Читать книгу "Вилла в Италии - Элизабет Эдмондсон"

— Еще дышит, — заключил врач. — В госпиталь скорее. — Он посмотрел на Марджори… — Хотя я не понимаю, что вы там могли услышать. Поверьте, эта женщина не могла кричать…

— Голоса в моей голове… — возвращаясь к реальности, проговорила Марджори. — Задолго до электрообогревателя в ванне. Я совсем забыла об этом случае, во время войны было столько всего.

— Женщиной, чью жизнь вы спасли, была Беатриче Маласпина, — кивнул убежденно лорд Солтфорд. — Она нашла платок и впоследствии приложила немало усилий, чтобы разузнать о вас.

— А что еще в этой шкатулке? — Теперь Делия уже умирала от желания узнать, что связывало ее с Беатриче Маласпиной. Отец? Возможно. Но тогда почему он не упомянут в завещании?

— Тут два письма, — сообщил финансист. — Одно в конверте, а другое просто сложенное. И еще официальный конверт с восковой печатью. Очевидно, это и есть кодицилл.

— Что за письма? — спросила Делия.

Люциус развернул то, что было без конверта, и посмотрел на густо исписанный листок бумаги.

— Письмо начинается словами «Моя возлюбленная Беатриче»… — Он повернул бумагу обратной стороной. — И подпись: «Эдгар».

— Ваш дед.

— Это любовное письмо. — Уайлд пробежался глазами по странице.

— Ваш дед, Эдгар Вульфсон, — пояснил Солтфорд, — был большой любовью в жизни Беатриче. Маласпина встретила его, будучи уже замужем, и они влюбились друг в друга. Конечно, они не могли пожениться: Беатриче была католичкой, точно так же как и ее супруг. Так что, в конце концов, Эдгар уехал к себе в Америку. Через какое-то время он познакомился с вашей будущей бабкой, Люциус, и женился на ней.

— В то время как по-прежнему любил Беатриче? — спросил Уайлд. — Моя бабушка его обожала. Как дедушка мог так с ней поступить?

— Она не была на вторых ролях, не думайте так. Любовь Беатриче была для него чем-то таким, что не способно увянуть, но в надлежащее время, как и предполагала Беатриче, он влюбился в другую женщину. Маласпина была рада, что так произошло и что он обрел счастье в браке с вашей бабушкой.

— Дед рассказывал ей о Беатриче, — убежденно кивнул американец. — Я уверен в этом.

— А что в другом письме? — спросил Джордж.

— Оно адресовано вам, Делия.

— Мне? — Певица взяла его в руки и уставилась на единственное слово, написанное на конверте, характерным, летящим почерком. Потом перевернула конверт, вскрыла и извлекла два листка плотной бумаги кремового цвета.

В глаза ей бросилась приветственная фраза: «Дражайшая моя внучка Делия!».

10

Воэн шла между оливковыми деревьями рядом с отцом. Здесь, на «Вилле Данте», она чувствовала себя в его присутствии более свободно и непринужденно, чем когда-либо со времен детства.

— Я повстречал твою мать, Миранду Маласпину, в Лондоне, вскоре после того как узнал, что Босуэлл не мой сын. А, ты знаешь об этом. От Фелисити, я полагаю?

Она кивнула.

— Мы с Фэй… наш брак всегда был сложным, а это открытие уничтожило последние крохи всякого истинного чувства, какое мы питали друг к другу.

— Почему ты не получил развод? Ты мог бы жениться на Миранде.

— Я хотел, но Миранда — нет. Как ученый, она стремилась сделать карьеру в научном мире, что в ее области было трудно для любой женщины, какими бы блестящими способностями она ни обладала. Также понимала, что если на этом этапе карьеры выйдет замуж, это лишь осложнит дело. Поэтому она решила родить ребенка и привезти его — то есть тебя — в Италию, к своей матери. Вот когда я впервые познакомился с Беатриче Маласпиной. Я приехал на «Виллу Данте» вместе с Мирандой. Мы обсуждали это, и я сказал, что, если Миранда не может, я хочу сам воспитать своего ребенка. В конце концов, они согласились, хотя и не вполне понимали, как и почему моя жена должна принять ребенка как своего собственного.

— Ты заставил маму это сделать?

— Мы пришли к соглашению.

— Так вот почему она никогда не питала ко мне ни малейшей привязанности! — Как ни странно, это открытие принесло Делии величайшее облегчение. Оно так многое объясняло в обстоятельствах ее детства. — Ты поддерживал отношения с Мирандой?

— Да, как и с Беатриче.

— Посылал им мои фотографии?

— Да.

В молчании отец и дочь повернули обратно к дому.

— Мы должны посмотреть, что в кодицилле, — задумчиво произнесла Делия. — Было любезно со стороны остальных подождать, пока я приведу мысли и чувства в порядок. Они, вероятно, сгорают от нетерпения.

— Я думаю, что, каково бы ни было завещание, Беатриче наделила вас четверых бесценным наследством, — улыбнулся лорд. — Мне нравится Люциус; он очень похож на своего деда. Уайлд ведь влюблен в тебя, ты знаешь об этом?

Воэн затаила дыхание.

— Пожалуй. Но я не собираюсь ни в кого влюбляться, благодарю покорно. Посмотри, что любовь сделала с тобой. Посмотри, как чудовищно обстоят дела у Джессики. Ты знаешь, что Ричи здесь? Зачем он только приехал, его присутствие все портит. Мелдон здесь совершенно чужеродное тело.

— Это так, но ничто не способно испортить очарования «Виллы Данте». И я думаю, что смогу найти решение проблем Джессики — по крайней мере тех, что связаны с Ричи. Мы побеседуем об этом позже. А сейчас нас ждут в доме.

К досаде Делии, ее сестра, Тео и Ричи уже были в гостиной вместе с остальными. После того как они, с той или иной степенью удивления, уважения и враждебности, приветствовали лорда Солтфорда, Воэн обратилась к Тео:

— Я не понимаю, почему вы здесь. Это частное дело, касается только нас.

— Мы с Фелисити случайно услышали о находке кодицилла, и я вижу, что Люциус держит в руках какой-то юридический документ. Если это действительно кодицилл, вам будет невредно, если при его оглашении будет присутствовать адвокат. Просто на случай каких-либо несообразностей.

— Таковых не будет. Беатриче Маласпина была слишком умна и осмотрительна, чтобы их допустить. И уж конечно, нет никакой надобности в твоем присутствии, Ричи.

— О, если моя жена здесь, думаю, мне тоже следует здесь быть, как тебе кажется?

— Не обращайте внимания. Пусть остаются, — усмехнулась Марджори, — Вскрой конверт, Делия.

— Почему я?

— Ты ближайшая родственница.

— Родственница? — удивленно переспросила Фелисити. — Что вы имеете в виду?

— Вперед, — подстегнула подругу Джессика.

— Он, наверное, на итальянском — я не пойму ни слова.

Но документ был написан и по-итальянски, и по-английски и содержал всего несколько строк.

В полном молчании, со слезами на глазах, Воэн прочла его, а потом передала Люциусу.