочина на изгибе дороги и вокруг костра – пятеро цыган. По-видимому, отец, мать и три маленькие дочери. Они сидели неподвижно и смотрели на меня сквозь плывущие клубы дыма ничего не выражающими глазами, а редкие снежные хлопья медленно кружили и опускались на спутанные волосы девочек. Ощущение нереальности приковало меня к сиденью, и я глядел сквозь ветровое стекло на эту картину дикого приволья, забыв, зачем я тут. Наконец я опустил стекло и спросил мужчину:

– Вы мистер Мьетт? Если не ошибаюсь, у вас заболел пони?