Читать книгу "Олимпийские игры. Очень личное - Елена Вайцеховская"

А в 2012-м грянул скандал: мордовских ходоков начали в массовом порядке дисквалифицировать за абнормальные показатели в биопаспортах. После дисквалификации олимпийской чемпионки Лондона Елены Лашмановой в июне 2014-го года стало окончательно ясно: это лишь начало настоящих неприятностей.

Так и получилось. В начале 2015-го были дисквалифицированы сразу три «золотых птенца» Чегина: олимпийские чемпионы Пекина Ольга Каниськина и Валерий Борчин, а также победитель Игр в Лондоне Сергей Кирдяпкин. При этом сам Чегин был пожизненно отстранен от работы в спорте лишь через год. Слишком поздно, чтобы убедить весь спортивный мир в том, что Россия всерьез считает нужным бороться с допингом.

Вот и вышло, что основной козырь своим оппонентам мы предоставили сами.

Глава 2. Иди сюда, нарядный!

За два года до Рио и совершенно внезапно для самой себя я надумала учить португальский язык. На удивленные вопросы знакомых честно отвечала: не люблю находиться в стране, не понимая, о чем говорят вокруг. На самом деле отправной точкой послужили слова коллеги, который как раз тем летом находился в Бразилии на чемпионате мира по футболу, мотаясь по бразильским городам и весям. Найти в стране диких обезьян человека, способного мало-мальски сносно объясняться по-английски, было, по его словам, неразрешимой задачей. Вот я и отправилась зубрить португальские глаголы и наиболее расхожие в рамках спортивного мероприятия фразы.

Подвох нарисовался совсем с другой стороны. В Рио оказалось жутко холодно, и лил дождь.

Теплые пуховики были раскуплены во всех торговых точках города в течение первых двух дней Олимпиады. От холода не удавалось спрятаться даже в помещениях: кондиционеры транспортных средств, рассчитанные, видимо, на несколько иной прогноз погоды, были запрограммированы на «+10». Одну из иностранных барышень-журналисток, отправившуюся на церемонию открытия в маечке и юбке, пришлось откачивать прямо в автобусе: за два часа обратного пути со стадиона в медиа-деревню девчонка от переохлаждения впала в анабиоз – сползла на пол с остановившимся взглядом. А ровно в полночь во всем комплексе журналистской деревни вырубилось электричество.

Это означало, что вместе с ним в бозе почил Интернет, а заодно и горячая вода, появляющаяся в кранах от громадного и крайне шумного кухонного электронагревателя. По закону подлости именно в этот момент узкий журналистский коллектив нашей комнатушки, вернувшийся с церемонии, занимался крайне творческим делом – разливал взятую из холодильника кока-колу в стаканы, где уже плескалось по доброму глотку виски. На ощупь стаканы были найдены. Но и это оказалось не финальным аккордом: сильный порыв ветра ворвался в лишенное стекла кухонное окно и опрокинул большую пластиковую вазу с цветами. В абсолютной темноте на плиточный пол комнаты хлынула вода. Для полноты картины не хватало только черного грифа-стервятника, который должен был влететь в окно, язвительно каркая. Но во-первых, в такой тьме все равно было бы невозможно его рассмотреть, а во-вторых, окно было плотно затянуто сеткой – от зловредных комаров Зика. Олимпиада началась…

* * *

В 1983-м, где-то за год до начала Олимпийских игр в Лос-Анджелесе, когда еще теплилась надежда, что СССР не станет бойкотировать мероприятие и все-таки отправит своих спортсменов в Америку, президент Ассоциации олимпийских комитетов и один из богатейших людей Западного полушария Марио Васкес Ранья сказал в приватной беседе, что готов лично дать советской стороне гарантии безопасности. Магнат объяснил тогда открытым текстом, что как минимум половина населения Лос-Анджелеса – латиноамериканцы. А во всем, что касается порядка в Латинской Америке, ситуацию полностью контролируют «его мальчики».

