Читать книгу "Точка кипения - Фрэнк Лин"

– Надеешься, я в это поверю?

– Теперь уже не важно, поверишь или нет. Брэндон намерен тебя убить, и я не могу ему помешать. Он уже подписал тебе приговор.

– И тебе это известно?

– Видишь ли, он не станет говорить «убейте Кьюнана». Он подберет другие нужные слова, которые услышат нужные уши. Когда речь идет об интересах дела, для чувств места не остается. Его согласие вернуть Хэрроу на прежнюю работу – лишь уловка.

– С какими милыми людьми ты водишься, Марти.

– Не моя вина. Они всегда такими были. Когда мы встретились на стоянке в Тарне и ты приструнил Чарли, я понадеялась, что у меня есть шанс оказаться рядом с человеком из другого теста.

Я смотрел на Марти. Она улыбалась, я – нет. По ее логике получалось, что я сам вырыл себе могилу.

– Ну, хорошо. На самом деле я приходила, чтоб сказать тебе об этом. Освобождение Винса теперь ничего не изменит, так что можешь им заняться.

Настала очередь для моего истерического смеха. Марти посмеялась вместе со мной, потом отперла замок на двери, но не раскрыла ее. Вместо этого она подошла к окну и взобралась на подоконник. Я недоумевал, но потом вспомнил, что мы на первом этаже.

– Не забывай, чья я дочь, и вызволи моего отца, – усмехнулась она. – Прощай, Дейв. Не буду желать тебе удачи. По-моему, твоя удача от тебя отвернулась, а свою я тебе одолжить не могу, самой нужна.

Марти ушла. Прикрыла за собой окно и растворилась в темноте.

Я лежал и пытался навести порядок в голове. Если Марти послал Брэндон, то зачем? Выяснить, что мне известно? Или узнать мои истинные планы в отношении ее отца? Мои размышления прервала вошедшая в палату дежурная медсестра.

– Бог мой! Мистер Кьюнан, что вы тут вытворяли? Постель – как вспаханное поле, а вы весь в поту!

Она проверила мой пульс.

– Учащенный. Надеюсь, вам не взбрело в голову заниматься гимнастикой? Вы не отжимались?

– Я не вставал, – ответил я.

55

Засыпая, я твердо решил, что в среду утром выпишусь из больницы. Меня не радовала мысль о том, что снова придется отвечать на вопросы Брена Каллена, тем более что к этому времени у меня самого скопилось больше вопросов, нежели ответов.

Но в больнице пришлось задержаться. Успокоительное, которое дала мне ночью медсестра, не уменьшило смешанного чувства возбуждения и разочарования, ставшего последствием визита Марти. Допущенные излишества обернулись глубокой необоримой слабостью. Когда явился Брен, я пребывал в полудреме. Несколько минут он постоял возле койки, переминаясь с ноги на ногу, и ушел. Кажется, в тот день меня больше никто не навещал, так что удалось немного отдохнуть.

Только в четверг, когда ко мне заглянул капеллан, я начал выказывать интерес к окружающему миру. С его появлением в палате я заподозрил, что на мне поставили крест.

– Ваша мать прислала меня, – сказал рыжеволосый священник, ирландец по фамилии Маллиган. – Она очень желает, чтобы вы предстали перед Господом с чистым сердцем.

– Нет уж, спасибо, – пробормотал я.

Перспектива предстать перед Господом пугала меня больше, чем возможное появление объединенных сил Карлайлов и всех женщин-убийц Южной Африки. Преподобный Маллиган печально покачал головой, перекрестил меня и уехал. Как следствие, во второй половине четверга я почувствовал прилив бодрости. Страх – лучший из стимулов к действию. Устроившись поудобнее на подушках, я мысленно приводил в движение механизм восстановления справедливости. Мне было приятно думать о хорошем, но любая умственная работа требует нервного напряжения: составлять план возмездия – тоже труд до кровавого пота. Я понимал, что «сказки» Марти можно трактовать по-разному. Брэндон Карлайл, несомненно, подозревал, что Чарли и Марти приложили руку к уничтожению Лу Олли, – ну и что с того? Как этот факт может помочь мне противостоять Брэндону, который всю свою жизнь ловчил и плутовал, чтоб в итоге полновластно распоряжаться людскими судьбами? Разумно ли будет броситься к его ногам, моля о пощаде, или, может, прикинуться простачком и попросить защиты? Нет, решил я, это не мой путь. Мысль о том, что успехом моего агентства я обязан Брэндону, приводила меня в ярость. Неужто это правда? Вероятно, мне никогда не докопаться до истины, но я точно знаю, что имею такое же право на радость под солнцем, как любой член семьи Карлайла. Да как он вообще набрался наглости мной командовать! Меня колотило от бешенства, и я чуть было не разразился бранью в полный голос. Ну, ничего, пусть Чарли только попадется мне на глаза – в порошок сотру, не раздумывая. Кто они такие, в конце-то концов! Пора их всех поставить на место, преподав серьезный урок.

Восстановление справедливости выходит за рамки компетенции частного сыщика. Как сын полицейского я понимал, что «незаслуженный» срок, который отсидел Винс Кинг, можно считать возмездием за все совершенные им ранее преступления, поэтому в отношении Кинга моя совесть была спокойна. Зато Кинг, разгуливающий на свободе, не даст покоя Брэндону Карлайлу, и чем беспокойнее станет жизнь Брэндона, тем больше шансов выжить появится у меня и у «Робин Гуд Инвестигейшнз».

Нелегко было упросить дежурную медсестру принести в палату телефон.

– Марвин, – сказал я в трубку, – прошу вас отослать письмо министру внутренних дел.

Он пообещал тотчас исполнить поручение, а я стал ждать развития событий, не расставаясь с больничной койкой.

Выписали меня в субботу. В понедельник у меня уже хватило сил на то, чтоб принять участие в триумфальном освобождении Винса Кинга. На моей голове оставалась повязка, и на видеопленке, отснятой для нас предусмотрительной мамой Селесты, я напоминал футбольного болельщика с белой банданой на лбу. Я был рад, что главную часть процедуры взяли на себя Марвин и Селеста. Они не скупились на слова, рассуждая в микрофон о судебных ошибках. Что касается виновника торжества, он оставался на удивление мрачным и молчал до самого Манчестера.

Винс не захотел повидаться с Марти и не желал никуда выходить без сопровождения, предпочитая оставаться в квартире. Вначале я решил, что это первая реакция на свободу, но когда он продолжил настаивать на том, чтобы Питер Снайдер или я находились рядом, пришло беспокойство. Разговор с ним требовал огромной выдержки. У него почему-то сложилось впечатление, что мы «коллеги». Он без конца обсуждал со мной разных уголовников, в основном покойных, как будто я лично был с ними знаком, но не проявлял никакого желания навестить еще живых подельников. Большую часть дня он просиживал у окна, изучая улицу. Я спросил у Винса, кого он ожидает там увидеть, но ответом мне был его отсутствующий взгляд.

Новость о смерти Мика Джонса вызвала у Кинга легкое раздражение. Казалось, единственной темой, которая действительно занимала Винса, стали мои описания загородного дома Карлайла.

– Говоришь, всюду камеры, лазерные установки и сенсоры? А я тебе вот что скажу: чем больше всякой электроники, тем больше ротозейства.