Читать книгу "Возвращение. Танец страсти - Виктория Хислоп"

Мерседес огорчало не только отсутствие Кончи на свадьбе: ее не любили родители жениха. Мерседес была иностранкой, а некоторые люди тогда боялись чужеземцев, поскольку были убеждены, что они прибыли чуть ли не с другой планеты. Также не радовало их и то, что она на несколько лет старше их сына, но к тому времени, когда они стали мужем и женой, их мнение слегка изменилось.

Бракосочетание проходило в регистрационном бюро в Бекингеме. На невесте было простое облегающее хлопчатобумажное платье до колен с рукавами в три четверти, которое она сшила сама, а волосы были подобраны вверх в испанском стиле и украшены экстравагантной кружевной мантильей, ниспадающей до плеч. Кармен выступала свидетельницей, а большинство гостей были испанскими эмигрантами, которые так же, как и Мерседес, остались в Великобритании.

Виктор Сильвестер, великий вокалист музыкальной группы, много раз наблюдавший, как они танцуют, прислал телеграмму на адрес администратора местной гостиницы: «Счастливым молодоженам! Пусть ваш брак будет таким же идеальным, как танец!»

Глава тридцать восьмая

Мигель разобрал пачку писем почти до конца. Соня видела, что только один листок оставался у него в руке. Сейчас уже было за полночь, и Соня беспокоилась, что он слишком устал, чтобы продолжать. У истории Мерседес, если она на этом заканчивалась, был счастливый финал, и, скорее всего, она этим должна была удовольствоваться.

— Вы уверены, что не слишком устали? — тревожно спросила она.

— Нет, нет, — ответил он. — Я должен прочитать тебе вот это. Это последнее письмо, которое пришло спустя некоторое время после свадьбы.

Англия предоставила мне безопасное убежище, в котором я очень нуждалась. Я все еще иногда чувствую себя иностранкой, но здесь много добрых людей.

Безусловно, танцы сохранили мою душу, и делали это с тех пор, как я попала сюда. Казалось, что англичане представляют себе Испанию только так: женщины, танцующие в платьях со множеством оборок и щелкающие кастаньетами. Танцы не дают мне забыть о том, кто я есть, но иногда лучше об этом не вспоминать.

И конечно же, я стала счастливой благодаря прекрасному человеку, за которого вышла замуж. Я прямо сейчас могу сказать, что он младше меня, но у него доброе лицо, и он танцует, по выражению англичан, как Фред Астер. К тому же у него белокурые волосы и бледное лицо — он совершенно не похож на испанца. Я уверена, вам бы понравился…

Соня затаила дыхание. Она с трепетом ждала, когда будет произнесено имя.

…Джек.

Соня до крови укусила губу. Шея и грудь тряслись от невыплаканных слез. Она не хотела, чтобы Мигель увидел, какое впечатление произвело на нее письмо. Она не была уверена, что пришло время все объяснить. Ему еще немного осталось дочитать.

Здесь никто на самом деле ничего не знает об Испании, и я мало что рассказала своему новому мужу о Гранаде и, конечно же, ничего об ужасах нашей войны.

Мне до сих пор интересно, что случилось с Хавьером. Я часто о нем думаю.

Я знаю, ты понимаешь, почему я не вернулась, ты понимаешь, что причиной тому была моя семья и, возможно, человек, которого я тоже любила.

Мерседес

Впервые Соня заметила, что не она одна скрывала слезы. Щеки Мигеля тоже были влажными. Она удивилась, что он так растрогался, так как история для него не была новой; она обняла его, протягивая бумажную салфетку, чтобы он вытер лицо.

— Вы очень любили их, семью Рамирес? — мягко спросила она.

Несколько минут они сидели молча. Соне требовалось время, чтобы все обдумать. Теперь не оставалось никаких сомнений — это история жизни ее матери, о которой она до сих пор ничего толком не знала. Она была растрогана до глубины души, и, безусловно, если бы отец детально изучил историю жизни жены, он тоже был бы потрясен. Ей нужно было все взвесить: пойдет ли такое знание на пользу пожилому человеку?

Рассказ Мерседес лежал перед ними на столе, и уродливые старые пальцы Мигеля собрали страницы, аккуратно сложили их по привычному загибу и положили назад в конверт. Соня отметила, что эти письма читали и перечитывали много раз. Странно. Почему эти письма от ее матери и бабушки так много значили для Мигеля? Сердцебиение участилось, она не могла сама ответить на вопрос. И не могла заставить себя задать этот вопрос.

Мигель смотрел теперь на Соню. Она видела, что он хочет что-то сказать.

— Спасибо, что выслушали, — сказал он.

— Не вы должны меня благодарить! — ответила Соня, пытаясь совладать с эмоциями. — Это я должна благодарить вас. Именно я настояла на том, чтобы вы рассказали мне об этом.

— Да, но вы так внимательно слушали.

Теперь настал ее черед. Ей не терпелось показать Мигелю фотографии, которые она носила с собой, и теперь она точно знала, что Мерседес Рамирес и ее мама — одно лицо. Это больше не вызывало сомнений.

— Вы знаете, на то есть причина, — сказала она, роясь у себя в сумочке в поисках кошелька.

Она нашла две фотографии, одну — ее матери-подростка в костюме для фламенко, на другой была запечатлена группа детей, сидящих на бочке.

Мигель взял снимок.

— Это же Мерседес! — взволнованно сказал он. — Где вы взяли эти фотографии?

Она колебалась.

— У отца, — ответила она.

— У отца? — недоверчиво воскликнул Мигель. — Ничего не понимаю…

Прошла минута или две, прежде чем она действительно смогла произнести хоть слово.

— Мерседес была моей мамой.

Какое-то мгновение он молчал, и Соня спасовала перед напряженным пристальным взглядом.

— Посмотрите, — сказал он, указывая на детей на второй фотографии. — Вы понимаете, кто эти дети, не так ли? Это Антонио, Игнасио, Эмилио… и ваша мать.

— Это так странно, — тихо ответила Соня. — Это действительно они.

Мигель медленно встал.

— Думаю, нам надо выпить, — сказал он.

Соня наблюдала, как он пересек комнату, и на нее нахлынуло чувство благодарности. Он вернулся с двумя бокалами коньяка, они еще немного посидели. Казалось, им столько всего нужно еще сказать.

Соня объяснила, почему ее тянуло в кафе Мигеля больше, чем куда-либо.

— Оно самое прелестное на площади, — сказала она. — Но, возможно, в «Бочке» было что-то для меня знакомое. Я думаю, что эта детская фотография осталась в моем подсознании.

— Ты как будто узнала его, — пробормотал Мигель.

— Да, но это не главное, не так ли? И я лишь сейчас догадалась, что означало название кафе… «Бочка». Я все же должна заняться испанским!

Соня заметила на стене часы. Половина второго. Ей действительно нужно было идти. Несколько минут они крепко обнимались. Казалось, он не хочет ее отпускать.