Примерно такие же рычаги были задействованы в преддверии Игр в Рио-де Жанейро. Возможно, действительность была в некоторой степени приукрашена, как это часто бывает, когда речь заходит о южноамериканских реалиях, но наружу просочилась следующая информация: мол, руководители крупнейших картелей страны, получившей вместе с Играми фантастическую возможность для подъема собственной экономики, взамен дали Международному олимпийскому комитету обещание остановить на время Олимпийских игр какую бы то ни было противоправную деятельность в стране – чтобы гарантировать Играм и их участникам спокойствие и безопасность от местной и достаточно разветвленной преступности.

В тот момент никому не пришло в голову очевидное: как только крупные игроки противоправного поля ушли на тайм-аут, их место стремительно заняли всевозможные мелкие рыбешки, промышляющие мелким, так сказать, «бытовым» бандитизмом.

Внутренние круги МОК пребывали в шоке: им обещали совсем другой Рио. Чуть ли не с самого первого дня Игр все чины МОК взяли за привычку передвигаться по объектам исключительно в кортеже автоматчиков и с личной охраной. Это началось сразу после того, как одна из машин, встретившая кого-то из высокопоставленных олимпийских чиновников в аэропорту, была принудительно остановлена группой мотоциклистов прямо на выезде с территории аэропорта. Нападавшие вывели пассажиров и водителя наружу, положили их лицом в капот, обчистили все сумки и карманы, пожелали удачи на предстоящей Олимпиаде и беспрепятственно покинули место наживы.

Жены членов МОК, пребывающие в полном шоке от ежедневных сводок с олимпийского «фронта», сидели в отелях, как в резервациях. И ностальгически вспоминали Игры в Сочи, где можно было гулять по городу, заглядывать в кофейни и рестораны и носить с собой не кредитки, засунутые в лифчик или трусы, а дамские сумочки с бумажниками, не опасаясь за их сохранность.

Сводки о постоянном мелком воровстве были настолько частыми, что на них никто не обращал внимания – за исключением тех, кого обворовали.

После двух вылазок в центр Рио на Копакабану у меня сложилось твердое убеждение, что остаток Игр я проведу в Олимпийском парке, благо там были сосредоточены все «мои» виды спорта. Никакие другие варианты не рассматривались в принципе: заставить себя нормально работать в ситуации, когда голова то и дело переключается на мысли о самосохранении, было решительно невозможно.

Народ стремительно обрастал новыми привычками: снимать с себя браслеты, часы, кольца и прочую дребедень, как только выходишь за пределы охраняемой зоны. Не брать с собой бумажник, а рюкзак носить задом наперед. Если находишься за рулем машины, ни в коем случае не останавливаться на светофорах в темное время суток независимо от того, горит перед тобой зеленый свет или красный – этот пункт был даже прописан в официальной памятке оргкомитета и невольно заставлял обращать внимание на то, что происходит за окнами официальных машин. У каждого перекрестка в изобилии сидели на корточках молодые парни. Как только та или иная машина снижала скорость, стая в едином порыве начинала приглашающе манить водителя руками: мол, иди сюда, нарядный, заждались уже…

Еще Игры выработали у всех привычку садиться, едва зайдя в олимпийский автобус-шаттл. Нет мест – значит, садиться на пол или на ступени. И крепко держаться за поручни от первой до последней секунды всей поездки.

Пристегиваться на заднем сиденье в автомобилях многие начали после случая с тренером сборной Германии по гребле Штефаном Хенце, который всего-навсего ехал в такси на тренировку. Машина, управляемая не слишком опытным водителем, приехавшим в Рио подзаработать, попала в аварию, и Хенце через день скончался в больнице от травм. Еще одна страшная авария случилась с участием автобуса для прессы: он на полной скорости проскочил через «лежачего полицейского». От жесткого приземления тяжеленной машины на асфальт растерявшийся шофер запоздало ударил по тормозам, но это не помогло: в салоне осыпались стекла, люди, сидевшие на заднем ряду, пролетели до середины салона и рухнули друг на друга. Разгребали завал из тел и битых стекол уже медики. Один из фотографов был экстренно отправлен в больницу с подозрением на перелом позвоночника, у второй из сильно пострадавших – девушки – осколками разбившихся объективов иссекло лицо.