Читать книгу "Танцуя с тигром - Лили Райт"

Сняв ремень, он стянул его вокруг окровавленной ноги, бормоча об ошибках и жестокости. О том, что это смешно и что, к черту, за цирк здесь происходит вообще. Томас бился в конвульсиях, как животное в шоке. Сальвадор зашел за дерево и лихорадочно шептал в телефон: «Amapolas… Emergencia… accidente»[409].

Убедившись, что осталась цела и невредима, Анна бросилась к Сальвадору, отцу, черному археологу, девушке. Этот момент спокойствия нарушил грохот бьющегося стекла. По двору пронесся леденящий душу свист, а следом за ним раздался громкий хлопок, и часовня загорелась. Через секунду сорвало правую часть крыши. Маски разлетелись по лужайке, и целая серия малых взрывов заставила Анну задрожать.

Сальвадор крикнул Анне, чтобы шла в дом, а сам побежал через двор за пожарным рукавом. Игнорируя его приказ, Анна подошла к отцу. Они наблюдали происходящее вдвоем.

Часовня сгорала быстро, словно по божественному рукоположению. Деревянные балки и скамьи с радостью приняли огонь. В бушующем пламени маски словно ожили, двигая зияющими ртами. Черепа покатились в золу. Дэниел метался, пытаясь спасти хотя бы несколько сокровищ. Собаки лаяли до хрипоты, павлины визжали в своей клетке, соседский осел в ужасе заревел. Во дворе появилась Соледад, задыхаясь, все еще в своем фартуке, с растрепанными волосами. Она упала на колени на краю крыльца и перекрестилась, ее губы лихорадочно шевелились, но шепот утонул в шуме происходящего вокруг хаоса. Сальвадор протащил шланг по траве и выстрелил потоком воды в пламя, без какого-либо заметного эффекта. Он закричал «La casa, la casa!»[410], тут же появилась семья Мендес и сформировалась бригада с ведрами. Анна присоединилась к ним, ужаснувшись, когда увидела, что огонь добрался до леса. Тонкие ветви трещали, как трут. Дождя не было уже несколько недель.

По улице мчалась пожарная машина, за ней следовали полицейские и автомобиль «скорой помощи». Сальвадор открыл ворота. Мужчины в желтых твердых шапках побежали через двор. Любопытные соседи тут же проскользнули вслед за ними. На них были ночные халаты, сношенные вьетнамки. Они держали за руки детей, которые наблюдали за пожаром так, будто его показывали по телевизору. Один человек снимал видео на камеру телефона. Пожарные размотали грязный шланг. Охваченная пламенем часовня выглядела громадной, она изрыгала свои внутренности на аккуратно подстриженный газон, раскрывая секреты Томаса Мэлоуна. Одна за другой обрушились стены, и, когда рухнула колокольня, медный колокол упал на землю, как отрубленная голова. Констанс отпила вино прямо из бутылки, держа наготове винтовку и забросив ногу на ногу в своем кресле. Двое полицейских допрашивали Сальвадора. Мексиканцы всегда подозревают первыми мексиканцев. Чело присела у забора, покачиваясь вперед и назад в объятиях черного археолога. Анна вспомнила про Томаса, но тот куда-то исчез. Наверное, уехал в больницу.

– Где Томас? – спросила она Сальвадора, который, тяжело дыша, нес пустые ведра.

– Что?

– Томас. – Анна указала на лужицу крови в траве. – Где он сейчас?

– Ni idea[411].

Анна обыскала дом – прихожую, диваны – и машину «скорой помощи», пустую, потому что оба медработника курили. Она вернулась к Констанс.

– Он убежал, – сказала Констанс, показывая пальцем в сторону леса.

– Вы не остановили его?

Констанс ответила медленно, впиваясь глазами в горло Анны:

– Я никогда не могла остановить его.

– Но по закону…

– Закону? – Констанс посмотрела на нее испепеляющим взглядом. Ее лицо было выпачкано в саже.

Анна сдалась. В глазах нещадно щипало от едкого дыма. Платью тоже не поздоровилось: подол был разорван и болтался, но в целом она была в порядке. Сальвадор был в порядке. И отец тоже.

– Как начался пожар? – спросила она, сменив тему. – Они уже выяснили?

– В конечном счете, – сказала Констанс, поднимая бутылку вина, – ничтожества могут свести счеты.

Внизу в долине взорвался фейерверк. В черном небе сначала распустился пурпурно-золотой цветок подсолнуха, а потом стек вниз, как капли спермы, – вязко и медленно. Еще один провал.

– Они никогда не перестанут запускать эти чертовы cohetes[412]. Который час? – Анна посмотрела на часы. Три часа утра. Она крикнула через забор, вдаль: – Всевышний спит, люди!

Констанс подняла руку.

– Бог был коллекционером. Бог был первым коллекционером.

Анна обернулась, удивленная:

– Что?

Констанс действительно выглядела как безумная. Ее бледные водянистые глаза были пустыми, как стекла. Ее пальцы с накрашенными ногтями вжались в грязные тапки. Ее халат был распахнут, и рубашка под ним опасно съехала на одну сторону. Она держала свое оружие, как стареющая амазонка.

– Животные. Растения. Пустыни. Мы – его коллекция. Это была его часовня.

Констанс махнула рукой на испорченный газон, растоптанные цветы, маслянистые лужи и угли, шланги и валявшиеся повсюду бревна, обугленную часовню – наполовину расплавленного монстра.

– И посмотрите, что мы сделали с этим, – сказала Анна, оценивая апокалипсическое зрелище.

Констанс мрачно улыбнулась:

– Коллекционирование вещей доставляет больше удовольствия, чем уход за ними. Но я бы не сильно беспокоилась об этом беспорядке.

Пожарным удалось локализовать огонь. Сальвадор снова был на телефоне. Соледад успокаивала собак.

– Вы правы, мы не должны беспокоиться, – согласилась Анна. Ее настроение было черным, как надетое на ней платье. – Мексиканцы все уберут.

Вскоре после этого полицейские допросили Анну. Она едва справлялась с грамматикой, но их, похоже, это не волновало. Глагол «стрелять» звучал как disparar, что напоминало английское disappear[413], которое было поводом стрелять в кого-то или во что-то, чтобы в конце концов заставить их исчезнуть. Устав от неумелых спряжений и пантомим, Анна удалилась на скамейку с видом на бассейн и стала наблюдать за Холли. Томас исчез, но Анна была чертовски настроена проследить, чтобы улики не исчезли вслед за ним. Отец присоединился к ней. Он поморщился, глядя на скелет, и присвистнул.

– Он настоящий урод. Переодевать мертвых, как кукол. Подумать только, все эти совместные обеды, Дэниел Рэмси сидел на этом дворе, болтал. Ты знаешь, я нашел свои заметки. Эти маски кузнечиков, центурионов, я покупал их, потому что…

– Лоренцо Гонсалес советовал тебе.