Читать книгу "Книга покойника - Янина Забелина"

Граф мрачно буркнул:

– Надеюсь, вы об этом никогда не узнаете.

– Вы расстроились, что в конце концов потеряли свою клиентку? Ну, с телефоном-то у нее ничего бы не вышло. Я не подпустил бы ее к аппарату, и она это прекрасно знала. Я мог бы справиться с целой толпой таких сумасшедших баб, да и с Карсоном заодно.

В голосе парня слышалось удовлетворение. Граф тихо пробормотал:

– Мания величия.

И тут же получил ответ:

– Нет, вовсе нет! С моими мозгами все в порядке.

Граф выразительно покачал головой.

– Такая жизнь способна искалечить любую человеческую душу.

– Чушь! Это была чудесная жизнь.

– Я просто пытаюсь как-то объяснить ваш поступки, – заметил Граф, продолжая смотреть на лже-Леона, как на диковинку.

– Слушайте, и все поймете… И обо мне, и о моей матери. На чем я остановился? Да… На потрясении, которое мы испытали в тот день, когда поняли, что Эмма Гаст собирается нажаловаться Олдемару. Почему? Мы терялись в догадках. Мне и в голову не могло прийти, что Хильда покинула Витчерхиир. Вы начали действовать! Ну, а нам оставалось лишь защищаться. Мы приступили к осуществлению своего сценария, приготовленного на крайний случай. И если впоследствии мать была не в себе, вы не сможете осуждать ее. Не шуточное дело получить пулю в руку, даже если и ожидаешь этого. Ну а потом, нас тревожила ваша возня у входа в гостиную. Мы-то рассчитали, что, пока господин Одемар поднимается по лестнице, я успею без труда захлопнуть дверь и закрыть ее на ключ. Но все же я опередил вас, господин Граф, и все получилось прекрасно. Наша стратегия отступления сработала блестяще. Одним словом: я очень доволен, и об этом достаточно. – Он снова повернулся к Фридриху Олдемару. – Вас может заинтересовать, сэр, как и когда произошла подмена… Это очень короткая история. Моя мать и Леон жили на вилле в Каннах, при них находилась нянька-крестьянка и пара слуг, которые не ночевали в доме. Клаус Одемар уехал сюда. Леону становилось все хуже, и в умственном, и в физическом смысле. Мать пригласила парижского специалиста. Кстати сказать, вскоре он уехал в Швецию и там умер… Этот доктор приговорил Леона: опухоль мозга, неоперабельная, вопрос нескольких недель. В сущности, все к этому и шло – опухоль была частью первоначального диагноза болезни Леона. Мать ни слова не сказала слугам – она не нуждалась в их сочувствии, – но это обернулось большой удачей, потому что вскоре пришло сообщение о болезни Клауса. На карту оказалось поставленым все. Если бы Леон умер первым, а Клаус последовал за ним, то деньги Одемара вернулись бы в семью. Мать осталась бы ни с чем.

Приглушенный голос Одемара прервал его:

– Я бы позаботился о ней.

– Но моя мать не позарилась бы на крошки от пирога, господин Одемар. Ваше пособие позволяло бы ей выжить, но она хотела получить гораздо больше. Вот если бы Леон умер после смерти своего отца… Я-то был всегда поблизости. В то время я жил в соседней деревне. Мама меня регулярно навещала, под вымышленным именем. И, позвольте заметить, ваш брат временами наведывался туда!.. Потом моя мать сказала няньке, что Леона необходимо увезти в Бельгию, а там ему потребуется квалифицированный уход, предписанный специалистом. Когда Леон умер, слуги не узнали об этом. Во время войны легко скрыть чью-то смерть… Моя мать похоронила Леона сама – просто в землю, в прекрасном месте, под большими деревьями. Той же ночью она оставила денег слугам и письмо и деньги агенту. И еще адрес до востребования в Брюсселе. Она объяснила в записке, что увезла Леона в Бельгию по указанию доктора, а виллу нужно закрыть. Затем она просто сложила все вещи в машину и приехала ко мне. Мы поселились в небольшом местечке неподалеку от Брюсселя, и она каждый день ездила на почту… Когда пришло письмо с сообщением о смерти Клауса, мы отправились в Австрию. Вы, господин Одемар, и Беата встретились со мной впервые в Париже, когда мне было пятнадцать. Наверное, вы нашли, что я чуточку перерос для своих лет, но они даже не заподозрили, что я здоров и физически, и умственно.

