Читать книгу "Война среди осени - Дэниел Абрахам"
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Погибает ребенок, в котором ты не чаяла души, лелеяла, даже когда он вырос. Последнее путешествие матери и сына становится поистине последним. Мир изменился. И неважно, как тяжело видеть новый, с этим нельзя ничего поделать.
Лиат лежала на кровати в полумраке своего покоя. День уходил за днем. Боль в животе утихла. Но Лиат и раньше едва ее замечала. Это была всего лишь плоть. Ни один андат не ранил бы ее так, как ранила весть о смерти Найита. Ее мальчик отправился с ней в этот опасный последний путь. Оставил жену и сына. Лиат сама привела его сюда, чтобы он погиб за чужого ребенка, даже не зная, что он — его брат.
А может, он все знал. Может, это и дало ему силы напасть на гальтских воинов и не бояться их мечей. Она бы спросила его. Все еще хотела спросить. Когда он вернется. Она знала, что этому не бывать, прогоняла от себя мысли, но все равно ждала разговора. «Когда он вернется» по-прежнему оставалось в будущем. Придет время, и оно станет прошлым. Когда он был здесь, когда я могла его коснуться, когда он улыбался и смешил меня, когда я за него переживала. Когда мой мальчик был жив. Тогда. До того, как я его потеряла.
До того, как переменился мир.
Она вздохнула и даже не вытерла слез. Что значила эта влага, простой отклик тела, живущего своей жизнью? Слезы не могли ей помочь, поэтому ничего не стоили. В зале за дверью подземного покоя эхом звучали голоса. Даже если бы они вопили, что начался пожар, ей было бы все равно.
Иногда она думала о других людях, которые тоже погибли. Неумелых воинах, которых Ота увел в селение дая-кво, гальтах, убитых на дороге из Сетани. Несчастном предателе Риаане, которого зарезали мнимые друзья. Невинных, беззащитных жителях Нантани, Утани, Чабури-Тана и других разграбленных городов. Мальчишках из школы поэтов.
У каждого из них была мать. И каждая мать, которой не повезло погибнуть, страдала в таком же капкане безмолвного горя, в который попала Лиат. Она думала обо всех обезумевших матерях, старалась помнить о них, стыдила себя за слабость. Матери теряли своих детей. В любой стране, в каждом городе, во все времена. Что значили ее мучения по сравнению с тем, что пережили они все, вместе взятые?
Но стоило кому-нибудь кашлянуть голосом Найита, стоило ей увидеть похожий силуэт, и сердце вспыхивало безумной, предательской надеждой. Не слушая доводов рассудка, оно взлетало, прежде чем снова упасть.
Кто-то поскребся в дверь. Так тихо и робко, что Лиат показалось, будто наружу выползла обманутая темнотой крыса, решившая, что в комнате никого нет. Но звук повторился: чей-то ноготь забарабанил по дереву.
Наверное, Ота снова пришел, чтобы посидеть рядом, держа ее за руку. Он уже навещал ее несколько раз, когда заботы о мире, войне и новой Империи ненадолго оставляли его в покое. Они почти не разговаривали. Горе не умещалось в слова. А может, явился один из лекарей, чтобы ее проведать. Или слугу послали декламировать стихи и петь. Кто-то пришел отвлечь ее и утешить. И как же она не хотела видеть их всех!
Звук повторился громче.
— Кто? — выдавила из себя Лиат.
Вместо ответа дверь сдвинулась в сторону. На пороге стояла Киян со светильником в руке. На худом лисьем личике отразились жалость и робость.
— Лиат-кя, — сказала она, — можно мне войти?
— Пожалуйста.
Светильник бросил на стены тысячи ломаных теней. Гобелены как будто вздохнули, наконец-то увидев свет. Лиат оглядела помещение, в котором провела столько дней. Маленькая комната. Изысканная дорогая мебель. Но Лиат это было все равно. Киян прошлась вдоль стены, вынимая из чашечек настенных канделябров бледные восковые свечи и зажигая их от пламени светильника. Мягкий свет медленно наполнил комнату, смазывая тени.
