Читать книгу "Проверка на прочность - Виктор Зайцев"

– Хорошо, школу и жилые помещения выстроим в Королевце, – согласилась Елена Александровна.

И сразу предложила своё дополнение, чтобы не выглядеть послушной марионеткой «солдафонов». – Для общения взрослых и маленьких детей предлагаю организовать совместные балы. Например, зимний бал в Королевце и летний бал в Берлине, куда не придётся далеко добираться.

– Договорились, – покачал головой наместник Новороссии, недоумевая от странной фразы «не придётся далеко добираться». Как раз русам из Петербурга добираться в обоих случаях далеко. Но шут с ним, главное, наладить дружбу между детьми и внуками. Ради этого можно и в Америку два раза в год кататься.

Весной того же года патриархи Константинопольский и Александрийский признали право иметь собственных патриархов за Русью и Западным Магаданом.

Причём паствой патриарха Западного Магадана Николая становились православные души Швеции и Новороссии, со всеми её колониями и поселениями. А к ведению Московской патриархии отнесли православное население Южнопольской империи и Буджакской Сечи. Обошлось такое признание Руси и Новороссии в крупную сумму, к счастью, удалось отделаться мехами и золотом, чего в обеих странах было предостаточно. Празднование такого события растянулось на многие месяцы, во время которых оба патриарха не только побывали в родных землях, но и навестили своих коллег. Магаданский патриарх побывал с визитом в Москве, а патриарх Московский посетил Королевец и Петербург.

Неожиданно для магаданцев, всё ещё недооценивавших религиозность аборигенов, проезд сразу двух патриархов по Новороссии, в роскошных одеждах, с трофейными реликвиями, богатыми иконами и святыми мощами, произвёл огромное воздействие на аудиторию, так сказать. Сотни и тысячи крестьян и мещан встречали патриархов, лобызали реликвии, многие тут же переходили в православие, в том числе дворяне. По информации агентуры Николая Кожина, официальное признание Магаданского патриархата значило для местных дворян и купечества очень многое. Магаданцы и русы фактически превратились из обыкновенных узурпаторов власти, захвативших несколько стран, в освящённых церковью правителей, как бы они себя ни называли. Наместники поднялись до уровня королей не только фактически, но и формально, что, естественно, повысило их статус.

Совершенно непредсказуемым результатом этих религиозных телодвижений стало прибытие в Петербург делегации венгерских князей и графов. Добившись приёма у наместника, они предложили Петру присоединить Венгрию в состав Новороссии, на правах автономного королевства. Вернее, ту половину Венгрии, что прежде была в составе Польской империи, поскольку вторая часть венгров проживала в составе Оттоманской империи. Собственно, бывшие польские, а до этого турецкие венгры сами не понимали, как это будет выглядеть. Венгерским дворянам хотелось стать независимым королевством, но после затяжной войны с поляками они утратили веру в свои силы. Поэтому решили покончить с войной, выгнать поляков, а там, как говорили классики, видно будет. Конечно же Головлёв отказался без особых раздумий, ладно, удержался от смеха. Но, со своей стороны, предложил подумать о мирных переговорах с поляками при участии русов, например, в Берлине. Венграм деваться было некуда, они согласились, не представляя, куда это заведёт.

Через месяц в Берлине за столом переговоров встретились две делегации воюющих сторон, при посредничестве Николая Кожина и Павла Аркадьевича. Оба магаданца не имели представления, к какому результату удастся прийти, но решили выяснить позиции и требования противоборствующих сторон. Не спеша, постепенно был составлен список обоюдных претензий, а в свободное от переговоров время, обе делегации развлекались на совместных балах, спортивных состязаниях, на охоте. День за днём, в личных разговорах и тройственных переговорах, магаданцам удалось сблизить позиции умеренных дворян. В принципе, обе стороны пришли к согласию. А именно, к созданию независимого Польско-Венгерского королевства, с выборным королём.