Граф мягко спросил:

– Неужели у вашей матери не возникало с вами проблем?

– Все, что требовалось от меня, – держать язык за зубами! Я очень быстро понял разницу между малыми и большими доходами. И, скажу, дети – самые большие снобы в мире – после собак.

– Если их так обучили.

– Это очень несложно, мой дорогой Граф. А теперь я и в самом деле думаю, что это все.

Сын Анны Одемар собрался закруглиться. Но Граф, сунув руки в карманы и вглядываясь в него в странном удивлении, сказал:

– Пожалуй, нет. Не все. Мы даже и теперь не знаем, кто вы.

– Кто я?

– Ну да. Или вы затрудняетесь сказать?

– Иронизируете? Мой отец был славным малым. Я получился в результате авантюрных наклонностей обеих сторон моей семьи. Он был очаровательным человеком, щеголем и умницей – единственным человеческим существом, кроме меня, конечно, к которому мать прикипела всей душой. Его имя было Алессандро Фиджини, я ношу такое же. Они познакомились в Лозанне, в гостинице. Его мать противилась их связи, поэтому они сбежали в Испанию. В то время у него водились деньжата, а потом удача оставила его, и он исчез. Моя мать так и не узнала, что с ним случилось. Потом сумасбродная мамаша – моя бабка – отправила ее в Европу и познакомила с хорошим парнем, Клаусом Одемаром. Тот вел себя как джентльмен. Он им, в сущности, и являлся. Похоже, что такова вся эта семья. Конечно, он все знал обо мне, помогал матери деньгами и визами. Естественно, в подобной ситуации госпожа Гри с удовольствием дала согласие на брак. Она готова была выдать мою мать за первого встречного!

Граф спросил:

– Ну а если бы Клаус Одемар не умер?

– Не умер?

– Что бы произошло, если бы он справился с болезнью и, вернувшись во Францию, обнаружил бы, что его ребенок умер и похоронен незаконно?

– Вообще-то, чудес не бывает. Пневмония – серьезная штука. Но он ничего бы не сделал. Вы не представляете силу и глубину его чувств – возможно, господин Фридрих Одемар расскажет эту историю. Естественно, Клаус не разрешил бы ей выдать меня за Леона, но помог бы скрыть обстоятельства его смерти. Мать сказала бы, что почти обезумела от горя и тревоги, но, конечно, и не упоминала бы о деньгах Одемаров. Он привез бы ее сюда и рассказал бы всем, что Леон умер во Франции и похоронен там на каком-нибудь кладбище. И люди не задавали бы лишних вопросов. Потом Клаус усыновил бы меня, и я стал бы полноправным членом семьи. Пожалуйста, попытайтесь запомнить, что все, сделанное моей матерью, попадает под судебную юрисдикцию лишь формально. Что же касается смерти Матиаса, то я искренне сожалею об этом. Правда, он был старым и бесполезным человеком, дополнительной обузой для вашей семьи.

Одемар вздрогнул.

– Вы не можете судить о ценности, которую представлял для меня кузен. Подобные оценки не в вашей компетентности. Я не могу воспринять вас по обычной шкале человеческих ценностей. Единственное, что мне хотелось бы знать, если вы в состоянии, по крайней мере, понять этот вопрос: какие преимущества вы видели в пожизненном пребывании в каком-либо частном лечебном заведении? Вас ожидала бы именно такая судьба, если бы господин Граф не нашел картинку Витчерхиира.