— Вы решили не завтракать? — спросила Киян с неестественной, напряженной бодростью.
— И не ужинала.
— Об этом я тоже слышала.
Киян поставила светильник на столик возле кровати, и металл глухо звякнул по дереву. Она села на перину рядом с Лиат. Жена Оты выглядела истощенной и больной. Быть может, расплата далась ей тяжелее, чем Лиат. А может, ее мучило что-то еще.
— Мы поселили гальтов в южных тоннелях, — сказала Киян. — Там еле хватило места. Не знаю, что будет, когда ударят морозы. Весной, как только очистятся дороги, начнем отсылать людей на восток и на юг.
— Хорошо, что много народу погибло, — произнесла Лиат, заметив, как вздрогнула женщина.
Лиат с опозданием догадалась, что ее слова были жестоки. Она этого не хотела, просто не задумывалась над тем, как другие воспримут ее слова. Киян пошарила в рукаве и достала небольшой сверток из навощенной ткани. Он пах изюмом и медом. Лиат подумала, что этот запах, наверное, должен пробуждать аппетит. Киян положила на столик небольшую лепешку и встала.
— Прекратите, — сказала Лиат и села на кровати.
Жена Оты, мать его детей, обернулась, изобразив позу вопроса.
— Перестаньте ходить вокруг меня, будто я сделана из яичной скорлупы. Меня не уберечь. Я уже разбилась. Живите дальше.
— Простите. Я не хотела…
— Что? Не хотели отправить наших сыновей прямо в лапы гальтов? Не хотели, чтобы ваша дочь играла в прятки до тех пор, пока бежать не стало поздно? Какое утешение! А то я думала, вы собирались погубить обоих мальчиков, а не только моего.
Лицо Киян посуровело. Лиат почувствовала, как ярость вздымается внутри, охватывает ее, как листок, брошенный в огонь. Гнев пожирал ее, придавал ей сил.
— Я не хотела обходить вас, будто хрупкую вещь. И вы знаете, что я не хотела, чтобы Найит…
— Не хотели думать, что он опасен для вашего драгоценного Даната? Или считать его угрозой для вашей семьи? Он и не был ей никогда. Я предлагала, чтобы он принял клеймо.
— Знаю. Ота говорил мне, — сказала Киян.
Но Лиат уже не слышала ее. Слова хлестали безудержно, точно кровь из глубокой раны.
— Я предлагала его увезти. Я не больше вас хотела, чтобы он боролся за трон. Никогда не стала бы рисковать его жизнью, а он никогда не поднял бы руки на Даната. Ни за что не тронул бы его. И никого не тронул бы. Это все случилось из-за вашего вечно скулящего, тщедушного сынка. Если бы у него хватило сил справиться с кашлем, Ота не возражал бы, чтобы Найит принял клеймо. А Найит никогда не полез бы в драку. Он не обидел ни одного ребенка. Он… он был…
Слезы хлынули снова. Лиат не могла предвидеть, чем все обернется. Не могла обещать, что Данат и Найит никогда не поднимут руки друг на друга, как того требовали традиции. Как знать, может, через много лет боги стравили бы их, точно бойцовых псов. Если бы мир остался прежним. Если бы ничего не изменилось. Рыдания сотрясали Лиат, словно ее рвало. Она не заметила, как оказалась в объятиях Киян, как вцепилась в мягкую шерстяную ткань ее халата. Эхо вторило ее крикам. Лиат стонала так, словно усилием воли хотела обрушить своды и похоронить всех под каменной толщей.
Внимание!
Сайт сохраняет куки вашего браузера. Вы сможете в любой момент сделать закладку и продолжить прочтение книги «Война среди осени - Дэниел Абрахам», после закрытия браузера.