Читать книгу "Война или мир - Влад Савин"

— …а если плохая погода, и в то же время очень надо куда-то идти? Это не повод, чтобы не быть нарядной!

Музыка звучит — «не изменяя веселой традиции, дождиком встретил меня Ленинград». И на заднем фоне сцены, полоски света, движутся как капли дождя. Помню, что в конце века на дискотеках было похожее, шар под потолком, и «снег кружится, летает» — но в этом времени кто додумался, Аня, Лючия, или повыше? А по сцене, девушки в разноцветных и блестящих плащах, и с разноцветными же зонтиками, как цветы! Жалко, что болоньевую ткань не изобрели еще — но и так смотрится эффектно — и обычные накидки, и «летящие», и с рукавами, приталенные и без пояса. А зачем зонтики, если плащи с капюшонами — причем у некоторых, большие, как воротники на плечах лежат? Или же, как Лючия говорила, «это тоже дополнение к наряду, а не просто предмет от дождя»? Зонтики кстати тоже «из будущего», складные — не автоматы, а всего лишь спицы пополам и концами вверх. Но пользуются огромной популярностью — делают их артели, но вроде уже и завод какой-то есть.

— …и даже зима, мороз, тоже не повод!

Три белых коня — декабрь, январь и февраль. Девушки в зимних пальто и шубках, а на плечах повязаны яркие платки. И меховые шапки, или низко надвинутые шляпки, тоже иногда с вуалью. Лючия говорила, так даже в холод лицо зябнет меньше. И ведь правда — у Перельмана что-то такое читал.

А в конце, еще были вопросы из зала. Как сшить или купить такие — все модели, что вы видели, кроме диоровских, есть в каталоге, можете выбрать, и заказать, вам сошьют по вашей мерке. В дальнейшем предполагается печатать журнал, где будут выкройки — но тут уже потребуется уметь считать и чертить. Шляпки, перчатки, сумочки, зонтики и прочее — тоже, в нашем магазине. И тут, голос из зала:

— В учреждении ладно, а как тем, кто у станка? Или в поле работает?

Лючия тотчас же отвечает:

— Так товарищи, я вижу здесь в зале военных, и все в парадной форме. Никто ведь не пришел по-боевому, в каске и бронекирасе, или в рабочем хэбэ? Я хорошо знаю, что на Севмаше всем, кто работает в цехах, после смены в душевую и переодеться, это обязательно. Разве здесь на заводах не так?

— А в поле? — тот же голос — или все это, лишь для городских?

Лючия ответила не сразу. Неужели растерялась? Нет — ответила:

— Вы знаете, кто я, и кем было до того, как стала «лицом Дома русско-итальянской моды»? В горах Италии, в партизанском отряде, я бегала, одетая по-солдатски, в штанах. Но даже тогда, между боями конечно, так хотелось не солдатом, а просто женщиной побыть, за которой ухаживают, дарят цветы, носят на руках. Здесь уже было сказано про роли, которые мы в жизни играем. Так вот, товарищ в бою и труде, и жена или невеста, это все же разные роли. И требуют разного внешнего вида. Получая награду за пленение Гитлера, я была в военной форме, как все мои товарищи, которых я тогда не имела права подвести, оказавшись слабым звеном. Но когда буквально на следующий день я должна была обвенчаться с моим героем, то была в самом красивом платье. Я родилась в деревне и знаю, что там гораздо больше времени уходит на труд — но все-таки, остается и на отдых. Ну и надо просто уметь находить возможность быть красивой — даже в поле, в платье на тракторе работать нельзя, ну а женщине-агроному, не говоря уже о сельской учительнице или враче, отчего бы и нет? И простите, вы на свидание в «комбайнерке» пойдете, или все-таки переоденетесь?

Ну прямо — мои слова! Поскольку лично я женщин в штанах — как женщин просто не воспринимаю. Это уже атрибут «своего парня», и если ты такую роль сама взяла — то никаких тебе поблажек. Спину в бою прикрою, и в деле помогу — но вот ухаживать за такой, ну в принципе невозможно, на мой мужской взгляд! Конечно, в ситуации «в бою и походе» так и должно быть — но на отдыхе и в мирное время хочется, чтобы рядом с тобой была красивая девушка, а не боевой товарищ. Но вот не припомню, чтобы я своей жене это явно говорил. Значит, мы друг друга и без слов понимаем!

А еще юмор в том, что «комбайнерка» в этом времени, это джинса! Или что-то очень на нее похожее, и по виду, и по фактуре. Вот только шьют из нее исключительно прозодежду, и еще обмундирование. Так что выражение «в комбайнерке» (не знаю, откуда появилось это слово), означает, в рабочем комбезе. Что еще любопытнее, «джинсовая» мода в зачаточном виде наличествует — так как у парней чрезвычайно распространено на гражданке донашивать армейское, и на Севмаше уже додумались в штаны из «комбайнерки» лепить заклепки и бляхи — с подачи отдельных личностей с «Воронежа». Мода удобная, вот только подозреваю, что так и останется она здесь исключительно мужской. Сам ношу — вот не получается у меня в штатском, в костюме с галстуком, чувствую себя как собака на заборе — а в джинсах и «лендлизовской» короткой кожанке (предмет американского летного обмундирования, а у нас носит публика вроде гэвээфовцев и геологов), вполне нормально.

— Спасибо вам, товарищи! — кричит Лючия. И зал аплодирует.

Официальный повод для приезда моей жены в Ленинград — как «отвлекающий» при операции с Л.Ч. Но у Конторы Пономаренко нет «балластных» миссий без нагрузки — если представился случай, отработать надо на все сто.

Тем более, доказать что советская мода, самая передовая в мире. Что ей «какой-то там Диор»?

— Мой кабальеро, понравилось ли тебе? — спрашивает Лючия

— Красиво! — отвечаю я — только за что ты так мини-юбки? Лет через пятьдесят так вообще, все женщины поголовно будут в штанах — издали от мужика не отличишь, тьфу! Не «в бою и походе», а в городе, в мирное время. Даже в выходной.

Нева бурлит — четвертый день ветер с залива. Медный Всадник виден — к себе в «Асторию» возвращаясь, велел я здесь остановиться — и ноги хотелось размять, и поговорить. Все ж водитель и охрана в нашу Тайну не посвящены. А что прохладно и дует, так даже лучше — набережная пуста, потенциально опасных личностей нет. А что где-то рядом окажется снайпер, да еще с ночной оптикой — это из области фантастики.

— Во первых, это безнравственно — отвечает Лючия — я, хоть и русская коммунистка, остаюсь и итальянской католичкой. Во-вторых, неудобно: узкая все равно связывает ноги, ну а широкую и короткую носить невозможно, задирается легко.

И моя красавица озабоченно одергивает у ног платье и полы накидки, подхваченные ветром — но все равно, чулки мелькнули выше колен, ну чем не мини? На мой сторонний мужской взгляд, солнцеклеш на ветру даже эротичнее, непредсказуемостью, в сравнении с постоянством, как на пляже. Причем слышал это и от нескольких наших «воронежцев», в том числе от Вальки «Скунса». Любопытно, а девушки это понимают?

— А в-третьих — Лючия взглянула на меня лукаво — знаешь, мой кабальеро, я бы все-таки надела «мини», в одном случае… Исключительно наедине с тем, кто мне симпатичен — чтобы показать, что я не против… Но никак не на публику, если только я не (итальянское слово, обозначающее очень неуважаемую женщину). И уж конечно, никогда не выставлю это на сцену! Но я могу сшить такой халатик, в котором буду встречать тебя дома. Ты этого хочешь?