Самые отчаянные вояки, так сказать, «ястребы войны», были отдельно обработаны Николаем, предложившим непримиримым лакомый кусок, от которого не смогли отказаться обе противоборствующие стороны, напоминавшие скорее раззадоренных подростков, чем не взрослых людей. Кожин предложил непримиримым примерно то же самое, что говорил Стефану Баторию: захват новых богатых земель с целью обосноваться там. Конечно же вояки согласились, авантюристы и рыцари по духу, они не были богатыми.

И возможно, потому и противились заключению мира, что понимали, – им там места не будет. Снова полунищенское существование и поиски случайного заработка. Война давала им возможность всласть пограбить, жить на широкую ногу, что в мирное время станет невозможным. У всех были на слуху крестовые походы, в которых нищие рыцари с Запада получили в свои владения города и богатые селения на захваченных землях. Хотя всё захваченное позже было потеряно, однако память о богатой добыче, взятой на меч и отвагу, осталась.

Пока шла процедура согласования и подписания мирного соглашения, отряды непримиримых перебирались на территорию Новороссии, где направлялись в два учебно-тренировочных лагеря. Набралось таких авантюристов немного, порядка тысячи бойцов с каждой стороны, но лишних войск не бывает, тем более с опытом боевых действий. В лагерях венгры и поляки отъедались, излечивали раны, осваивали миномёты и пушки, тренировались в стрельбе из привычных ружей. Одним словом, каникулы, совмещённые с военными сборами. Сплошное удовольствие для венгров с поляками и очередные расходы для русов. Учитывая непростой характер новых союзников, к лагерям пришлось подтянуть пару батальонов из соседних губерний, на всякий случай.

А жизнь не стояла на месте, шведы после трёх лет подавления восстания в Великопольше, закончили борьбу с восставшими поляками. Естественно, кровавой победой. Часть восставших погибла, многие были выпороты или казнены, в зависимости от заслуг, а выжившие партизаны стали уходить из страны. Перебирались они, что характерно, не на Русь или в Южнопольскую империю, а на территорию Новороссии, надеясь примкнуть к формировавшимся войскам вторжения. Собственно, так и произошло: выбравшиеся из Великопольши восемь сотен израненных и оборванных поляков нашли приют в польском лагере беглецов из Венгрии. Там их обогрели, одели и подлечили, перевооружили, включили в состав вновь сформированных подразделений.

В результате, к осени тысяча пятьсот девяносто шестого года все государства Центральной Европы пришли к миру. Хотя во Франции продолжалась вялотекущая война с Испанией на юге и война короля Генриха Четвёртого с Парижем, поскольку король-протестант ещё не созрел до мысли «Париж стоит мессы». Венецианцы, как обычно, устраивали стычки с генуэзцами, стесняясь назвать это войной. Во вновь образованном Польско-Венгерском королевстве бурно выбирали короля, но это не было войной. На огромной территории от Фрисландии до Урала наступило затишье, затишье перед бурей.

О подготовке к военным действиям в Новороссии никто не объявлял официально, но соседним странам не давала покоя информация о создании целой армии. Армии из десяти тысяч евреев, набранной со всей Европы, из поляков и венгров, перешедших в Новороссию из соседних стран. Шесть немецких полков полного развёртывания в эту армию не вписывались, их считали внутренним делом Новороссии. Но набранный «иностранный легион» явно был нацелен на другие страны. Вот об этом и гадали все соседи, включая офицеров самого легиона, поскольку никто из руководителей Новороссии не отвечал на многочисленные вопросы. Каких только предположений не выдвигали на эту тему. Основные мысли были нехитрые и разумные, – воевать Новороссия собралась с соседями. Таких соседей набирались три страны: Франция, Священная римская империя и Турция. С остальными соседями у русов были союзные отношения либо не было общей границы. Впрочем, при нападении на Венецию это не помешало разграбить город.