Читать книгу "Небеса любви - Кэтрин Кингсли"

– Да, конечно. Но уже столько лет прошло… Жизнь течет своим чередом, так стоит ли нарушать ее течение? В конце концов, Кристина сама выслала своего сына из этих мест. И все давно уже считают, что он умер от тифа.

Отец Шабо скосил взгляд на алтарь и тихо сказал:

– Кристина хотела, чтобы Анна и Анри рассказали мальчику правду, когда он достигнет совершеннолетия.

– Откуда вам знать?

– Я знаю, потому что она говорила об этом в моем присутствии. Я изложил ее волю на бумаге, и она подписала документ и передала его Анне вместе с перстнем-печаткой. Увы, и письмо, и перстень, должно быть, потерялись после смерти Анны и Анри. Кристина хотела, чтобы ее сын узнал, чей он ребенок, но судьба распорядилась так, что Ламартинам не удалось ему об этом рассказать. Зато судьба предоставила такой шанс вам, Фрэнсис.

– Но он вполне доволен тем, что имеет. А Лили все равно станет герцогиней. Ее отцу удалось добиться для нее разрешения унаследовать титул и передать его по наследству своему сыну, когда он у нее родится. Почему я должна лишать Жан-Жака того единственного, что у него есть? Неужели вы не понимаете меня, Мишель?

– Вы считаете, что муж вашей дочери не должен знать правду о своем происхождении? Фрэнсис, вам не кажется, что он имеет на это полное право?

Герцогиня со вздохом покачала головой.

– Ох, не знаю… Я просто не знаю, как поступить. Ему ведь нравится жить так, как живут крестьяне. Красивые вещи и утонченные развлечения его не прельщают. Зачем такому, как он, герцогство? А Лили с ним счастлива. И у нее все устоялось. К тому же… Ведь неизвестно, как ко всему этому отнесется Паскаль. Возможно, ему очень не понравится то, что он узнает.

Отец Шабо медленно поднялся со скамьи. Немного помолчав, проговорил:

– Мне думается, вам надо пообщаться со своей совестью, Фрэнсис. Я понимаю ваши тревоги. Но вы – единственный человек, который может исправить положение. Вы же знаете, что я ничего не могу сделать, так как обещал молчать.

– Спасибо, что выслушали. – Герцогиня тоже встала. – Я дам вам знать, когда приму окончательное решение, – сказала она.

– Только не откладывайте, а то, возможно, опоздаете, – предупредил ее отец Шабо. – Трудно жить с таким грузом на душе, а умирать – тем более.

– Последствия в любом случае будут тяжелыми. И я лишь должна решить, в каком случае придется платить меньшую цену.

Вернувшись от Шабо, Паскаль нашел на столе записку Лили, в которой его жена сообщала, что пошла в замок, чтобы поговорить с матерью.

– Могла бы не затруднять себя, любимая. Герцогиня не сможет сказать тебе больше, чем уже знаю я, – пробормотал Паскаль, прочитав записку.

Смяв листок, он швырнул его в камин, решив, что пойдет в замок за женой. Сейчас он как никогда нуждался в ее обществе; Лили была его единственной надеждой в этом мире, рушившемся прямо на глазах.

Паскаль выпустил Фасолинку погулять и, присев на крыльцо, стал ждать, когда собака сделает свои дела. Взгляд его случайно упал на удочку, стоявшую у стены; очевидно, его хозяйственная жена собралась на рыбалку после возвращения из замка. Паскаль улыбнулся. За лето Лили превратилась в отменного рыболова, и она, в отличие от него, рыбу не выпускала обратно в реку. Из ее улова они не раз готовили отменные блюда.

Все было таким обыденным, таким привычным – словно в той жизни, что они с Лили создали для себя, совершенно ничего не поменялось. Но, увы, хотя декорации остались прежними, спектакль был уже совсем другой… И он, Паскаль, тоже стал каким-то другим человеком – чужим самому себе. Выходит, его родители были совсем не такими, какими он их знал и помнил, а сам он… Кто же он такой?…

Увы, он пришел в этот мир в результате супружеской измены, и первые десять лет его жизни строились исключительно на лжи. А последующие двадцать он продолжал в этой лжи утверждаться. Но он не мог изменить прошлое, и ему оставалось лишь надеяться, что когда-нибудь он научится с этим прошлым жить. И еще он надеялся, что Лили не станет его презирать из-за того, что она оказалась права – ведь он действительно был жалким презренным бастардом.

Поднимаясь на второй этаж, Паскаль отчетливо слышал звонкий голос Лили; голос же ее матери звучал тише. Он уже собирался постучать в приоткрытую дверь гостиной, когда услышал от Лили нечто такое… Паскаль замер, ошеломленный.

– Нет, мама, ты не понимаешь. Я намеренно отправилась в монастырь Святого Кристофа, чтобы найти его, потому что я подумала, что он сможет вернуть землю к жизни, ведь Жан-Жак находился в бедственном положении…

Выходит, Лили поехала в монастырь специально для того, чтобы найти его, Паскаля? Выходит, она знала о том, что, согласно легенде, только прямой потомок герцога может вернуть к жизни умирающую землю? Но неужели она уже тогда все о нем знала? Нет, не может быть! Но ее слова свидетельствовали о том, что…

– Вот почему я чувствую себя виноватой, – продолжала Лили. – Я никогда не говорила Паскалю правду, и я не знаю, как признаться ему сейчас. Представь, каким это будет для него жутким потрясением. Я хочу сказать, что… Ведь я, упав с той стены, предъявила ему ложные обвинения… Но то, что он был вынужден на мне жениться, и то, что я привезла его сюда, где он узнал о себе все, – это уже слишком даже для него. Как ты думаешь, что он сейчас должен чувствовать?

– И все-таки я не понимаю… – послышался голос герцогини. – Как ты вообще о нем узнала?

– От отца Шабо. Он сказал мне, где его найти, и я немедленно туда отправилась, – ответила Лили.

Паскаль тяжко вздохнул. Больше оставаться тут не имело смысла. Он услышал все, что следовало, и даже больше. Неудивительно, что она называла его ублюдком, когда они направлялись в Англию, к ее отцу. И неудивительно, что она обвинила его в домогательствах. Как еще смогла бы она затащить его в Сен-Симон? Он бы ни за что не покинул аббатство Святого Кристофа по собственной воле.

Лили с самого начала все знала и все спланировала, и ей удалось доставить побочного сына герцога не землю его предков.

Паскаль прислонился к стене, обхватив плечи руками. Он чувствовал себя так, словно его окатили ушатом ледяной воды. Ледяные струи вливались ему в душу, добираясь до самых потаенных уголков. На мгновение ему даже представилось, что он тонет в ледяной воде. Это было нетрудно: однажды он уже такое пережил.

А сейчас он опускался на дно отчаяния, он тонул, хотя телу его ничто не угрожало. Зато в смертельной опасности был его дух. И на сей раз его ждало не райское блаженство, а лишь эхо произнесенных Лили слов – свидетельство ее предательства. Он должен был как можно скорее уйти отсюда. Уйти до того, как услышит еще что-нибудь – что-то такое, после чего ему уже никогда не оправиться…

Одно дело, когда тебе лгали родители, которых уже двадцать лет нет в живых, совсем другое – когда тебе лжет священник, которого ты считаешь другом. Но то, что он услышал сейчас… Ведь он любил Лили больше жизни, а она… Этого он уже вынести не мог.